Среди стихий - Александр Берман

Про Симочку я уже рассказывал. А что я знаю про Алика Цедрика? Он был, говорят, заурядным столбистом, на "Митру" ходил, но один - никогда. И однажды в будний день, возвращаясь с ребятами со Столбов, Алик отстал. А ребята подумали, что он ушел вперед, что он уже в городе. Его нашли через три дня лежащим у подножия "Митры"...

Он отстал, чтобы одному пойти на "Митру". И ребята решили написать его имя высоко на скале, рядом с именем Симочки, который не мог упасть.

Я вдруг подумал, что улечу сегодня в Москву, и кто знает, когда еще вернусь сюда.

Взойти в этот раз на "Митру", и притом самостоятельно, мне было важно. Я был один у подножия скалы, я не стремился к этому - уж так случилось.

Я пошел по скале. У качающегося камня остановился, потом сел на него верхом, стал смотреть вниз... Наконец решил, что падать не собираюсь, что сейчас выйду на стену...

И тут пошел дождь.

А в дождь на "Митру" лезть нельзя, и я обрадовался дождю как избавлению.

Крымские связки

Кто же откажется побывать в солнечном Крыму, когда в Москве дождливая осень? Я решил лететь. Но было неспокойно, потому что в отплату за эту поездку предстояло написать статью о скалолазании. Когда я в первый раз побывал на крупных соревнованиях, то легко написал о них. Но потом никак не получалось. Казалось бы, что? Экзотики хоть отбавляй. Но скалолаз идет вверх, охраняемый веревкой, и жизнью не рискует. Кто он по духу: акробат, альпинист или бегун? Да и как вообще получилось, что в среде альпинистов возник этот спорт - гонки на скорость по скалам? Как решились на это кощунство - на открытую борьбу человека с человеком в горах?

Автобус сквозь дождь несет меня к аэропорту. А в воспоминаниях я уже в солнечном краю скалолазов.

...С верхней дороги на Ласпи, откуда видна морская ширь, но не видно берега, сбегаю по тропке. За последним поворотом - скалы, брызги, летящие вверх, и аккорды моря. По низовой, утрамбованной колесами дороге бежит навстречу спортсмен. Ближе... Это спортсменка. Я прибыл - здесь скалолазы. В каменном доме иностранцы, наши среди зелени в "бунгало", мы в сарайчике под склоном, где мне заняли железную кровать. Жара. Только я успел переодеться полегче, слышу голос: "Я узнал, что ты здесь!" - и врывается невысокий загорелый человек с волосами цвета сухой травы и солнца. Седой! Он хватает меня. Под его хиповой рубахой железные руки и плечи.

- Пожаловал, - говорит он, - наконец! Сколько лет, сколько зим! Ну, теперь заживем. Надо только мне выиграть этот чемпионат. Идем скорее.

- Давай искупаемся в море, - попросил я.

- Моря ты не видел? Надо скорее смотреть скалу. Я хочу, чтобы ты все понимал. Сейчас идет машина...

Красноярцев несколько. Среди них Губанов и Кыля. В Англии Губанов спас швейцарку Риту Верили. Он поднялся к ней быстро и без страховки, как ходят столбисты. О нем писали в английских газетах, а потом и у нас. Шурик Губанов часто находится около иностранцев, старательно представляя бывалого европейца, а потом сам над собой потешается. Мы с ним купаемся и прыгаем со скалы. И не понятно еще, что ему важнее - его скалолазное чемпионство или лихой прыжок в море просто так.

- Спорт - игра, спорт - веселая история, полная жаргонных словечек и воспоминаний, праздник высоты, - он быстро и много раз подтягивается, зацепившись за острый выступ, и говорит, говорит, проглатывая слова, ему говорить скучно, потому что мысли уже улетели вперед.

Кыля - Николай Молтянский. Среди красноярцев он сейчас законодатель. Я с ним не был знаком, хотя на Столбах меня водили в его избушку на "Грифы".

- Так это ты? - говорит он и протягивает руку. И вдруг широко улыбается. У него рука большая, твердая, с гладкими, стесанными о скалы подушечками пальцев. А улыбка... Я уже не могу оторваться от Кыли, будто прилип. Он знакомит меня с Деминым и рассказывает его историю:

- Демин не столбист, с детства на скалы не ходил, как Седой, Шурик Губанов или я. Он уже студентом был, когда полез "по-черному" и чуть не "созрел". Ему подвели веревку. Он успел ухватиться. Повис. Потом пошел зачем-то по ней вверх. Потом вдруг бросил ее и опять по скале "по-черному". От такой наглости мы с Шуриком Губановым обалдели. Ну и забрали его. Он с первых недель начал ходить превосходно. А сейчас... сам увидишь. И еще я тебе скажу: надежнее его на страховке нет. Меня как-то упустили, и я падал. Спас горнолыжный навык - рулил, как на крутяке, и изловчился попасть на полку. С тех пор я не скалолаз - страховке не доверяю. Это болезнь. Но Демин вылечит меня, когда он страхует, я спокоен.

Кыля теперь тренер. Он повел меня на скалы. Мы по карнизам поднялись довольно высоко, к площадке, где прилепилась сосна. Там на стене висела веревка, наверху перекинутая через блок. Я надел пояс. Кыля мне показал маршрут. Я огляделся и подумал, что если сорвусь, то вот на этой полке не задержусь, а уйду вниз.

- Иди.

Я стал подниматься как мог быстро. По инерции прошел несколько метров и застрял.

- Срывайся!

Я отпустил серую жесткую стену, и она рванулась вверх. Море повернулось вокруг и закачалось. Солнечный блеск охватил меня со всех сторон, а стена уже стояла рядом неподвижно. Я нашел зацепки, и веревка ослабла.

- Ты не веришь страховке, - услышал я снизу. - Иди!

Я пошел опять вверх, отталкиваясь ногами, не думая, что будет в следующий миг, и почему-то не падал. Скала открывала мне свое непомерно вытянутое светло-серое каменное лицо. Но вот я опять остановился.

- Срывайся!

Защемило внутри. Падение. Закачался. Стена удаляется... приближается. Смотрю вниз. С удивлением думаю, что не страшно.

- Ты не веришь страховке! Иди выше!

Мне теперь все равно - что выше, что ниже. Я рвусь вверх, не заботясь о том, чтобы удержаться. И тут на меня налетает вихрь восторга. Это длится целые минуты, и ни секунды я не стою. И вдруг, совершенно не заметив, как это произошло, повисаю.

- Вот теперь не боишься...

- Я освободил тебя от страха, - сказал Кыля, вытирая рукавом пот. Теперь тебя можно тренировать. Но учти: пока что ты лез не сам. Это я тебя поднимал.

- Да, я понимаю.

- Нет, не веревкой.

- Да, я понимаю. А ты можешь так же поднимать ребят, когда они идут?

- Тебя-то легко, ты не освобождаешь сам свою силу. А они... они и так идут на пределе. Пойдем смотреть.

Те соревнования проводились на скале Хергиани, на Старой Крымской дороге, над Мухолаткой.

Идут парные гонки. Четыре очерченных ограничительными шнурами маршрута уходят вверх: справа - два женских, слева - мужские.

Поиск зацепок глазами вверх-вперед. Запомнить, как прошел предыдущий. В памяти записать сотни движений, жестов, ускорений, чтобы за считанные минуты точно проиграть их силой своих рук и ног.