Построить будущее - Марик Лернер

Потому построил роту и открытым текстом предложил: все ценные находки будут оплачены по весу золота-серебра плюс десять процентов. Также возьму все остальное найденное по нормальным расценкам, но это относится не к отдельным работающим, а ко всей роте. Сколько найдут, столько в конце и поделят между всеми, включая офицеров. Короче, круговая порука, и плачу больше, чем они получат, спрятав.

И не прогадал! Помимо золотого и серебряного блюд, трех золотых пекторалей, неминуемо разломанных бы в другой ситуации, чтобы поделить между сообщниками, нашлась еще куча драгоценных и не особо значимых с точки зрения обычного человека вещей. Медные и бронзовые котлы, украшенные сценками из жизни скифов, оружие, бронзовые наконечники стрел и глиняные амфоры.

Мне волокли все, вплоть до украшений конской сбруи. А я не скупился, честно выполняя обещание, хотя под конец уже стало напрягать. Почти полпуда золота и четверть серебра, не считая бронзы и меди. Тут никаких доходов не хватит. Хорошо за все эти годы ничего особо не тратил и мог себе позволить. Правда, пришлось посылать в Петербург соответствующую просьбу. Не вожу я столько денег в карманах. Сам не ожидал, что так выйдет. Нормальный музей наверняка отвалил бы десяток миллионов за это богатство, но здесь их пока не существует, как и аукциона Sotheby’s.

Дело в том, что тот самый заваленный шустрик ограбил всего одну камеру, а помимо нее имелось еще четыре. В них даже сохранились амфоры, в которых застыли остатки вина и масла, личные вещи, вроде бронзового зеркала, и многое другое. Я часами зарисовывал расположение предметов и заставлял просевать даже пыль на полу. Ткани, кожа и дерево в основном истлели, и покрывавшие их бляшки и украшения попадали. Князь, или кто он там был — вождь, лежал окруженный роскошными предметами.

В пределах досягаемости от тела колчан с сохранившимися наконечниками для стрел, меч. На его шее было прекрасное бронзовое крученое ожерелье, рядом с черепом лежала золотая серьга — судя по всему, раньше она была вдета в ухо, а золотые кольца унизывали все пальцы. Все вокруг покрыто множеством золотых и костяных пуговиц, бляшек, украшений, подвесок, бусинок. Серебряные ложки, шкатулки из слоновой кости, по авторитетному мнению Геннадия, и многое другое.

Хуже всего оказались боковые камеры, построенные для ближайших слуг умершего и лошадей. Похоже, их принесли в жертву, чтобы на том свете продолжали служить господину. Тоже украшенные золотом и серебром, но явно скончавшиеся не своей смертью. В черепах дырки. Солдаты испуганно крестились при виде их, но ценности исправно собирали. Жадность дело великое. Впрочем, тщательно зарисовав и обобрав покойников, кости (человеческие) вынесли наружу и захоронили в обычной могиле, отпев и поставив крест. Не думаю, что скифам от того полегчало, зато мои люди заметно успокоились.

— Находки дело приятное, но проследи за своей ротой, чтобы не очень шлялись в одиночку по округе, — говорю, расплатившись (благо за медь особо много и не нужно) и дождавшись, пока довольный солдат унесется. — У нас здесь не Москва, могут мешок на голову надеть и уволочь. Начнут пропадать люди, с командира роты спрошу.

— Разрешите обратиться с просьбой! — неожиданно сказал Великовский.

— Ну давай.

— Мне там причитается. — И назвал практически точно свою долю.

Сумма внушительная. Дележка проводилась согласно чинам, так что его процент заметно весомее, чем у нижнего чина. Но и те не в обиде. Иной за всю жизнь столько не заработает, сколько за месяц копания здесь получит.

— Верно, и что?

Многие просили передать часть своей доли родственникам. Другие строили планы на будущее, прапорщик присмотрел себе деревеньку, а кое-кто просто и без затей собирался прогулять-пропить.

— Могу попросить от моего имени и некоторых из подчиненных вступить в торговые товарищества и вложить в ваши предприятия?

— Какие? — слегка оторопев, спрашиваю.

— Желательно наиболее доходные, — улыбнувшись, отвечает. — Меня бы устроило бумагоделательное, ситцевое и производство взрывного шнура. На ваш выбор.

— Может, лучше землю приобрести? Я не могу что-то обещать, не имея понятия о сегодняшнем состоянии дел.

— Но в принципе вы согласны, Михаил Васильевич?

— Почему нет? И много таких… желающих получать проценты от вклада?

— Ну десятка полтора унтеров и людей в возрасте.

