Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули

имели самое опосредованное отношение. Но при этом огромное влияние на них оказали так называемые старообрядческие идеи и положения. Неважно, насколько Гучков и его сподвижники из среды купечества придерживались «старообрядческой идеологии», важно, что её догматы сформировали в них отношение и к Православной церкви, и православной монархии. «Не подлежит сомнению, — пишет потомок Гучкова и хулитель русской монархии А. И. Гучков-Френкин, — что связь Гучковых, Рябушинских и многих других купеческих семей со старообрядчеством сыграла огромную роль в том, что почти все они оказались в либеральном лагере и считали своим долгом участие в борьбе за гражданские свободы. У них были расхождения в тактике и методах этой борьбы, и конечные цели они представляли себе по-разному. Но старообрядческие гены способствовали их воспитанию именно в этом духе»[291].

Исходя из этого, надо сказать два слова об этой «старообрядческой идеологии».

Начнём с того, что до 1905 года такого понятия, как старообрядческая церковь, в России не существовало. Старообрядцы считались раскольнической сектой и преследовались. В 1800 году указом императора Павла I была создана так называемая Единоверческая церковь, которая, признавая юрисдикцию Русской Православной Церкви, придерживалась дореформенных (старообрядческих) обрядов. Часть старообрядцев перешли в Единоверческую церковь, но значительная их часть по-прежнему пребывала в расколе.

Старообрядцы-раскольники также не были едины. Они разделялись на тех, кто признавал духовенство, и тех, кто духовенство не признавал (так называемые «беспоповцы»). Если о первых можно говорить как о церковной организации, признающей таинства и иерархию, то последние представляли собой различные варианты раскольнических сект. Часто эти секты полностью отпадали от христианства и приобретали изуверский характер. В этих сектах не принималось всё «мирское»: браки, законы, служба в армии, паспорта, деньги, любая власть. Замкнутый образ жизни, ограниченный контакт с «миром», учение о воцарении Антихриста с самого начала играли значительную роль в беспоповских толках. Красной нитью у беспоповцев проходила мысль, что «нет ныне в мире ни православного священства, ни таинства, ни благодати, нет средств ко спасению, ибо антихрист истребил все таинства»[292].

К началу XX века раскольничье старообрядчество представляло собой организованную и влиятельную силу. Эту силу придавало ему купечество, ведущие представители которого были старообрядцами. Опять-таки это очень условное определение, зачастую отражающее не религиозный их характер, а скорее происхождение и идеологию. Так, например, среди Вичугских купцов-фабрикантов, откуда был выходцем промышленник А. И. Коновалов, существовали секты бегунов-странников и секты Спасова согласия.

Эти секты не имели ничего общего с православием, к которому относят себя церковные староверы.

Крайне опасной псевдостарообрядческой сектой была секта «Новый Израиль», главой которой был Василий Семёнов Лубков. Сделавшись лжехристом, Лубков объявил себя «вождем новоизраильского народа», «царем XXI века», «сыном светлого эфира», которому «вручены премудрость и власть по всей земле». На 1912 год секта «Новый Израиль» насчитывала 3012 человек.

Опасность «лубковцев» заключалась в том, что эта секта приобретала большое влияние на Дону, в среде донского казачества. Это сыграло роковую роль в дни февральских событий 1917 года. Большевик В. Д. Бонч-Бруевич, тесно связанный с русскими сектантами и активно сотрудничавший с ними в борьбе с русской монархией, писал: «25 февраля 1917 года ко мне явилась группа кубанских казаков, служивших в то время в Петрограде и стоявших со своим полком где-то за Невской заставой, пришедших на мою квартиру в полном вооружении, только без карабинов. Это были представители секты «Новый Израиль». Расспросив меня относительно моего мнения о событиях в Петрограде, заявили мне, что они клянутся употребить все усилия в своих сотнях, как лично, так и через своих товарищей, чтобы ни в коем случае в рабочих не стрелять и при первой возможности перейти на их сторону. Так как из них я знал только одного, а пришло их одиннадцать человек, и так как они поняли, что я им не очень-то доверяю, то они в знак доказательства своей принадлежности к секте новоизраильтян вдруг встали и все отдали мне земной поклон по особому израильскому сектантскому способу — поклон рыбкой, — которым, по преданию, кланялись друг другу первые христиане, в знак покаяния и всепрощения. Я, конечно, знал эти «тайны» хорошо исследованной мной секты.

— Истинно говорю тебе, — сказали они, целуя меня, это требовалось по обычаю: после поклона совершалось «целование любви», — как другу нашего вождя Василия Семеновича (Лубкова), и скажи об этом всем своим товарищам — стрелять не будем, а перейдем на сторону народа»[293].

Интересно, что Бонч-Бруевич и Гучков весьма плодотворно сотрудничали и обменивались информацией. Гучков, говоря о Распутине, сам признавался в этом[294]. Более того, по сведениям Г. М. Каткова, именно Бонч-Бруевич познакомил Гучкова с Распутиным[295]. Кстати, Бонч-Бруевич был связан не только с лубковцами и Гучковым, но и с толстовцами, и с духоборами. Он проходил по оперативным материалам Главного жандармского управления и Охранного отделения. «Названный Бонч-Бруевич, — говорилось в этих материалах, — с 1896 по 1905 год проживал за границей, причём имел тесные сношения с тамошними социал-демократами, принимал непосредственное участие в различных революционных изданиях и, между прочим, занимался пропагандой лжеучения графа Льва Толстого. В 1899 году Бонч-Бруевич сопровождал из Константинополя в Канаду русских духоборов»[296].

Любопытно, что в подробных справках на Бонч-Бруевича ни словом не говорится, что его родной брат генерал-лейтенант М. Д. Бонч-Бруевич занимался вопросами контрразведки на Западном и Северо-Западном фронтах!

Гучковы относились к старообрядческой Преображенской общине Федосеевского согласия. Дед А. И. Гучкова Е. Ф. Гучков выкупал крестьян из крепостной зависимости при условии перехода их в Федосеевское согласие[297].

Что представляла собой секта федосеевцев? Федосеевская секта была организована новгородским беспоповцем Феодосием Васильевым в 90-х годах XVII века. В секте в духе агрессивной беспоповщины проповедовался строгий аскетизм, непримиримое отношение к государственной власти и иным вероисповеданиям. В православные храмы сектанты не ходили, а устраивали моленья в домах-молельнях. Такие дома-молельни были у фабриканта федосеевца Ефима Фёдоровича Гучкова, у него их насчитывалось 32. В старообрядческих сектах открыто и широкомасштабно использовали «религиозную организацию в целях набора наиболее дешёвой и наиболее тесно привязанной к фабрике рабочей силы»[298].

Своим состоянием Гучковы были обязаны в первую очередь федосеевской секте. Именно от купцов-попечителей Преображенского кладбища, бывшего фактически центром старообрядчества-беспоповства, Фёдор Алексеевич Гучков, прадед А. И. Гучкова, получил на хранение сундук с 12 млн руб. Деньги эти стекались на кладбище как вклады, пожертвования и приношения, передавались в распоряжение наставников и попечителей старообрядческой общины и пускались ими в торговый оборот. Но в 1840 г. над Преображенской общиной нависла угроза ее закрытия правительством, и тогда Ф. А. Гучков получил свои 12 миллионов, составившие основу благополучия его потомков[299].

Являясь фактически главой московских федосеевцев, Фёдор Гучков в конце царствования императора Николая I