Академия пурпурной розы (СИ) - Снегова Анна

— А еще скажи, Маэлин — это правда? То, что сказала твоя сестра. О том, что я единственный человек, кто смог подойти к тебе так близко, чтобы узнать этот аромат.

И под его испытующим, внимательным взглядом у меня вдруг щелкнуло что-то в голове. И все встало на свои места.

Он равнодушен к моей сестре. И моя сестра совершенно спокойно восприняла знакомство с Морвином — все ее восторги были лишь от того, что она заметила странное поведение моей Сферы. У нее ничего не екнуло в сердце, и оно вряд ли совершало такие дикие кульбиты в груди рядом с ним, как сейчас мое.

Потому что это я взяла зеркало в руки той колдовской ночью.

Потому что мне показало зеркало этого мужчину — отыскало его для меня среди тысяч людей, среди тысяч миров.

Мой единственный.

Робкая, тихая надежда на мягких кошачьих лапах вошла в мое сердце и согрела его.

Неужели?..

Неужели годы одиночества и пустоты остались позади? Неужели и я смогу быть счастлива? Неужели могу довериться этому мужчине, которого, даже если бы не было никогда моей проклятой Сферы, и сама бы выбрала из всех на свете мужчин? Даже несмотря на то, что положа руку на сердце, совсем его не знаю…

Я осторожно подняла глаза и встретила его взгляд своим — открытым и серьезным.

— Да. Это правда. Только ты.

Воздух в легких закончился, и я просто ждала, что будет дальше, не в силах пошевелиться.

Морвин не торопился с ответом. Внимательно разглядывал мое лицо, размышляя о чем-то. Потом протянул руку и бережно заправил прядь моих темных волос за ухо, задержав ладонь.

— Это все осложняет. Потому что я не смогу взять тебя с собой, в мой мир. По серьезным причинам, поверь.

У меня получилось сделать лишь короткий, резкий вдох и глотнуть немного воздуха.

— Но тогда… быть может, ты останешься здесь?

— Остаться здесь…

Его задумчивый взгляд скользнул по очертаниям парка внизу, по многоцветной палитре зеленых мазков этого нежного, берущего за душу пейзажа.

Секунда утекала за секундой, а он все смотрел… и смотрел… и не отвечал.

— Тоже не можешь? — прошептала я, чтобы подтвердить догадку, кольнувшую тупой болью.

Его тяжелый, хмурый взгляд подтвердил.

— Меня зовет обратно долг. И обязательства.

— У тебя там жена? — быстро спросила я, отодвигаясь.

— Нет!

— Любимая женщина?

— Нет у меня никакой любимой женщины! — раздраженно бросил Морвин, и в его глазах снова вспыхнуло пламя. — В том мире.

Я помолчала секунду, осмысливая.

Кошка, поселившаяся в моем сердце, разозлилась, зашипела и выпустила когти. Я отвернулась и дала волю гневу.

— Значит, «в отпуск», да? Ну так я твоим временным экскурсоводом ни за что не буду! Возвращайся в женскую башню, там претенденток пруд пруди. Можешь взять сразу пачку.

— Не говори ерунды, Маэлин! — громыхнул Морвин. В его голосе было искреннее негодование, но меня уже было не остановить.

— И насчет Сферы моей не беспокойся. Как-нибудь обойдусь. В твоем мире много огненных магов. Найду другого, и посильнее тебя…

С тихим рычанием оскорбленный в лучших чувствах огненный маг сгреб меня в охапку, опрокинул на спину и подмял под себя. Проговорил тихо, обманчиво-спокойным тоном, нависая надо мной:

— Кого это ты собралась искать, Маэлин? Ты не найдешь в моем мире магов огня сильнее меня.

Я с вызовом уставилась в бурлящие огненными смерчами глаза.

— Ну так поищу в других!

Упругая крыша подо мной согревала теплом. Тяжесть его тела больше не пугала — это было именно то, чего я жаждала всем существом сильнее всего на свете. То, что заполнило бы пустоту, излечило от одиночества, вернуло к жизни так же волшебно, так же невыносимо прекрасно, как весна вернула к жизни деревья.

Но не ценой гордости.

