Фанаты. Сберегая счастье - Юлия Александровна Волкодав

— Прости, девочка, я тебя разбудил.

А у самого вид такой расстроенный, что выть хочется. И от того, что произошло, тоже. Нет, ну понятно. Устал накануне, до конца не проснулся. Ездят они теперь не часто, отвык в незнакомых местах спать.

— Так идите, — как можно спокойнее говорит Сашка.

— Куда?

— Ну куда вы собирались-то? И свет в коридоре оставьте, пусть горит себе. Вместо ночника.

Сашка не ложится, ждёт, пока он вернётся в кровать. Гасит свет в комнате. В коридоре остаётся тусклая лампочка. Сашка придвигается поближе, чёрт с ним, со стыком. Поправляет на нём одеяло, хотя он и сам прекрасно может справиться. Утыкается носом в плечо, которое, как всегда, остаётся не укрытым.

— Испугалась? — тихо спрашивает Всеволод Алексеевич.

— Нет, — откровенно врёт Сашка.

* * *

Как Сашка и предполагала, оборудование на «летней эстраде», как именовал нелепое сооружение Сергей Сергеевич, оказалось отвратительным. К тому же провести заранее саунд-чек не представлялось никакой возможности — площадка-то открытая. И если б посреди дня на неё вышел Туманов и начал настраивать звук, сбежалось бы пол деревни. Сергей Сергеевич заверил, что всё лично проверил и настроил. У Туманова скептически изогнулась бровь в ответ, но что он мог сделать? Только поверить на слово. Тем более, у него больше не было ни бэк-вокала, ни собственного звукорежиссёра, с которыми они могли бы прогнать хотя бы основные номера программы. И Сашка ему тут ничем не поможет, для неё все его «низы валят, верхи звенят» — сущая абракадабра.

Они приезжают на площадку к самому началу концерта. Именно приезжают, на всё том же «Мерседесе», хотя от гостиницы тут сто метров. Но появление Туманова из машины, уже в концертном костюме, с бабочкой, получается куда более эффектным, чем если б он притопал по дорожке. Сашка ныряет за очень условные «кулисы», то есть тупо прячется за колонками, стоящими в углу сцены. Там примостились одинокий стульчик и две бутылки воды. Холодной, разумеется, на улице весьма свежо. Сашка думает, что не зря заставила Всеволода Алексеевича надеть под рубашку термобельё. Продует ещё. И дождик моросит, правда, мелкий, таким его зрителей не напугаешь. Зрителей собралось прилично, человек двести будет. Бабулек и просто тётушек неопределяемого возраста. Кто-то внуков привёл, с телефонами, которые они тут же достали, дабы поснимать «ископаемое». Ну а кто для них Туманов? Уж точно не любимый артист.

Сашка мрачно рассматривает зрительный зал. Публика Туманова ей не нравилась никогда, но сейчас она ей не нравится активно. Ишь как впились в него глазами. Ждут развлечений. А он должен для них петь и плясать тут, на холодном ветру. Ещё и под дождём. Всеволод Алексеевич явно недоволен звуком — колонки подзвучки то ли плохо работают, то ли слишком далеко стоят, и ему приходится выйти на самый край сцены. Не свалился бы… Хотя, на улице светло, слепящих прожекторов тут нет.

Микрофон говно редкостное, это даже Сашка понимает по искажению звука любимого голоса. Но микрофоном-то Всеволод Алексеевич пользуется только в паузах между песнями, сами песни идут под фонограмму. Он, конечно, подпевает самому себе, но условно. Да уж… Сашка видит Туманова со спины, из старых и трескучих колонок льётся голос вполне ещё молодого артиста, непритязательная публика аплодирует, кто-то даже цветочки ему выносит. Всё почти как раньше. Если бы дело не происходило в Верхних, прости господи, Елях. И не было благотворительным, чёрт его подери, концертом. И Туманов в костюме с бабочкой смотрится на облезлой деревенской эстраде так же странно, как смотрелся бы, скажем, в стриптиз-клубе. Впрочем, уж лучше бы там.

Не нравится Сашке это всё. Совершенно не нравится. Но главное, чтобы Всеволоду Алексеевичу в итоге понравилось. Тогда их вояж будет совершён не зря. Он, конечно, морщится от плохого звука, но в целом вроде бы доволен, улыбается искренне, даже слегка пританцовывает.

Сашка смотрит на часы. Всеволод Алексеевич по договору должен отработать всего сорок минут. Потом будут выступать какие-то местные коллективы. Сорок минут — не много, раньше его стандартный концерт шёл два часа. Сорок минут он может даже обходиться без дозатора, поэтому Сашка его отсоединила, когда помогала Туманову одеться перед концертом. Чтобы внимания особо любопытных зрителей не привлекал, а сокровище не смущалось. Впрочем, он так поглощён сценой, что и думать бы забыл о досадных мелочах.

— Вы позволите?

Сашка оборачивается. За спиной стоит дядька, примерно её ровесник, но по костюму с галстуком и протокольной роже в нём явно определяется работник местной администрации. Вот прям к бабке не ходи. Сашка их породу за версту чует.

Сергей Сергеевич, маячивший тут же неподалёку, чуть в коврик не стелется.

— Конечно, Анатолий Петрович, проходите! Какая честь, что вы нашли время! Вас объявить?

В руках у Анатолия Петровича средних размеров веник, то есть букет. Сашка ревниво косится на цветы. Розы? Ну ладно. Розы нынче без запаха, их можно. Перед концертом она настоятельно просила Всеволода Алексеевича не прижимать к себе никакие цветы, дабы не спровоцировать приступ астмы. Но он, конечно, все её рекомендации давно забыл.

— Да, объявите, будьте любезны.

Сергей Сергеевич, не мешкая, выходит на сцену, едва Туманов успевает допеть очередной бессмертный шлягер.

— Простите, Всеволод Алексеевич. Минуту внимания!

Ох, каким взглядом Туманов его одарил. Сашка видит сокровище в профиль, но ей и профиля хватает. Испепелить готов. Помешали со зрителем работать, выперлись на сцену без приглашения. В былые времена порвал бы как тузик грелку. Потом, после концерта.

— К вам хочет обратиться глава нашего района Анатолий Петрович Селивёрстов!

Так объявляет, как будто это самое радостное событие года. И публика одобрительно гудит, надо же. Глава района у них тут в авторитете, что ли?

Анатолий Петрович выходит со своим веником, вручает его Туманову и задвигает пространную речь о том, как Верхние Ели рады принимать артиста такого масштаба, как нужны им всем подобные мероприятия, как повышают они культурный уровень молодёжи. Молодёжь в лице трёх с половиной внуков тут же залипает в смартфонах. Снимать дядек на сцене ей явно надоело, а домой свалить вроде как неудобно.

— От имени администрации района выражаю вам благодарность и надеюсь, что встреча с верхнеельчанами будет не последней!

Всеволод Алексеевич кисло улыбается, отвечает что-то дежурное, ещё раз жмёт руку Селивёрстову. А Сашка размышляет, почему сокровище так перекосило. Да, он не любит, когда кто-то поднимается на сцену без приглашения. С одной стороны. А с другой, разве появление местной власти на концерте — не признак уважения? Всякие там цветочки, грамоты, благодарственные письма, почётное