Торквемада - Сергей Нечаев

Дон Педро де Аранда представил сто одного свидетеля, но так неудачно, что каждый имел что-либо показать против него в том или другом пункте. Судьи сделали доклад папе 14 сентября 1498 года, за два дня до смерти Торквемады, и верховный первосвященник присудил епископа к лишению должности и бенефиций, к снятию епископского сана и к возвращению в состояние мирянина. Он был заключен в замок Сант-Анджело и умер там некоторое время спустя.

Леонар Галлуа в своей «Краткой истории инквизиции в Испании» констатирует: «Почти всегда интриги обеспечивали инквизиторам успех в их начинаниях; кроме того, они не боялись предпринимать несправедливые действия каждый раз, когда это было выгодно их деспотизму».

А вот мнение Хуана Антонио Льоренте по этому поводу: «Несмотря на это формальное осуждение, я не думаю, чтобы дон Педро де Аранда был повинен в преступлении, в котором его обвиняли, потому что мне кажется невероятным, как он мог, в противном случае, так долго пользоваться репутацией хорошего католика и исключительным образом стяжать такое всеобщее уважение, что королева Изабелла назначила его председателем совета Кастилии. Его забота по созыву синодального съезда в епархии доказывает ревность Аранды к чистоте веры и догмата».

Реакция папы Александра VI

Жесткость и решительность Торквемады поразили даже папу Александра VI, но, боясь поссориться с Изабеллой и Фердинандом, он до поры до времени не принимал никаких мер, хотя получал регулярные жалобы на действия инквизиции в их королевстве.

Как видим, Торквемада сделал инквизицию такой, какой она стала, и никто, даже очень могущественный, даже Александр VI, не мог остановить его. И все потому, что генеральный инквизитор был более грозным ревнителем веры, чем сам римский папа.

Тем не менее Александр VI, встревоженный действиями Торквемады, предложил Изабелле и Фердинанду назначить ему «в помощь» других инквизиторов. В трудную минуту помощь ценнее золота. Но помощь — понятие растяжимое, как, впрочем, и благодарность за нее. В данном случае «помощь» Александра VI подразумевала его желание хоть как-то ослабить единоличную власть генерального инквизитора.

Манюэль де Малиани в «Политической истории современной Испании» утверждает, что Александр VI (которого он, кстати, называет «гнусным Борджиа»), «испугавшись возмущения, поднимавшегося со всех сторон, хотел лишить генерального инквизитора данной ему власти».

Но успех этой попытки был незначительный, Торквемада удержал свои позиции.

В книге Вилльяма Прескотта «История правления Фердинанда и Изабеллы Католической» сказано: «Напрасно Александр VI, чтобы смягчить неистовство, которое Торквемада путал с усердием, придал ему в 1494 году четырех коадъюторов, с мнением которых он должен был считаться; они ничему не могли помешать, и великий инквизитор продолжал до самого конца своей карьеры, без сомнений и без советов с кем-либо, идти по страшной и опустошенной дороге, которая, окружая его бесконечным ужасом, не вызывала у него при этом ни малейшего сожаления».

В конечном итоге, как пишет в своей «Истории Испании» Альфонс Рабб, «папа Александр VI признал за генеральным инквизитором чрезвычайные и неограниченные права».

Но Торквемада действительно уже был стар и очень болен (все-таки 74 года!). Назначение четырех заместителей, получивших право обжаловать его решения, было воспринято им как оскорбление.

Он и в самом деле смертельно устал. Он стал плохо спать, иногда мог задремать, обессиленный, лишь на рассвете: многолетняя борьба, насилие, совершаемое над собой, породили сумрачные видения во сне. Запас сил, поддерживавшийся силой духа и верой, практически иссяк, а убеленная сединами голова, словно налитая свинцом, отказывалась работать так же быстро и эффективно, как раньше.

Торквемада вдруг понял, что ему не доверяют, обиделся и демонстративно удалился от дел.

Он больше ни разу не переступил порог королевского дворца.

Он действительно ушел в отставку сам (его никто не изгонял) и провел еще несколько лет своей жизни — очень преклонные годы — в столь привычном ему аскетизме монастырской жизни.

Что за этим стояло? Трудно сказать. Некоторые биографы считают, что его «стали преследовать тени его жертв».

Как бы то ни было, 23 июня 1494 года папа Александр VI опубликовал указ, в котором говорилось, что, ввиду преклонного возраста Торквемады и его различных недомоганий, он назначает еще четырех инквизиторов для ведения дел совместно с ним.