Поэтому, когда его губы опустились к моим, повинуясь неизбежной силе сводящего с ума притяжения между нами, в последний миг я отвернулась и коснулась его губ кончиками пальцев.

— Нет. Я не стану твоим развлечением на пару дней.

Он поцеловал мои пальцы, а потом уткнулся лицом в волосы и прошептал в шею:

— Ты не развлечение, Маэлин… Ты — мое наваждение!.. С того самого мгновения, как ветер принес твой запах.

Его рука протиснулась между моей талией и крышей, охватила в кольцо, прижала сильнее. Шепот вибрацией дыхания зажигал пожар на коже.

— Больше всего на свете я мечтал бы разбить артефакт перехода и остаться с тобой навсегда. И любить, любить… Чтобы ты растаяла в моих руках, Ледышка… Чтобы позабыла все слова обоих языков, и помнила только мое имя…

Я схватилась за его плечи, как утопающий.

— Морвин… Ну так останься! И люби…

А он снова промолчал. Лишь глубоко вздохнул, а потом впился в мою шею безумным, жарким, голодным поцелуем.

Я умирала и оживала в этом пьяном прикосновении. Сходила с ума и почти уже готова была вместе с ним упасть в жерло кипящего лавой вулкана.

Но когда его губы опустились вниз и обожгли лаской ключицу, я вздрогнула и опомнилась. Толкнула плечи ладонями.

— Пусти! И вообще… что за ужасная манера на мне разлеживаться! Тебе… к кастелянше пора. За формой. А то на занятия опоздаешь. Ты же… мир исследовать явился, забыл? Вот и уходи. Исследуй.

Морвин замер, тяжело дыша, а потом со злостью ударил кулаком крышу. Вот только он не учел, что крышу живого Замка роз бить чревато.

Поверхность под нами загудела, вздыбилась, и его с меня просто сбросило. Поодаль материализовался Тушкан и злобно стрекоча стал прыгать рядом.

Не глядя на меня, с каменным лицом Морвин поднялся и ушел прочь.

Я посидела какое-то время на крыше одна, приходя в себя и пытаясь понять, что вообще сейчас было. Уж не знаю, что там у него за причины такие… Хотя, на самом деле, не похоже, чтобы он со мной играл… но я на него все равно ужасно зла.

Внезапно вспыхнув, я очнулась и стала приводить в порядок одежду. Платье было задрано до колен, а пуговичек самым бесстыдным образом расстегнуто уже целых две. Значит, делаем в памяти зарубку: к Морвину на расстояние вытянутой руки больше не подходить! Ну, или полруки. Или хотя бы на ладонь.

В конце концов, я все же решила перестать отсиживаться и с гордым видом отправиться на занятия. Пусть некоторые не думают о себе слишком много! Вот только за тетрадями в комнату зайду. Хорошо бы, конечно, еще перекусить чего-нибудь, но на завтрак я уже явно опоздала.

Первое, что я увидела, явившись в комнату, были чашка горячего чая и тарелка с булочками, аккуратно стоящие на письменном столе на салфетке.

Второе — светящаяся восторгом Джен, вскочившая с кровати при моем приближении.

— Ну как?!

— Что, ну как? — смутилась я.

— Как прошло твое первое свидание?!

Я замялась. Очень трудно описать, как прошло мое первое свидание, и можно ли вообще считать эти безумные валяния по крыше свиданием.

Джен понятливо улыбнулась.

— Да ладно, Улитка Старшая, можешь не объяснять. На тебе и так все написано. Причем в прямом смысле слова. Так, давай-ка меняться формами, и я побежала на лекцию! А ты пока задержись… и подумай как следует над прической.

— В шмышле? — поперхнулась я булочкой, которую торопливо грызла, обжигая ладони чашкой.

— Я бы тебе настоятельно советовала распустить сегодня волосы, — прыснула со смеху Джен. — У тебя на шее засос!

Когда хохочущая над моими попытками выдумать приличное оправдание Джен переоделась и покинула комнату, я нервно догрызла булочки и допила чай, а потом задумалась.

Значит, артефакт перехода он бы разбил…

Я вытащила забытую сумку из-под кровати, решительно щелкнула замком, не давая себе возможности передумать, и откинула верх. В конце концов, я всю жизнь была слишком правильная. Может, пришла пора совершать безумные поступки?