Нереальная реальность - Елена Королёва

Владимир еле-еле протолкнулся сквозь наставленные инструменты и потянулся за веником. В этот момент… его что-то сильно ударило по спине!

— Ааааа! Что это еще? Кто это? — возмутился Вован. — Сейчас как дам!

Он стремительно обернулся и уже был готов дать сдачи обидчику, но… оказалось, что это швабра, нечаянно задетая колесиком коляски, упала и больно стукнула по спине нашего героя.

От обиды слезы выступили на глазах Вована. Мало того, что боли в позвоночнике и так не оставляли майора, так теперь они стали еще сильнее и нетерпимее! И к чувству подавленности и тоски от осознания своего несладкого существования прибавилась еще и невыносимая злость! Злость на эту дурацкую швабру, усугубившую проблемы со спиной, на эту инвалидную коляску, которая никак не проезжает в чулан, на самого себя, такого теперь беспомощного и надорванного… На все, на всех! На того, кто это все придумал и допустил!

Спина ныла, рука болела, а по щекам текли горькие слезы обиды…

Вован выехал из чулана и остановился у широкого кухонного окна, выходящего на их двор.

— Та же улица, те же ворота, та же машина у забора, только я уже не тот… — печально думал Владимир. — Странно, и почему я не ценил ту, в общем-то, вполне нормальную жизнь, которую вел последние годы? Да, не все было гладко, не все получалось и не все устраивало, но я ведь был здоров… Я был здоров!!! Оказывается, это самое главное в жизни! И рядом со мной были мои родные, а теперь неизвестно, как они ко мне отнесутся…

Неожиданно через открытое окно Вован увидел, что их собака, сидевшая на цепи, зацепилась лапой за железные звенья, и теперь мучается, намертво пригвожденная к своему домику. На животное жалко было смотреть: она и скулила, и кусала эту злополучную цепь, и дергалась в разные стороны, безрезультатно пытаясь освободиться. Сердце майора защемило. Да, он был прикован к инвалидной коляске, он сам, наверное, находился в очень похожем положении, но бросить свою собаку в такой ситуации он не мог.

Превозмогая боль, Вован выехал из кухни, преодолел коридор и выкатился на крыльцо. Теперь оставалось самое трудное — как-то спуститься с лестницы. От земли его отделяли всего три ступеньки, но это только для здорового человека кажется мало, а вот для больного…

Майор решил и этот раз никого не звать на помощь, не в его было характере постоянно прибегать к чьим-то услугам по самым незначительным поводам. Он осторожно подобрался к самому краю и стал спускаться вниз, держась сильными руками за боковую опору. До конца оставалась всего одна ступенька, когда… его инвалидная коляска за что-то задела и чуть было не перевернулась набок. Вован еле-еле удержался в ней, зацепившись за перила. Его правая рука, не выдержав такой неожиданной нагрузки, проскользила по деревянной опоре… и он с треском съехал на лужайку. Наконец-то препятствие было преодолено! Но почему-то рука сильно болела… Владимир опустил на нее глаза. Оказывается, спускаясь вниз он очень сильно разодрал себе руку, она была вся в ссадинах и из нее сочилась кровь.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — опять разозлился наш герой. — Да что ж такое! Я теперь так и буду обо все калечиться?!

Он уже и забыл было о том, для чего проходил через все эти мучения, когда собака, завидев хозяина, снова подала голос.

— Ах, да, сейчас! — поехал он к ней. — Сейчас я тебя освобожу, подожди немножко!

Вован приблизился к конуре, раскрутил звенья и освободил животное. Собака же, наконец почувствовав свободу, была так рада, что, взвизгнув, рванула к хозяину. Она напрыгивала на него, вилась рядом, поскуливая от удовольствия, скребла передними лапами. В результате, когда Вован освободился от ее счастливых объятий, он увидел, что теперь у него ободрана не только рука, но еще и нога. Верный пес разорвал длинными когтями штанину и серьезно расцарапал неподвижную ногу.

— Кыш! Кыш! Пошла вон! — закричал майор. — Место! Я сказал, место!

Но, то ли собака не особо понимала команды, то ли в порыве радости ничего не слышала, но она все так же носилась рядом, визжа и приветствуя своего хозяина. Вовану пришлось ретироваться. Он изо всех сил начал крутить колеса своего вездехода, оставляя питомца лишь провожать его грустным взглядом.

Майор подъехал к крыльцу. Здесь уже можно было остановиться и прийти в себя. Честно говоря, выглядел наш герой сейчас далеко не лучшим образом. Разорванная штанина свисала с ноги грязными лохмотьями, из-под которых виднелась большая царапина, оставленная острыми когтями, вся рука была ободрана и покрылась кровавыми ссадинами, словно ее драли и резали. И это не считая того, что все, включая позвоночник, нестерпимо болело и ныло, доставляя Вовану невероятные мучения. Прямо сказать, похож он был в этот момент на воина, только что вернувшегося с какого-то тяжелого и затяжного сражения.

Владимиру очень хотелось пожалеть себя! За все, что с ним приключилось в последнее время, за все те неприятности, что нависли над его головой, за всю ту боль, которую ему приходилось теперь терпеть… В своей жизни он мало чего боялся и мало что не любил, к большинству препятствий и лишений относясь стоически и по-военному, но одним из немногочисленных исключений все-таки оставались физические страдания, которые он переносил с большим трудом. Именно поэтому, глядя сейчас на свое израненное тело, на глаза нашего героя наворачивались слезы…

На пороге появилась Валентина, неся в руках таз с постиранным бельем. Увидев мужа, она бросила таз, и стремглав побежала к нему:

— Вова! Вова! Вовочка, что с тобой? Что случилось? Господи, на тебя напали?

— Валь, не волнуйся, — оторвался от своих грустных мыслей наш герой. — Со мной все в порядке, только вот болит очень. Никто на меня не нападал, это я сам так ободрался.

— Вова, ну ты как маленький, на минуту тебя оставить нельзя! — переживала жена. — Поедем, я тебе раны промою и завяжу! Давай, я помогу тебе!

Она взялась за поручни коляски и помогла майору подняться на крыльцо. Они благополучно добрались до гостиной, где Валентина обработала его ссадины и перевязала руку и ногу. Теперь Вован точно был похож на бойца, вернувшегося с войны.

— Валюш, а ведь я еще и вазу твою разбил, которая на кухне стояла… — грустно проговорит он.

Валентина нежно обняла его за голову:

— Да ну и ладно, другую купим. — улыбнулась она. — Разве какая-то ваза стоит твоего настроения? Главное, чтобы с тобой все было в порядке!

Слезы опять выступили на глазах майора. Но теперь уже не от боли… Как трогательно было слышать, что о нем кто-то заботиться и любит, что кому-то не безразлично, что с ним происходит, что кого-то волнует его настроение! Как это было трогательно, и… так непривычно.