Пламя страсти - Сьюзен Джонсон

Хэзард был еще ребенком, когда впервые его посетило видение. А в его племени всегда считали видения источником силы и власти. И в эту ночь Хэзард просил духов, чтобы они послали ему знак. Ведь может быть и так, что эта женщина ниспослана ему свыше. Может быть, она не является воплощением предательства и алчности. Вдруг их пути пересеклись потому, что так захотели духи?..

Хэзард проснулся поздно, и, к сожалению, утро не внесло ясности в его мысли. Ему хотелось только, чтобы полковник Брэддок поскорее вернулся.

Когда Хэзард пришел в хижину, Венеция уже встала и надела одну из его рубашек.

— Хорошо спал? — с наигранной жизнерадостностью поинтересовалась она.

— Не слишком, — Хэзард чувствовал, что ночи, проведенные на шкуре бизона, начинают на нем сказываться.

— Будешь завтракать?

— С удовольствием, — машинально отозвался Хэзард и занялся поисками чистой рубашки, но внезапно резко повернулся к Венеции: до него дошел смысл вопроса.

Неужели она и в самом деле приготовила завтрак? Хэзард взглянул на стол и не поверил собственным глазам. Стол был накрыт, и нечто, отдаленно напоминающее песочное печенье, лежало рядом с беконом на тарелке. Он улыбнулся, дурное настроение сразу исчезло. Венеция даже выставила на стол бутылку бренди на тот случай, если Хэзарду захочется выпить за завтраком. Это была неплохая идея, учитывая, что бекон она все-таки умудрилась сжечь.

Хэзард мужественно взял вилку, и пока он решал, вынесет ли его желудок такое наказание, Венеция виновато вздохнула.

— Я, кажется, забыла что-то положить в печенье. Оно немножко жесткое… И прости за бекон. Я надеюсь, он стоил не слишком дорого?

— Я ценю твои усилия, и не стоит беспокоиться о деньгах. Если бы мне не надо было заботиться о нескольких сотнях человек, то я бы считался довольно богатым человеком — даже по меркам вашего мира.

— Вот как?

Венеция была явно сбита с толку. Жизнь, которую вел Хэзард, никак не свидетельствовала о благосостоянии. Впрочем, она никогда не рассматривала его с этой точки зрения.

— Садись, — Хэзард махнул рукой в сторону стула. — Я тоже должен извиниться за… вчерашнее. Ты ни в чем не виновата. Это все моя вина.

Венеция села напротив него.

— Я понимаю. Ну что, помирились? — спросила она негромко и протянула руку через стол.

— Помирились, — ответил Хээард и напомнил себе о сдержанности.

Венеция задержала его руку в своей и сразу вспомнила, при каких обстоятельствах эта рука касалась ее. Воспоминания были такими яркими, что у нее запылали щеки.

— Спасибо за то, что приготовила завтрак, — вежливо поблагодарил Хэзард, ища предлог, чтобы освободить свою руку: ее тоненькие пальчики волновали его, пробуждали нежелательные воспоминания. — Это очень мило с твоей стороны.

— Я подумала, что могу попытаться. — Венеция старалась держаться так же спокойно, как и Хэзард. Но, посмотрев на тарелки, она снова тяжело вздохнула. — Когда это делает Джимми, все кажется таким простым… Ты не обязан это есть, — застенчиво добавила она.

Хэзард впервые увидел, что Венеция чувствует себя неловко.

— А ты не обязана надевать эти платья, — галантно ответил он.

Венеция просияла, и Хэзард улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой у нее останавливалось сердце. Удивительная гармония установилась между ними.

Они решили позавтракать, как обычно, вареными яйцами, хлебом, маслом и молоком.

— Если Джимми не появится, мы умрем с голода, — с солнечной улыбкой призналась Венеция.

— Возможно, придется ему предложить прибавку к жалованью, чтобы обеспечить наше выживание, — в тон ей ответил Хэзард.

— Пожалуй, я тоже буду ему платить, — заявила Венеция и пояснила, заметив, что брови Хэзарда недоуменно поднялись: — Если ты, конечно, примешь от меня чек. А то до моего банка сейчас довольно трудно добраться.

— Для меня — так просто невозможно, — согласился Хэзард, и в его глазах заплясали искорки смеха. — Как-нибудь обойдемся без твоих денег.

— Но у меня их полно!

— Я в этом не сомневаюсь.

— И вспомни о том, что Джимми избавляет меня от тяжелой работы.

— Кстати, раз уж ты заговорила о тяжелой работе… У меня к тебе есть еще одна просьба, но я боялся даже упоминать об этом.

— Надо же, мой тюремщик смягчился! — Венеция не удержалась от насмешки. — Что бы это могло означать?

— Меня очаровали твоя скромность и послушание, — так же насмешливо ответил ей Хэзард.

Венеция посмотрела ему прямо в глаза.

— Если бы я была скромной и послушной, то не понравилась бы тебе.

— Я бы с удовольствием это проверил, — тут же предложил Хэзард.

— Вряд ли тебе это удастся, — парировала Венеция. На ее лице появилось торжествующее выражение, как у адмирала, наблюдающего за тем, как тонет последний корабль вражеского флота.

— И как тебе только позволили вырасти такой своевольной — поговорил Хэзард с театральным вздохом.

— А как тебе это удалось? — не отступала Венеция.

— Я полагаю, что обсуждение ролей женщины и мужчины в обществе вряд ли пойдет нам на пользу.

— Совершенно верно, — еще одна сияющая улыбка стала ему ответом.

— Так вот, о моей просьбе. Я просто не знаю, как заговорить с тобой об этом, но… — Хэзард смотрел на нее смущенно, однако если бы Венеция знала его получше, она бы уловила в его голосе глубоко скрытую иронию. — Мои штаны из оленьей кожи нуждаются в стирке.

Хэзард сам не до конца понимал, зачем предложил ей такое испытание. Но, произнеся эти слова, он вдруг почувствовал, с каким напряжением ждет ответа.

— Так вот о какой тяжелой работе шла речь! — беспечно протянула Венеция: она явно не представляла себе, что стирка штанов потребует куда больше усилий, чем полоскание носовых платочков. — А ты не мог бы послать их миссис Пернел или отдать еще какой-нибудь прачке?

— Они не сумеют с ними справиться.

— Так кто же их обычно стирает?

— Иногда сюда приходит какая-нибудь женщина из моего клана.

Венеция тут же представила себе индейскую девушку — молодую, красивую, покорную. Женщины племени наверняка тянут жребий, кому из них обслуживать Хэзарда! Венеция была не столь уж наивна, она отлично знала о репутации Хэзарда, о его отношениях с женщинами и — что более важно — сама уже успела убедиться, насколько он искусный любовник…

— И как долго она здесь остается? — подозрительно поинтересовалась Венеция.

Хэзарду ее любопытство доставило удовольствие.

— Всю ночь.

— И зачем я только спросила?! — с досадой воскликнула Венеция.

— Не знаю, — с готовностью отозвался Хэзард. — Я никогда не давал обета целомудрия.