Русские народные сказки - Владимир Аникин

— Есть ли в свете краше тебя?

— Ах, Иван-царевич! Что я за красавица! Вот как за тридевять земель, в тридесятом царстве живет у царя-змея королевна, так та подлинно красота несказанная.

Иван-царевич взял красную девицу за белую руку, привел к тому месту, где канат висел, и подал знак Белому Полянину. Тот ухватился за канат и давай тянуть; тянул, тянул и вытащил царевича с красной девицей.

— Здравствуй, Белый Полянин, — сказал Иван-царевич, — вот тебе невеста, живи, веселись, ни о чем не крушись! А я в змеиное царство поеду.

Сел на своего богатырского коня, попрощался с Белым Полянином и его невестою и поскакал за тридевять земель.

Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается — приехал он в царство змеиное, убил царя-змея, освободил из неволи прекрасную королевну и женился на ней; после того воротился домой и стал с молодой женою жить-поживать да добра наживать.

Королевич и его дядька

(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)

ил-был король, у него был сын-подросток. Королевич был всем хорош — и лицом и нравом, да отец-то его плох: все его корысть мучила, как бы лишний барыш взять да побольше оброку сорвать.

Увидел король раз старика с соболями, с куницами, с бобрами, с лисицами:

— Стой, старик! Откудова ты?

— Родом из такой-то деревни, батюшка, а ныне служу у лешего.

— А как вы зверей ловите?

— Да леший наставит петли-лесы, зверь глуп — и попадет.

— Ну, слушай, старик! Я тебя вином напою и денег дам: укажи мне, где лесы ставите?

Старик соблазнился и указал. Король тотчас же велел лешего поймать и в железный столб заковать, а в его заповедных лесах свои лесы поделал.

Вот сидит леший в железном столбе да в окошечко поглядывает, а тот столб в саду стоял. Вышел королевич с бабками, с мамками, с верными служанками погулять по саду; идет мимо столба, а леший кричит ему:

— Королевское дитя! Выпусти меня: я тебе сам пригожусь.

Пожалел королевич лешего:

— Да как же я тебя выпущу?

— А пойди к своей матери, улучи минуту, вытащи ключ у ней из кармана да меня и выпусти.

Королевич так и сделал: вытащил ключ из кармана у матери, прибежал в сад, сделал себе стрелку, положил на тугой лук и пустил ее далеко-далеко, а сам кричит, чтоб мамки и няньки ловили стрелу; мамки и няньки разбежалися, в это время королевич отпер железный столб и высвободил лешего.

Пошел леший рвать королевские лесы!

Видит король, что звери больше не попадаются, осерчал и напустился на свою жену: зачем ключ давала, лешего выпускала? И созвал король бояр, генералов и думных людей, как они присудят: голову ли ей на плахе снять али в ссылку сослать?

Плохо пришлось королевичу — жаль родную мать, и признался он отцу, что это его вина: вот так-то и так-то все дело было.

Взгоревался король: что ему с сыном делать? Казнить нельзя. Присудили отпустить на все четыре стороны, на все ветры полуденные, на все вьюги зимние, на все вихри осенние; дали ему котомку и одного дядьку.

Вышел королевич с дядькою в чистое поле. Шли они близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли — и увидали колодезь. Говорит королевич дядьке:

— Ступай за водою!

— Нейду! — отвечает дядька.

Пошли дальше, шли, шли — опять колодезь.

— Ступай принеси воды! Мне пить хочется, — просит дядьку королевский сын в другой раз.

— Нейду! — говорит дядька.

Вот еще шли, шли — попадается третий колодезь, дядька опять нейдет, и пошел за водою сам королевич.

Спустился в колодезь, а дядька захлопнул его крышкою и говорит:

— Не выпущу! Будь ты слугой, а я — королевичем.

Нечего делать, королевич согласился. Потом поменялись они платьями и отправились дальше.

Вот пришли они в иное государство, идут к царю во дворец — дядька впереди, а королевич позади.

Стал дядька жить у того царя в гостях: и ест и пьет с ним за одним столом.

Вот и говорит дядька царю:

— Ваше царское величество! Возьмите моего слугу хоть на кухню.

Взяли королевича на кухню, заставляют его дрова носить, кастрюли чистить.

Немного прошло времени — выучился королевич готовить кушанья лучше царских поваров.

Узнал про то государь, полюбил его и стал дарить золотом. Поварам показалось обидно, и стали они искать случая, как бы извести его.

Вот один раз сделал королевич пирог и поставил в печку, а повара добыли яду, взяли да и посыпали на пирог.

