Зумана - Е. Кочешкова

Ее смех был для Шута лучшим доказательством того, что он все сделал верно.

Этой ночью впервые за долгое время Шут спал крепко и спокойно. Даже чужими жизнями не жил. И только под утро дурные сны таки нашли тропинку к его сознанию. Но были они вовсе не о каменном лабиринте и не о людях, чьи лица покрыты масками.

14

— Ваше Высочество… — Шут с трудом привыкал к этому ее новому титулу, — мне очень нужно сказать вам что-то важное.

Он впервые подошел к Элее. Впервые сам заговорил с ней, после той неудачной беседы в доме наставницы. И с удивлением заметил, как глаза принцессы вспыхнули неподдельной радостью. Будто он ей букет цветов принес, а не дурные вести. Впрочем, она еще не знала о чем пойдет речь…

— Слушаю тебя, Патрик, — Элея кивнула на невысокое кресло рядом со своим. В ее каюте было светло от яркого утреннего солнца, лучи которого струились сквозь мелкие оконные стекла, вправленные в толстый переплет. Эта каюта отличалась от обычных, где обитали почти все спутники принцессы — она весьма напоминала ту, что досталась Шуту во время прошлогоднего путешествия на Острова. Только была еще уютней и богаче. «Вилерна», хоть и не обладала большими размерами, но считалась одним из лучших кораблей во флоте Давиана.

Шут осторожно сел на указанное место и, подперев подбородок кулаками, некоторое время просто смотрел на Элею. Она была красива. Красива, как всегда. И ей так шло это простое синее платье без корсета, слоев кринолина, обручей и многочисленных юбок. Пышные одежды принцесса оставила в Брингалине и на корабле носила лишь этот скромный туалет, а еще чаще — ладно пошитый костюм, более всего напоминающий тот охотничий наряд, что когда-то помог ей бежать из Улья.

Шут смотрел и не стыдился своего взгляда. Сердце его было окутано тяжелой тьмой и страхом, Элея же казалась лучиком света в этом кромешном мраке. Но потом он вздохнул, покачал головой и на миг прикрыл глаза. Никак не знал, с чего начать. И потому произнес первое, что пришло в голову.

— Мне страшно, — сказал он. Открыл глаза и посмотрел на Элею уже иначе. Без теплоты и любования во взоре. — Матушка Ваэлья когда-нибудь рассказывала вам про сны? Как отличать истинные видения от пустых блужданий спящего сознания?

— Да… — удивленно кивнула Элея, — конечно.

— Тогда вы поймете, что я не стал бы заводить разговора на пустом месте. Мне в последнее время часто снятся кошмары. Это неприятно, подчас отвратительно. Но… я понимаю их причину и не считаю чем-то особенным. Это лишь последствие… того недуга, свидетельницей которого вы стали. И из-за них я никогда не пришел бы к вам… Но сегодня под утро я увидел нечто такое, о чем не мог умолчать, ибо это касается не только меня, — Шут сделал паузу и посмотрел прямо в глаза Элеи. — Ваше Высочество, нас всех ждет беда. Я не знаю, что это будет — шторм ли, нападение пиратов… или еще какое злоключение, но что-то очень плохое случится вот-вот.

Элея смотрела на него, не произнося ни слова. Она ждала продолжения. А Шут не знал, как объяснить… Переложить свои сумасшедшие видения в слова он попросту не мог. Невозможно ведь растолковать, как звучат запахи и выглядят звуки.

— Патрик… — промолвила она наконец, — я не понимаю.

— Мм… — Шут мучительно обхватил себя за голову. Ну как ей сказать, чтобы она поверила? — Ваше Высочество, я правда не знаю, какая беда нас ждет. И в самом деле уверен — она случится непременно. Я все утро ломаю голову, что это может быть! Пираты на нас не должны напасть — это слишком глупо, мы вооружены до ушей. Шторм… Но ваш ведун сообщил бы это первым, да и капитан только вчера рассуждал, что в этой части моря не бывает таких страшных штормов… Право, я готов поверить даже в морского дракона, о котором Хирга байки рассказывал. Полагаю… полагаю, вам стоит поговорить с капитаном. Узнать у него, какие опасности могут нас поджидать. Быть может, еще осталось время что-то предпринять.

Принцесса кусала губы. Она знала Шута достаточно хорошо, чтобы переспрашивать, не выдумал ли он все. Она, конечно, помнила, что именно его звериное чутье спасло их тогда от погони Руальда. Но с другой стороны… Шут понимал, как непросто ей будет подойти к Нуро и сказать, мол, мой персональный дурачок и предсказатель нынче нам беду напророчил… Капитан ведь не знает, что Шуту и в голову не пришло бы устраивать переполох из-за обычного дурного сна.

— Хорошо, Патрик, — произнесла она со вздохом. — Я сделаю, как ты просишь. Только, пожалуйста, не рассказывай об этом больше никому. Договорились?

Шут кивнул. Но предупреждение это было излишним. Во-первых, он сам понимал, что паника на корабле ни к чему. А во-вторых, все равно уже проболтался…

Минувшей ночью, а вернее сказать, уже почти утром, его спутники опять были разбужены, но не криками на сей раз, а громким пением. Шут пел во сне. Проваливаясь в пучину смерти, он понимал, что спасти их всех может только молитва. Но ни одно из знакомых ему воззваний к высшим силам не смогло бы отвести беду, зависшую над «Вилерной». Поэтому Шут начал шептать ту волшебную песню, которую подарила ему Дала. Сначала шептать, а потом и голосить — громче и громче, как будто от силы его легких и впрямь что-то зависело.

Проснулся Шут, когда сэр Тери зажал ему ладонью рот, а заодно и нос.

Впрочем, если бы он и в самом деле пришел в себя, то уж конечно не вцепился бы в сорочку рыцаря и не начал бы в ужасе заверять того, что все они скоро погибнут. Словом, по-настоящему Шут очухался только, когда сэр Тери хорошенько тряхнул его — аж зубы клацнули и глаза распахнулись шире плошек. Испуганный Хирга к тому моменту уже успел засветить лампу под потолком каюты и теперь смотрел на Шута так, точно тот вконец обезумел.

— Как это мы погибнем?! — воскликнул он, пролезая мимо Тери к Шуту и брякаясь на колени рядом с его койкой. — Это правда?! О, скажите скорее, что вам просто приснился дурной сон! Всего лишь сон!

Шуту очень хотелось бы так сказать, но на самом деле он был испуган ничуть не меньше Хирги. Сказать по правде — гораздо больше. Ведь Хирга не видел того, что видел Шут. И уж подавно не чувствовал. Шута же одолел такой страх — он едва ли мог связно говорить. Поняв это, сэр Тери достал откуда-то меховую фляжку и, отвинтив серебряный колпачок, сунул ее в руки Шуту.

— Ну-ка пей, парень! — и куда только подевалась вся эта его никому ненужная вежливость…

Шут сделал глоток, опалив рот вкусом пряных трав, и окончательно осознал, что пока еще мир не рушится и корабль цел. Потом он понял, что успел порядком застращать своих спутников, и что они оба ждут от него разумных объяснений столь неприятной ранней побудки. Утерев губы, Шут заговорил, сначала медленно, а потом все быстрей, но речь его была странной. Странной даже ему самому…