Жизнь между схватками - Артемий Гвазава

– Ой, прямо не знаю, что и делать, – ныла Наташка. – Бросит он меня, жопой чувствую!

– Да не переживай ты, – успокаивала ее Ирен, – наберись терпения, будь веселой, не цепляй его без нужды.

– Не цепляй… Как подумаю, что он с семьей своей выходные проводит, так сердце в пятки. Не могу даже спать спокойно!

– Перестань, Лыська! Ты его от семьи так просто не оторвешь. А будешь истерики закатывать – упустишь парня, попомни мои слова.

Но Наташка не унималась.

– Я вот что думаю: пригрожу-ка я ему, мол, что жене обо всем расскажу. Номер ее можно будет из его телефона вытащить. Так, глядишь, сговорчивее будет!

– Лыська! Ты совсем охренела, что ли? – возмутилась Ирен. – Ишь, чо придумала! Не вздумай с ним связываться, а то совсем его потеряешь! Все не сидится тебе на жопе, все неприятности ищешь!

Ирен была опытной, познавшей жизнь теткой, она знала, что говорит. И она, как правило, не ошибалась, давая советы. И вот через несколько дней ей позвонил незнакомый голос.

– День добрый, я с Ирен разговариваю?

– Да, а кто это?

– Вас беспокоят из морга.

– Что?! Что случилось?

– Три дня назад к нам поступила Наталья Хрусталева. Множественные переломы и внутреннее кровоизлияние. Упала с балкона одиннадцатого этажа. Вы были знакомы с ней?

Ирен прямо опешила.

– Да, да, это моя подруга…

– Приезжайте сегодня, нужно провести дознание и организовать похороны.

У Ирен был шок. Она страшно пожалела, что не смогла-таки уберечь Лыську от такой ужасной участи.

Она опознала тело и подробнее поговорила с работниками морга. Лыська упала с общего лестничного балкона дома. На этом балконе она обычно курила. Произошло это примерно в полшестого утра. Наряду с другими подробностями, выяснилось, что работники морга обзвонили все последние номера из ее телефона, пытаясь выйти на близких людей, способных похоронить тело. Но кроме самой Ирен, никто, включая даже Вадима, не собирался брать на себя эти заботы и расходы.

Получив на руки Лыськины вещи, Ирен добралась до ее телефона и решила выяснить, что же случилось и собирается ли этот самый Вадик участвовать в похоронах. Его приятный голос поначалу вселил надежду. Голос был низкий, тягучий: ясно было, почему Лыська так запала на него.

– Это Вадим? – спросила Ирен.

– Да. Кто это?

– С вами говорит Ирен, подруга Наташи.

– Ясно. Какой вопрос?

Подобное начало разговора сразу насторожило Ирен, и она продолжила:

– Вы, наверное, в курсе, что случилось с Наташей?..

– Да.

– Звоню, чтобы спросить у вас… Не хотели бы вы помочь в организации похорон?

– Вы знаете, у меня со временем туго… Извините.

– Хорошо, тогда профинансировать хотя бы часть… Вы ведь были близки.

– Мы были приятелями. Я, вообще-то, женат.

Ирен не отступала, будто чувствуя, что держит его на крючке.

– Женат… Да я слышала об этом, как и о том, что это вы снимали ей квартиру, вы регулярно заходили к ней, имели с ней связь! – Ирен словно завелась. – Я слышала от нее – и не только, – что в последние недели вы с ней сильно скандалили и дрались…

– Послушайте, дама, – перебил Вадик. – Я уже давал показания, у меня свидетель есть, моя жена. В день гибели Наташи я был дома.

– Свидетель?! Ну ты и гондон! – закричала Ирен в трубку. – Это ты, подонок, склонил ее к сожительству, ты сгубил девчонку! Она такая молодая, такая красивая была! Так тебя, козла, любила!

Голос его дрогнул, и он промямлил:

– Ага, а как обнюхиваться, так она быстро…

Ирен, понимая, что она на правильном пути, продолжила добивать негодяя.

– Я ведь все про тебя, гада, знаю! Знаю, как ты избивал ее, как издевался и как боялся, что она все твоей жене расскажет!

– Не трогал я ее, – пробубнил Вадим.

– Не трогал?! Ну ты и скот! Это ведь ты ее толкнул с балкона! Несчастную, слабую девчонку своей поганой рукой сбросил! – разошлась не на шутку Ирен. – Справился с беззащитной девицей! Мужик, называется!

– Да она сама руки распустила! – не выдержал Вадик. – Я не виноват! А если б она моей жене…

Тут он заткнулся, прошипел что-то невнятное и через несколько мгновений бросил трубку.

Теперь не оставалось никаких сомнений, что этот негодяй ее и убил. Ирен не стала под него копать, понимая, что это бесполезно, но подругу было уже не вернуть.