Насколько я за время пребывания здесь разобрался, во многом они и заправляли в роте. Опытные, битые и прошедшие не одну кампанию авторитетные люди. Капитан с поручиком-заместителем вмешивался в стандартную рутину редко.

— Пришла пора думать о будущем.

— Не самый плохой вариант из возможных. Хотя я бы на их месте предпочел поселиться на Кубани. Деньги будут, можно завести серьезное хозяйство или даже торговлю.

— Еще цинковое производство манит, — уже без усмешки говорит капитан, пропуская мимо ушей предложение.

А ведь я реально мог бы выбить хороший кусок земли. Хотя, если честно, бог его знает, что ждет через год-два меня и Кубань.

— Хорошо, подумаю.

Только снова взялся за газету, снаружи раздались крики и забухали выстрелы. Это уже ни в какие ворота, поднимаясь и беря со стола пистолеты, решаю. Не успел высунуться за дверь, как осознал: все еще хуже. Через стену во двор лезли многочисленные горцы. Они уже контролируют ворота и скоро откроют их. Караульные валяются мертвые, выбегающие из казармы солдаты в растерянности, многие даже без оружия и против вражеских клинков ничего сделать не могут, только падают под ударами. И все же свалка уже идет знатная. Недолго думая я воткнул явному чужаку, сцепившемуся с солдатом, шпагу в бок, выстрелил с левой руки в другого. Промазал, но перезаряжать нет возможности, сунул пистолет за пояс.

Попробовавший моего железа бросил своего противника и, распрямившись, пошел на меня, дико завывая и размахивая огромным кинжалом. Он так и мелькал в воздухе, а я вынужденно пятился, пытаясь достать его и каждый раз отшатываясь от очередного выпада. Куда там мне с несколькими затверженными приемами и связками. Этот мастер настоящий. Самое главное, я в недоумении, как этот гад до сих пор жив. Я же ему должен был печень пропороть. Удар, слава богу, поставленный. Краем глаза видел, как со скрипом открываются огромные деревянные створки ворот, за ними гарцуют всадники. Сейчас они ворвутся во двор, и настанет полная хана.

Кавказец внезапно лишился головы, а меня окатило противно-теплой кровью. Железные пальцы ухватили за плечо, почти отшвырнули за спины. В самый ответственный момент нарисовалась личная охрана. Геннадий с двумя некрасовцами. Им точно не просто смерть грозит, на куски кромсать станут. И все-таки прибежали спасать растерявшегося начальника. Ну Гена сдохнет, однако не бросит, но эти два брательника могли смазать пятки. Никто бы и не узнал.

— К блокгаузу! — кричит Афанасий.

— Рота, ко мне! — ору единственное доступное в данных обстоятельствах.

На крайний случай в мощном двухэтажном срубе с узкими бойницами можно запереться и дождаться подмоги. Или не дождаться. Тут уж как повезет. Сжечь нас достаточно сложно, высадить окованные железом двери под гранатами сверху не так просто. Зато теперь у них есть захваченные пушки. Других вариантов все одно не существует.

И мы идем, встав плотной группой, ощетинившись штыками, обрастая по дороге прибившимися солдатами, отбиваясь от нападающих, теряя товарищей и вбирая спина к спине новых. Если бы не поддержка из блокгауза, откуда увлеченно палит мой конвойный взвод десятками стволов, не давая коннице пойти в атаку и валя в воротах штурмующих пачками, наверное, не сумели бы пробиться. Трусов среди нападающих не имелось, они настырно пытались доделать столь удачно начатое дело, завладев русскими головами. Но и мои парни специально обучались меткой стрельбе и рассыпному строю, умеют стрелять не только залпами по команде.

Сколько времени необходимо, чтобы пройти неспешным шагом метров двадцать? Минута, две? Мы шли вечность, щедро раздавая удары и принимая их. Выпад, укол в живот, и рядом идущий сам валится от удара шашкой. Уже у самых дверей меня ощутимо толкнули в спину, и, обернувшись, я вижу падающего Гену. Не знаю, он спас меня в очередной раз или это чистая случайность, но, не рассуждая, волоку его через порог за шкирку, надрываясь. Жив, мертв — все потом.

Внутри блокгауза пороховой дым стоит настолько плотный, что ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. И меньше его не становится, потому что стрельба, хоть и не такая ожесточенная, продолжается. По стенам тоже регулярно прилетает от противника. Изредка пули находят щель, и тогда кто-то молча валится или с руганью отскакивает от бойницы, зажимая рану. Хорошо еще рикошетов нет. Стены из бревен, не камень. Мы набились на манер сельдей в бочке в не предназначенное для такого количества людей и загроможденное ящиками помещение. Начни скакать пули, вышло бы совсем нездорово.