Субъективный взгляд. Немецкая тетрадь. Испанская тетрадь. Английская тетрадь - Познер Владимир Владимирович

«Мы намного сдержаннее русских… пока не напьёмся».

Исключительно точное наблюдение.

«Потеря империи – это очень болезненная вещь. Когда я ходил в школу, одна четверть карты мира была окрашена в красный цвет. Это был цвет нашей империи… и вдруг это всё уходит, потому что вы оказываетесь неспособным всем этим управлять».

Факт: империи могут быть долговечными, но в конечном итоге рушатся. Все без исключения. Они бывают разными. У одних колонии находятся за тридевять земель, далеко от метрополии. Так было с империями Франции, Испании, Португалии, Голландии и, конечно, Англии. У других вся империя представляет собой единую территорию. Так было с Австро-Венгрией, Российской/Советской империями. Но все кончили одинаково: исчезли. Одни кроваво, другие бескровно, но не стало как тех, так и других.

Кстати, когда я говорю о Советской империи, мне иные возражают: «В империях колонии всегда были угнетены, они жили хуже, чем метрополии, а в Советском Союзе республики, которые вы зловредно называете колониями, жили лучше, всякие там грузины, азербайджанцы, прибалты, узбеки жили лучше русских». Отчасти это так, но лишь отчасти. Да это не имеет значения: управляла всем Россия, секретарями по идеологии в центральных комитетах республик неизменно были русские. И я, как журналист, объездивший СССР, могу засвидетельствовать: русских не любили нигде.

Когда сэр Родрик сказал, что потеря империи болезненна, он должен был добавить «мягко говоря», потому что эта потеря подобна утрате человеком ноги или руки. На долгие годы, а порой до конца жизни, он ощущает фантомные боли того, чего давно нет.

Так Россия и россияне испытывают фантомные боли от потери империи, боли, которые выражаются в росте национализма и шовинизма. И это характерно не только для русских и России.

Британское вторжение

Beatles, Led Zeppelin, Coldplay, David Bowie, Elton John, Eric Clapton, Fleetwood Mac, Rolling Stones, Rod Stewart, The Who, Pink Floyd, Queen, Iron Maiden, Sex Pistols, Clash… Эта музыка родилась в середине 50-х и захватила мир, затмив всю прочую, включая американскую.

Я часто задумываюсь над тайной того, как вдруг вроде из ниоткуда рождается нечто, до этого невиданное, а потом исчезает, оставив после себя глубокий след, память и вопрос: почему появилось, почему исчезло? Например, итальянский неореализм с его плеядой гениальных режиссёров – Феллини, Антониони, Висконти, де Сантис, де Сика, Росселлини… Итальянское кино, словно ракета, взмыло на недосягаемую для всех высоту, посияло и… погасло. Оно продолжает существовать, итальянское кино, но кто, кроме самих итальянцев, знает о нём?

Меня удивляет внезапная концентрация если не гениев, то выдающихся личностей в то или иное время и их внезапное исчезновение. Это не относится в полной мере к английской поп-музыке, которая и сейчас звучит достаточно громко. Но то, что случилось во времена «Британского вторжения», было лишь однажды и не повторилось.

И во главе этого были «Битлз».

Битлз

Мы сидим с Ваней на скамейке рядом со школой, в которой учился Джон Леннон. Это окраина Ливерпуля. Тут же расположился памятник «Битлам» – нагромождение каменных чемоданов и гитар разных размеров. Ваня вспоминает, как он в юности зачитывался книгой Хантера Девиса «Битлз». Я, как бы невзначай, спрашиваю:

– А вы не помните фамилию переводчика?

Ваня смотрит на меня удивлённо, мол, какое это имеет значение? Потом, вдруг сообразив, к чему был мой вопрос, восклицает:

– Да ладно?!

В ответ на что я скромно киваю. Ваня меня обнял, и у него на глаза навернулись слёзы.

Объяснить магию «Битлз» невозможно, что естественно – магия на то и магия, что она необъяснима. Группа распалась в 1970 году – пятьдесят лет тому назад, но звучит и сегодня. Такой проверки временем не испытала и не выдержала ни одна другая группа.

В Советском Союзе «Битлз» были запрещены. Но знали их все. Когда уже много лет спустя, 24 мая 2003 года, на Красной площади состоялся концерт Пола Маккартни, то собравшиеся – а их было, по разным подсчётам, от 20 до 50 тысяч человек – хором, слово в слово, пели с ним. Откуда они знали слова песен запрещённой группы? Поди пойми.

Почему «Битлз» были запрещены в СССР? Как будто загадка. Не было ничего антисоветского ни в их музыке, ни в текстах. Так в чём дело? А дело в поразительном «нюхе», классовом чутье советского руководства, которое спинным мозгом чувствовало опасность этой музыки.

Мой приятель, выдающийся английский кинодокументалист Лесли Вудхед, в 2009 году снял фильм «Как “Битлз” потрясли Кремль». Сейчас, когда я пишу эти слова, я слушаю «Битлз» и пытаюсь представить себе, что чувствовали советские идеологи, слушая эту музыку. Дискомфорт? Угрозу? Опасность? А если так, то почему?

В этих песнях, в их исполнении звучит свобода, совершеннейшая свобода. Вряд ли сусловы[46] советского агитпропа отдавали себе в этом отчёт, но чувствовали на уровне подсознания.

Джон Сноу

С 1989 года и по сей день Джон Сноу ведёт вечерние новости на престижнейшем четвертом канале «Би-би-си». Впрочем, известен он не только этим, но и пристрастием к самым многоцветным, кричащим галстукам. И ещё он большой любитель и горячий поклонник английской поп-музыки.

«Мы взяли американские зёрна и посадили в нашу почву. Они вырастают в могучие деревья».

Почему?

«Понимаете, наша поп-музыка родилась после Второй мировой, её создавали люди, чьё детство прошло после бомбёжек, разрухи, голода. Ничего этого в Америке не было. Там рок весёлый, благополучный, всё в радость, по сути дела, в нём нет протеста. А наш британский рок – это выражение протеста, неприятия. Он другой».

Чего не сказал Джон Сноу, так это того, что и английский рок стал другим – коммерческим, как весь рок. Если в начале это и в самом деле было выражение протеста, то по мере того, как рок стал популярным и рок-певцы и группы стали собирать многотысячные стадионы, он стал коммерческим. И на смену ему пришла другая музыка протеста – панк[47].

Энди Чижевски

и Сьюзан Керрингтон

В 1977 году в Лондоне открылся клуб «Рокси». Он просуществовал всего лишь один год, но именно в нём родилась музыка, получившая название «панк». Чижевски и Керрингтон были его создателями.

Рассказывая о зарождении английского рока, Энди и Сьюзан говорили о том, как в послевоенной чопорной Англии, с её неулыбчивыми, застёгнутыми на все пуговицы, одетыми в котелки мужчинами и холодными, сухими женщинами («непонятно, откуда брались дети»), накапливалось неприятие принятых правил и стандартов, которое прорвалось прежде всего в музыке, в роке.

«Но рок скурвился, – говорит Энди, – и появилось новое поколение, которому всё-всё обрыдло. И выражалось это во всём. В вызывающей одежде, крашеных волосах, мейкапе, поведении, наркотиках и, конечно, панке».

Я помню, как нечто похожее происходило в Союзе именно в музыке – появление полузапрещённых/полуразрешённых джаз-клубов, зарождение андеграунда.