Так бесславно закончилась история нашей Наташки Лыськи. За всю свою сознательную жизнь, кроме панели, алкоголя и порошка, она ничего и не повидала. И эти два месяца, похоже, были для нее самыми счастливыми, несмотря ни на что. А пострадала она из-за любви, даже толком не успев ощутить ее тепла в своем сердце.

Глава 13

Похороны

Когда я подъезжала к русской границе, произошел со мной очень странный и смешной случай, который и решил исход моей поездки.

К нам в поезд зашел сам начальник погранзаставы, таможенник Василий Б., слегка навеселе, он, должно быть, решил собственноручно проверить документы пассажиров. Когда очередь дошла до меня, как всегда полуспящей и грустной, по мотивам поездки, он зашел в купе с шутками-прибаутками. Я вдруг оживилась: все-таки передо мной симпатичный мужчина лет сорока пяти, мощного телосложения, как я люблю, и притом остроумный.

Он мне сразу понравился и я от нечего делать принялась кокетничать с ним. Зная, что скоро меня ждут слезы и печальные воспоминания, мне очень захотелось напоследок повеселиться. Я была как раз в полной боевой раскраске – загорелая, в нарядной кофте с декольте, в короткой юбке и ботфортах, на груди блестел золотой крест с бриллиантом. В общем, полностью подготовлена к столичной тусовке.

– Добро пожаловать на Родину, Елена Прекрасная!

– Спасибо! – заулыбалась я, строя глазки. – А разве пропустите?

– Такую-то грех не пропустить! Где такие красавицы у нас проживают? Неужели в Финляндии?

– Вам адрес, может, еще назвать? В гости-то приедете?

– Нет уж, лучше вы к нам! – процитировал Василий Палыч, не торопясь отдавать документы.

– Паспорт-то верни, начальник, – сказала я, приблизившись своей кошачьей походкой к приятному мужчине, и протянула ручку к документу.

– Гражданка Суси! – заулыбался пограничник, пряча документ. – Вы задержаны на границе России, а паспорт пока останется у нас.

– Начальник! Ты так не шути! Я вообще-то на похороны тороплюсь!

– Значит, похороны отменяются, будет свадьба! – заключил погранец.

– Позвольте! На каком основании, я не поняла, меня задерживают?

– На основании влюбленности! Вас устраивает такая причина?

– Чего?!

– Да не волнуйся ты так! Посидим, выпьем и проводим тебя до Питера в лучшем виде. Похороны-то когда?

– Завтра…

– Ну вот, до завтра у меня и побудешь… Леночка, я вам прописываю веселье! Это полезней для здоровья.

– Ну, а если я калым большой возьму?

– Да не вопрос. Чем брать-то будешь?

– А золотом!

– Ну все, «таможня дает добро»! Купим тебе золота! Поехали ко мне, тигрица моя! Будем Хеннесси конфискованный пить!

Так и договорились. Меня официально сняли с поезда, и мы отправились на «Мерседесе» без номеров прямо в ювелирный магазин.

Я, глядя на витрину в магазине выборгских ювелирных изделий, влюбилась в одни часы.

– А что это? – показала я на часики.

– Это самое дорогое изделие, с черным и красным бриллиантом. Эксклюзив! – ответила вежливо молоденькая блондинка-продавщица и вытащила часы из белого золота на прилавок. Я взяла часики в руки… Они действительно сияли и переливались всеми цветами радуги.

– Чего, настоящие брюлики?

– Ну конечно, сто пятьдесят тысяч рублей стоят.

У моего кавалера внезапно потух взор:

– Сколько? Да у меня на карте сколько нет.

Я рассмеялась, а продавщица скромно предложила:

– Василь Палыч! Не волнуйтесь. Мы вам доверяем, вы человек надежный, оставляйте сколько есть, потом придете – доплатите.

– Леночка, а давай лучше вот это колечко купим тебе на память? – предложил В., указывая на какое-то золотое кольцо с рубином. – Ты его покрутишь два раза – и я тут как тут. Любое твое желание!

– Слушай, милый, давай тогда сам выбирай и сам с собой поезжай на эту дачу! А мне в Питер надо. Понятно? – возмутилась я.

– Понял.

И начальник погранзаставы обреченно протянул продавщице банковскую карту:

– Упаковывайте, Катенька, эти часики, а через пару дней я приеду и все доплачу!

Мне часто приходилось разводить мужчин в ювелирных магазинах, но я еще не была такой смелой, видимо, коньячок крепкий тогда попался. Василий же Палыч, наоборот, протрезвел моментально и сделался очень скучным. Но это, как известно, дело поправимое. Я протянула ему бутылку, он выпил и снова захмелел. Так мы отправились к Васе в его суверенную резиденцию. Он – обмывать подарок, а я – его отрабатывать.

Поначалу нас охватила настоящая страсть. Мы пребывали в беспробудном пьянстве и сексуальных утехах; я же так «зависла» в гостях, что начисто забыла про цель своей поездки. Разумеется, ни на какие похороны я не попала, а жизненный драйв в России мне показался куда слаще финской рутины.