Сел царь обедать, подают пирог; царь только было за нож взялся, как бежит главный повар:

— Ваше величество! Не извольте кушать.

И насказал на королевича много всякой напраслины.

Царь не пожалел своей любимой собаки, отрезал кусок пирога и бросил наземь: собака съела да тут же издохла.

Призвал государь королевича, закричал на него грозным голосом:

— Как ты смел с отравой пирог изготовить, сейчас велю тебя казнить лютою казнью!

— Знать не знаю, ведать не ведаю, ваше величество! — отвечает королевич. — Видно, поварам в обиду стало, что вы меня жалуете: нарочно меня под ответ подвели.

Царь его помиловал, велел конюхом быть.

Повел королевич коней на водопой, а навстречу ему леший:

— Здорово, королевский сын! Пойдем ко мне в гости!

— Боюсь, кони разбегутся.

— Ничего, пойдем!

Изба тут же очутилась. У лешего три дочери; спрашивает он старшую:

— А что ты присудишь королевскому сыну за то, что меня из железного столба выпустил?

Дочь говорит:

— Дам ему скатерть-самобранку.

Вышел королевич от лешего с подарком, смотрит — кони все тут; развернул скатерть — чего хочешь, того просишь: явились и питье и еда!

На другой день гонит он царских коней на водопой, а леший опять навстречу:

— Пойдем ко мне в гости!

Привел и спрашивает среднюю дочь:

— А ты что королевскому сыну присудишь?

— Я ему подарю зеркальце: что захочешь, все в зеркальце увидишь!

На третий день опять попадается королевичу леший, ведет к себе в гости и спрашивает меньшую дочь:

— А ты что королевскому сыну присудишь?

— Я ему подарю дудочку: только к губам приложи, сейчас явятся и музыканты и песельники.

Весело стало жить королевскому сыну: ест-пьет хорошо, все знает, все ведает, музыка целый день гремит. Чего лучше? А кони-то, кони-то! Чудо, да и только: и сыты, и статны, и на ногу резвы.

Начал царь хвалиться своей любимой дочери, что послала ему судьба славного конюха. А прекрасная царевна и сама давным-давно конюха заприметила: да как и не заметить красной девице добра молодца!

Любопытно стало царевне: отчего у нового конюха лошади и резвее и статнее, чем у всех других? «Дай, — думает, — пойду в его горницу, посмотрю, как он, бедняжка, поживает?»

Улучила время, когда королевич на водопой коней погнал, пришла в его горницу, а как глянула в зеркальце — тотчас все смекнула и унесла с собой и скатерть-самобранку, и зеркальце, и дудочку.

В это время случилась у царя беда: наступил на его царство семиглавый Идолище, просит себе царевну в замужество. «А если не выдадут, так и силой возьму!» — сказал он и расставил свое войско — тьму-тьмущую.

Плохо пришлось царю: кликнул он клич по всему своему царству, сзывает князей и богатырей: кто из них победит Идолища семиглавого, тому обещает дать половину царства и вдобавок дочь в замужество.

Вот собрались князья и богатыри, поехали сражаться против Идолища, отправился и дядька с царским войском. И наш конюх сел на кобылу сиву и потащился вслед за другими.

Едет, а навстречу ему леший:

— Куда ты, королевский сын?

— Воевать.

— Да на кляче далеко не уедешь! А еще конюх! Пойдем ко мне в гости!

Привел в свою избу, зачерпнул ему ковш воды. Королевич выпил.

— Много ль в себе силы чувствуешь? — спрашивает леший.

— Да если б была палица в пятьдесят пудов, я б ее вверх подбросил да свою голову подставил, а удара и не почуял бы.

Дал ему другой ковш выпить:

— А теперь много ли силы?

— Да если б была палица во сто пудов, я б ее выше облаков подбросил!

Зачерпнул ему третий ковш:

— А теперь какова твоя сила?

— Да если бы утвердить столб от земли до неба, я бы всю вселенную повернул!

Леший зачерпнул воды из другого чана и подал королевичу; королевич выпил — и поубавилось у него силы кабы на седьмую часть.

После этого вывел его леший на крыльцо, свистнул молодецким посвистом; отколь ни взялся — вороной конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя, из ушей дым столбом, из-под копыт искры сыплются. Прибежал к крыльцу и пал на коленки.

— Вот тебе конь!

Дал ему еще палицу-буявицу да плеть шелковую.

Выехал королевич на своем вороном коне супротив рати неприятельской; смотрит, а дядька его на березу взлез, сидит да от страху трясется. Королевич стегнул его плеткою раз-другой и полетел на вражее воинство; много воинов мечом прирубил, еще больше конем притоптал, самому Идолищу семь голов снес.