Раскаяние - Екатерина Орлова

что ты при этом чувствуешь. В один момент тебе хочется схватиться за свою кожу и содрать ее всю, потому что она горит, а в другой — самой себе сделать трепанацию и просто вытащить мозг из головы, чтобы он прекратил напоминать обо всем, что ты так отчаянно хочешь забыть. Ну, или хотя бы пойти к мозгоправу и попросить его об услуге: загипнотизировать тебя и вызвать амнезию. Интересно, они вообще такое делают?

Я знала, что он был там. В больнице. Я чувствовала его присутствие. Не видела его и не слышала, но знала, что он там был. Джордж ушел из больницы в день, когда меня оттуда выписали. Никто не говорил о нем, даже не упоминал, но я знала, чувствовала. И от этого мое сердце рвалось на части. Я не хотела, чтобы меня обнимали и утешали. Я хотела только, чтобы Джордж ворвался в палату, растолкал всех, подхватил меня на руки и унес к себе домой. Но он этого не сделал.

Я знала, что он приходил в тот первый день, чувствовала, как он обнимает меня, шепчет слова раскаяния, клянется в любви и обещает быть рядом и все исправить. Я чувствовала его слезы на своей коже и знала, что он задыхается от безысходности, но не могла ничем помочь. Внутри я билась как птица в клетке, которой стало мое безвольное тело, разрывалась от крика о том, как ненавижу и люблю его в одно и то же время, но не могла никак показать, что слышу его и хочу знать обо всем, что привело его к этому предательству. Я так безоговорочно любила его, что не могла поверить в то, что все это было сделано специально, не могла принять тот факт, что его любовь была фальшивой, пластмассовой.

Когда я выписалась из больницы, мама уговорила меня посещать психиатра. Вы посещали такого врача? А три раза за одну неделю? А гипноз два раза в месяц? Я была уверена, что после последнего приема выйду на улицу, сяду в машину и поеду сразу в сумасшедший дом, чтобы коротать остаток своих дней, играя в шахматы с «Наполеоном» и разрабатывая стратегию развития Англии с «Королевой Елизаветой». Слава богу, не пришлось. А то черт его знает, что бы мы там разработали, я-то совсем не разбираюсь в политике.

Доктор Монро оказался настойчивым, немного грубым и весьма профессиональным специалистом. Он издевался надо мной, мучая вопросами и разговорами, заставлял переживать все снова и снова, пока пересказ истории не дошел у меня до автоматизма. Потом он включил в терапию гипноз и начал учить меня справляться с этим.

Однажды я пришла к нему на один из последних приемов со странной просьбой.

— Розали, в начале приема ты сказала, что хотела бы задать мне вопрос, когда мы закончим сегодня. Что ты хочешь знать?

Я поерзала в кресле и отвела взгляд, почувствовав румянец на щеках.

— Доктор, я не могу его забыть. Не могу разлюбить его. Знаю, что после всех его поступков должна, но не могу заставить себя. Я каждый день тоскую по нему, каждый день борюсь с искушением позвонить ему, найти его и встретиться.

— Роуз, это нормально — испытывать такое чувство. То, что тебя предали, еще не значит, что ты перестанешь любить предателя. Просто к тем чувствам, которые ты испытываешь, добавляется еще одно — ненависть. Ну, или просто злость. Романтические чувства — это квинтэссенция всего, что человек может испытать. Нет чистого чувства любви. К нему обязательно примешиваются другие, негативные или позитивные.

Я внимательно слушала его, и мне казалось, будто мое чувство к Джорджу док раскладывал на составляющие. Как книги на полке. Вот ненависть в красной обложке, вот вожделение — в синей, а там, немного дальше, в нежно-голубых тонах, обожание. Да-да, и обязательно возьмите вот эту, с зеленым градиентом. О, она прекрасна, это чистая ярость.

Я тряхнула головой, сама себе улыбнувшись от возникшей аналогии.

— Вы можете что-то сделать с этим? — тихо спросила я.

— С чем?

— Вы можете сделать так, чтобы я перестала его любить?

— Я — нет. — Он лгал, но я не стала перечить. Возможно, из страха лишиться своей привязанности к Джорджу. — Но ты можешь. Можешь начать двигаться дальше, найти себе другого мужчину и, возможно, построить с ним жизнь, выйти замуж, родить детей и не оглядываться назад. Единственное, чему тебе нужно научиться, — не сравнивать других мужчин с Джорджем.

Я так и не научилась. Каждого, с кем пыталась начать отношения, сравнивала с ним. В основном, не в пользу нового парня. Я старалась найти полную противоположность Муну: светлые волосы, светлые глаза, низкий, худой, толстый, в спортивной одежде и кроссовках. Никаких стильных, уверенных в себе брюнетов. И уж точно никого по имени Джордж.

Он вернулся в мою жизнь, когда я уже встретила Аарона. Мой парень былпридурок. Нет, ну правда, он обычный. Такой, который не будоражит кровь, не заставляет тебя идти на безумные поступки, только чтобы оказаться рядом. Тебе не хочется выставлять себя на посмешище, только бы еще раз увидеть его соблазнительную улыбку. От него не мокнут трусики и не переворачиваются внутренности. Он такой… удобный.

Да, Аарон был тем мужчиной, который не вызывает проблем. С ним было комфортно и спокойно, потому что он никогда не повышал голос, не выходил из себя и не ломал твою психику. Я никогда не ждала от него подвоха или экстраординарной выходки. Он был прост, как арахисовое масло: ничего сверхъестественного, но мы все равно употребляем его каждое утро.

Аарон любил меня. Я знала и чувствовала это. Но он меня не знал, не знал, что я помешана на автомобилях. Парень просто думал, что это часть моего бизнеса. Он не догадывался, что я с легкостью могу заменить карданный вал и промыть двигатель. У меня чесались руки оттолкнуть его и самой заменить пробитое колесо, когда мы ездили за город. Он делал это так неумело. Пока он отошел за запаской, мне самой пришлось подкрутить домкрат, потому что этот неумеха рисковал отбить себе пальцы на ногах. Когда он уносил испорченное колесо, я быстренько дотянула болты, потому что на высокой скорости мы могли остаться без колеса. Однажды я как бы невзначай открыла ему интернет-страницу с тормозными колодками, которые он искал. Потому что Аарон совсем не понимал, что ищет. Маркировка на выданном Майком листке выглядела для него как китайская грамота.