Виктор - Валерий Михайлов

– Тогда говори.

– Это всё ваша жена.

– Что?!!

– Две недели назад я получил от неё письмо, в котором она приказывала мне в случае вашего появления немедленно сообщить о вас инспектору Додвену. Я лишь выполнял приказ.

Виктор нажал на спусковой крючок. Пуля вошла в голову Ланье чуть выше переносицы.

Улица встретила Виктора дождём и холодным порывистым ветром. Это было вторым подарком судьбы. Дождь смывал следы крови, которые оставались после Виктора на мостовой, а холод и ветер позволяли ему дольше оставаться в сознании. Виктор чувствовал, что без врача ему не обойтись, но он никого больше не знал в Булони, к тому же убийство двоих полицейских вряд ли здесь приняли бы за простительную шалость.

Виктор был на грани обморока, когда после очередного поворота улица вывела его к городскому парку. Там, среди деревьев, стояла та самая католическая церковь, которая так сильно поразила его в Лондоне.

«Это конец! Я либо умер, либо свалился где-нибудь от потери крови, и теперь брежу и галлюцинирую перед смертью», – подумал Виктор.

29

Луна была огромной и висела необыкновенно низко. Казалось, что её можно достать рукой с вершины растущего неподалёку дерева, хотя самой луны видно не было. Её скрывали кипящие потоки лунного света, похожие на серебристый жидкий туман. Кипящий свет стекал с луны в огромный бассейн из белого мрамора, где и продолжал кипеть присущим только ему холодным кипением.

В двух шагах от бассейна на живописной лужайке расположилась группа молодых женщин. Они были обнажены, и бурлящее лунное сияние подчеркивало красоту их совершенных тел. Они смеялись, танцевали, пили лунный свет из серебряных кубков, который черпали прямо из бассейна. При этом их нагота была совершенно естественной и уместной в этом сказочном месте настолько, что Виктору стало не по себе из-за того, что он был одет.

Увидев Виктора, две женщины бросились к нему. Они сорвали с него одежду и омыли лунным сиянием из своих кубков. Раны Виктора затянулись в одно мгновение, а тело стало настолько сильным, что он почувствовал себя былинным богатырём. Схватив Виктора за руки, женщины потащили его на лужайку к своим подругам. А на лужайке его ждала огненно-рыжая красавица с пылающими огнём глазами. В её руке был кубок с сиянием луны.

– Пей, – властно сказала она Виктору.

Виктор пригубил лунный свет, и его рот наполнился множеством миниатюрных пузырьков чистой энергии. Это ощущение было настолько прекрасным и одновременно непривычным, что Виктор замер с полным бокалом в руке.

– Пей до дна, – приказала рыжая красавица, видя нерешительность Виктора.

Он повиновался.

Лунный свет сразу же ударил в голову. Он пьянил, придавал силы, делал ясными многие непонятные ранее вещи. Воображение работало настолько великолепно, что Виктор ясно, как наяву увидел удивительную многомерную головоломку-мозаику, центральной фигурой которой было Зеркало. И Виктору с Джеймсом и Жозефиной предстояло её собрать, воплотить в жизнь этот поистине грандиозный замысел Пророка. Но когда сам замысел уже готов был открыться Виктору, рыжая красавица толкнула его в бассейн.

– Тебе пора. Зеркало ждёт, – сказала она на прощание.

Виктор открыл глаза. Он лежал на узкой кровати в маленькой комнате в мансарде. На нём была чистая пижама, – она была слишком короткой, и Виктор выглядел в ней презабавно, – а раны перевязаны чистыми бинтами. Он был жив, он не был в тюрьме и чувствовал себя вполне сносно. От этого настроение Виктора поднялось на такие высоты, где обычно летают одни лишь орлы.

Виктор встал с кровати. От слабости закружилась голова, а раны ответили болью, но это уже было ерундой. Одежду он не нашёл, поэтому решил отправиться на разведку прямо в пижаме.

Он вышел из комнаты, пошёл по коридору и спустился вниз по лестнице на первый этаж. Роль второго этажа играла мансарда. Хозяина дома он застал за едой.

– Доброе утро, месье, – сказал он Виктору. – Рад, что вам уже лучше. Присоединяйтесь к моей скромной трапезе.

Увидев хозяина дома, Виктор остолбенел. Это был священник, тот самый священник, которого он увидел в католической церкви в Лондоне.

– Этого не может быть! – вырвалось у Виктора.

– Что с вами, сын мой? – спросил священник, удивлённый реакцией Виктора.

