Ангел Возмездия - Юрий Петухов

Иван сдвинул задвижку, распахнул дверцу – за ней был ход, настолько узкий, что страшно было в него залезать. Но Иван решился. Он подтянул тело к краю дыры, заполз внутрь и, прижимая лучемет к боку, пополз вперед. Свет он выключил. Сейчас надо было быть предельно осторожным.

Несмотря на всю бдительность, развязка оказалась неожиданной – лаз кончился столь внезапно, что Ивану показалось, будто часть трубы под ним обломилась. И он полетел вниз, не успев ни за что уцепиться. Падение было недолгим – почти сразу же Иван упал на спину во что-то мягкое, пористое. Он потрогал это что-то руками, но определить ничего не смог. Было такое впечатление, что он сидит то ли на большой куче сена, то ли на толстом куске поролона. Иван качнулся, потом привстал, подпрыгнул... и тут же провалился сквозь эту мяготь.

Теперь он лежал на зеленой и сочной траве в каком-то очень большом освещенном помещении, а может, и вообще на открытом пространстве. Во всяком случае, он не видел потолка, стен, если не считать небольшого навесика, крепящегося к трем на вид бетонным столбам. Навес тянулся куда-то вдаль и пропадал за растениями, имеющими густую, разросшуюся листву... Иван смотрел вверх, но в навесе не было ни дыры, ни пролома, сквозь которые он мог вывалиться. Все было непонятно и туманно.

Он вышел из-под навеса, задрал голову – перекрытий и сводов не было. Но не было и ощущения прозрачности высокого неба, не было облаков, не было светила, не было ничего определенного, Ивану тут понравилось еще меньше, чем в Колодце. Он не любил больших и открытых пространств, особенно в чужих мирах. Такие пространства всегда таили в себе угрозу. И все-таки у него возникло смутное ощущение, что этот мир замкнут, что он просто не видит в сгущающейся пелене далеких стен и сводов. Впрочем, все это могло и казаться.

Иван подошел к ближайшему дереву. Потрогал рукой ствол. Он был гладкий, розоватый лоснящийся. Тоненькие веточки отходили во все стороны от ствола и терялись в густейшей листве, даже непонятно было, как они ее выдерживают. Меж деревьями росли уже знакомые лопухи, повыше, поостойчивее. И были они не серыми, а светло-зелеными, мясистыми, но не менее изгрызенными и обломанными по краям, чем их родственнички на поверхности. Иван огляделся – все деревья и все лопухи росли тут явно не сами по себе, они были расположены в строгом геометрическом порядке. Да, это был явно не лес, не подлесок, это был парк, а может быть, и сад.

Иван взял лучемет наизготовку – его перестали прельщать неожиданные встречи. Да и вообще надо было быть поосмотрительнее, ведь в любую минуту могли показаться те, кто аккуратненько рассаживал эти деревья. А он уже встречался с обитателями «системы», знает, что почем! Но в то же время Иван ощущал, нет, знал точно, что ему просто грех жаловаться, что он должен радоваться, ведь мог бы уже трижды или четырежды за последние сутки погибнуть, а пока что судьба к нему благосклонна и все идет не так уж и плохо, к чему Бога гневить!

Но самоуговоры не подействовали. Беспокойство прочно поселилось в его груди, не выгонишь, не вытравишь.

Он остановился под ближайшим деревцем, присел. И немного перекусил – трубки с пищей и жизнеобеспечивающим раствором выдвинулись из пазов, вплотную придвинулись к губам. Ему оставалось лишь прикладываться то к одной, то к другой. Пока сидел, дал возможность немного поработать анализатору. Тот показал, что воздух вполне терпимый, что вредных вирусов, бактерий и прочей опасной невидимой дряни нету, а значит, можно откинуть шлем. Но Иван не торопился разоблачаться. После небольшого обеда он проглотил подряд три стимулятора. Проверил еще раз лучемет. Хотел сбросить оставшиеся пулеметные ленты – зачем они ему теперь – но не решился оставлять следа.

Ничего, он еще выберется, найдет капсулу, пристегнет к руке возвратник! Все будет самым лучшим образом, только не надо терять присутствия духа. И надо быть готовым ко всему! Иван встал. Огляделся, хотя у него не было ощущения, что за ним следят, а просто по привычке.

Пройдя еще четыреста шагов, он наткнулся на какие-то подобия клумб с незатейливыми синенькими и фиолетовыми цветочками без лепестков, с цельными головками-бутонами. Чем дальше он продвигался, тем больше становилось таких клумб, тем ухоженнее были на них цветы, причудливее разнообразнее. С деревьев здесь свисали сферические желтые плоды, издалека похожие на лимоны, но значительно крупнее и более плоские.

Наконец Иван уткнулся в затейливый резной заборчик. Он долго его изучал, даже пытался отковырнуть кусочек и запихнуть его в анализатор. Но не удалось. Заборчик был чуть выше колена. Но тянулся он насколько хватало глаз, слева направо, бесконечной и извивающейся немного беленькой змейкой. Иван перешагнул через него. Пошел дальше. Теперь трава начинала расти прямо на глазах – если полкилометра позади она чуть касалась щиколоток, то теперь тянулась почти к коленям. Стволы деревьев потолстели. Цветы уже не умещались в клумбах, выпирали из них. Да это был самый настоящий сад.

Из-за стволов Иван видел не дальше, чем на двадцать метров. Но он не снижал темпа. Остановился лишь у небольшого, но очень чистенького, кристально прозрачного ручейка, пересекшего его путь. Попробовал влагу анализатором – оказалась самая обычная и вполне пригодная для питья вода. Иван полежал пять минут у ручейка, любуясь им, заглядывая в воду. Ему даже показалось на время, что он на Земле, больше того, на своей родине, что он лежит беспечно в редком лесочке, прислушивается к пенью птиц, принюхивается к запаху трав, а журчащая водичка течет себе мимо, течет завораживающе, маня. И так хорошо ему стало, что разомлел, раскис, захотелось быть добрым, ласковым, щедрым, захотелось обнять всех на свете, простить виноватых и самому повиниться, да пригласить сюда, к журчащему ручейку. Он размотал ленты, стащил их с себя и забросил далеко-далеко, даже не поглядев, куда именно. Потом скинул коробки с патронами. Пускай валяются – все одно его найдут, не скроешься! Стало легче, но не намного.

Иван снова присел у ручейка, откинулся на локти. Остаться бы тут, в этом садике, лишь бы не трогали и не досаждали! А остальное все образуется... Он откинул шлем, вдохнул полной грудью – воздух был свеж и чист, безопасен, зачем же тратить дыхательную смесь! Он зачерпнул пригоршней из ручья, поднес к губам, глотнул, а потом допил и остатки. Вода была холодной, вкусной, он давненько не пил такой водицы. Конечно лучше было бы пить ее не из руки, обтянутой пластиконовой перчаткой, ну да ничего – и так годилось. Иван опрокинулся на спину, забросил руки за голову, предварительно сдвинув в сторону шлем. Все было хорошо, все было почти как дома... но вот небо подкачало! Да и небо ли это было! Иван смотрел в белесую пелену и не ощущал за ней подлинной глубины, бездонности – было в нем такое ощущение, какое бывает под низкими тучами, закрывающими для взора высоту поднебесную. И все же здесь было значительно лучше, чем в Осевом или в воронке, здесь было не так пустынно и одиноко, как на поверхности. И никакой погони! Никакой слежки!