Этими инквизиторами стали дон Мартин Понсе де Леон, архиепископ Мессины в Сицилии, пребывавший в Кастилии, дон Иньиго Манрике де Лара, епископ Кордовы, дон Франсиско Санчес де ла Фуэнте, епископ Авилы, а также дон Альфонсо Суарес де Фуэнтельсас, епископ Мондоньедо.

Каждый из них был уполномочен папой делать единолично все, что он сочтет нужным, и заканчивать дела, начатые другими, потому что все они были облечены одинаковой властью.

Из этих четырех человек один, а именно Иньиго Манрике де Лара, пребывал в своей епархии в Кордове, не следуя за королевским двором, и поэтому точно неизвестно, исполнял ли он обязанности инквизитора. Дон Альфонсо Суарес де Фуэнтельсас, по-видимому, вскоре отказался от этого назначения. Лишь епископ Авилы и архиепископ Мессины тотчас после своего назначения вступили в должность.

Частная армия Торквемады

Принято считать, что Торквемаду все ненавидели и боялись. А он, в свою очередь, стал опасаться ненависти окружающих. Общество жило в ужасе. Но в ужасе жил и Торквемада. В старости у него даже якобы развилась мания преследования.

Генрих Грец в «Истории евреев» пишет: «Торквемада не мог не понимать, что его жестокость привлекает к нему всеобщую ненависть, и он постоянно боялся за свою жизнь. На столе у него всегда находился рог единорога, который, согласно суевериям того времени, мог нейтрализовать действие ядов. Когда он выходил, его сопровождала гвардия, составленная из пятидесяти всадников и двух сотен пехотинцев».

На самом деле все это не совсем так.

Торквемада до самой смерти пользовался любовью в народе. Эскорт охранников был навязан ему королевой Изабеллой, напуганной восстанием в Сарагосе. Охрана раздражала Торквемаду. А простой народ считал его человеком очень милосердным. Нетерпимым к греху — да. Но добрым к честным и законопослушным людям. Самое малое 60 лет после его смерти, несмотря на ошибки его преемников, Торквемаду в Кастилии почитали едва ли не как святого.

В самом деле, Торквемада был человеком абсолютно безупречным в личной жизни. Его нельзя было подкупить, он не имел слабостей, которыми его можно было шантажировать. Он не отличался даже тщеславием. Среди придворных Торквемада терялся. Он никогда не считал себя важной политической фигурой, он просто добросовестно исполнял свои обязанности.

Королева Изабелла сама попросила его принять соответствующие меры предосторожности. И это было мудрое решение. Ведь те люди, чьих родных и любимых сожгли на кострах инквизиции, кому пришлось многое претерпеть из-за генерального инквизитора, вполне могли попытаться лишить его жизни.

Он и сам ждал отравления. Он был готов к нему. В те времена это было обычным делом. Каждое блюдо перед подачей на стол пробовалось в его присутствии.

Об охране в 250 человек говорят многие историки. В Средние века 250 человек — это была почти армия. Частная армия Томаса де Торквемада. Эта кавалькада отныне всегда следовала за ним, распугивая выбежавших на дорогу любопытных мальчишек и топча в дорожной пыли зазевавшихся кур.

Глава шестая

Тяжелая болезнь

Последние проекты

Монастырь Святого Томаса

Под конец жизни Торквемада удалился в монастырь Святого Томаса в Авиле, который был построен при самом непосредственном его участии. Там он снова начал вести жизнь простого брата-монаха, продолжая по мере сил исполнять обязанности генерального инквизитора и размышлять о дальнейшем реформировании инквизиции.

Чем же он гордился больше — тем, что основал монастырь Святого Томаса, или тем, что он — генеральный инквизитор?

Скорее всего, второе теперь стало для него просто «титулом», потому что он все больше старел и страшно страдал от приступов подагры.

Великий испанский драматург Феликс Лопе де Вега, живший в XVI–XVII веках, писал: «Тот, кто больше не полезен, забыт и сердцу не любезен». Прекрасно понимал это и Торквемада. Память она вообще похожа на медную доску, покрытую буквами, и время незаметно и неизбежно стирает их. Особенно это относится к так называемой памяти народной. А вот монастырь — он навсегда останется памятником, воздвигнутым в его честь, и никто не сможет это отрицать.

Монастырь Святого Томаса был построен в 1482 году. Надо было видеть, с каким наслаждением Торквемада изучал проекты монастыря, наблюдал за его строительством, гордился его красиво вознесшимися сводами и резными украшениями, отличавшимися непревзойденным мастерством тех, кто их изготовил. Он так любил лицезреть холодные, молчаливые стены монастыря. Это успокаивало его, придавало ему сил. Торквемада любил, приложившись к шершавым камням лбом, разговаривать с ними. Говорят, что стены имеют уши. Эх, если бы у них были еще язык и глаза…