Позабыв даже о своём ранении, Виктор бросился из дома, но, потеряв равновесие, сильно ударился плечом о косяк двери. Боль немного привела его в чувство, но то, что он увидел, выйдя из дома священника, заставило его усомниться в том, что он находится в здравом уме. Дом священника стоял рядом с церковью, с той самой церковью, которую Виктор видел в Лондоне. Виктор сел на ступеньки дома и схватился руками за голову. Его сознание отказывалось принимать происходящее.

– Что тебя так поразило, сын мой? – услышал он голос священника.

– Этого не может быть… я всё ещё брежу или схожу с ума…

– Расскажи мне, сын мой, и тебе станет легче.

– В это… в это просто невозможно поверить…

– Поверь мне, сын мой, за все эти годы, что я служу господу, я столько всего увидел и услышал, что…

– Не так давно я был в Лондоне, – решился рассказать Виктор, – и там я видел вас и вашу церковь… Как вы можете объяснить такое?

– А это, сын мой, не подлежит объяснению.

– Ну да, пути господни неисповедимы.

– Можно сказать и так, – ответил священник, решив не замечать иронии Виктора, – но я лишь скажу, что в этом мире есть вещи и события, которые предназначаются не для рассудка. И наша с тобой встреча в Лондоне была одной из них. Не пытайся это понять. Просто прими как факт, и рано или поздно тебе откроется значение этого знака. А сейчас пойдём лучше в дом. Тебе небезопасно оставаться на улице.

Эти слова заставили Виктора вспомнить, что он – беглый преступник, убивший троих человек, двое из которых служили в полиции.

Словно прочитав его мысли, священник сказал:

– Не бойся, они не придут с обыском ко мне в дом, так что здесь ты в полной безопасности.

– И вы не скажете им? – удивился Виктор.

– Нет, сын мой. Иногда я умею знать. Господь говорит мне о чём-то, и это приходит ко мне, как твёрдая уверенность. Я не знаю, как это объяснить, но я всегда следую этому и оно меня ни разу не подводило. Когда я нашёл тебя на ступенях церкви, я уже знал, что должен тебе помочь. Я принёс тебя в дом, вынул пули, зашил и обработал раны, а всё остальное сделал господь.

– Спасибо, святой отец.

– Не стоит меня благодарить. Я лишь выполняю волю господню. Возблагодари лучше его.

– Полицейские хотели меня убить, а тот лавочник… Он предал меня, отдав в руки убийцам.

– Ты можешь ничего мне не говорить, но если ты хочешь… Поверь, я умею хранить тайну исповеди.

И Виктор рассказал ему всё, абсолютно всё.

– Возможно, сын мой, мои слова прозвучат, как ересь, – начал свою речь священник. – В детстве я обожал смотреть, как мать печёт хлеб. Как она делает закваску, как ждёт, когда поднимется тесто, как ловко месит его, как перекладывает в формы, как потом этот тесто печётся в печи, превращаясь в душистый вкусный хлеб. Нигде я больше не ел такого вкусного хлеба, как тот, что пекла мать.

Позже эти воспоминания детства помогли мне понять, что господь точно также поступает и с нами. Господь не закончил творение людей, создав Адама и Еву. Нет, он творит каждого из нас. Точно так же он даёт нам сначала вырасти из закваски, затем он нас месит, перекладывает в формы и выпекает в печи. Наша жизнь и есть акт творения, и все наши радости и невзгоды, все испытания и дары судьбы, всё это нужно для нас, для того, чтобы из нас получились люди, настоящие люди, такие, какими мы и должны быть по замыслу божьему. Богу не нужны наши испытания. Зачем они ему? Он итак знает, выдержим мы их или нет, достойны мы или нет, и даже более, – испытывая нас, он делает это так, чтобы мы наилучшим образом прошли сквозь эти испытания, каждое из которых приближает нас к тому состоянию, которое избрал для нас господь. Всё это нужно нам, и то, что господь испытывает нас, говорит о том, что он не потерял ещё в нас веру, что мы ещё чего-то достойны, что после того, как он вынет нас, наши души из форм-тел, мы окажемся достойными того, чтобы господь оказался доволен результатом своих трудов.

То же самое и с тобой. Господь отметил тебя, возложив на тебя эту трудную миссию. Но, избрав тебя, он не оставляет тебя ни на миг. Это он привёл тебя ко мне в церковь, чтобы оказать тебе помощь моими руками. Это он хочет, чтобы ты продолжал идти начертанным для тебя путём. А раз так, он дал тебе всё, чтобы ты справился с возложенной на тебя задачей. Помни это, и не разочаровывай бога.

– А как же злодеи, увечные и уроды? Как они вписываются в нарисованную вами картину творения?

– Как знать, возможно, господь желает их видеть именно такими. Разве кому-то из нас дано лицезреть его замысел? А теперь пойдём к столу. Завтрак уже остыл.