Алла и Рождество - Глеб Скороходов

И вот однажды в комнате худсовета, что находилась в пасторском домике, в присутствии сплошь именитых членов Союза композиторов Алла попросила:

— Я принесла две песни, их написал молодой музыкант Борис Горбонос. Послушайте их — они мне очень нужны.

Члены Союза снисходительно улыбнулись, но слушать стали. И чудо — песни приняли! Рекомендовав, правда, выпустить их на гибких пластинках — времянке-ширпотребе, расходившемся немалым тиражом.

— Неплохо бы дать на конверте портрет этого новичка, — попросил Аллу редактор Володя Рыжиков.

— За чем остановка?! — сказала Пугачева. — Я отлично знаю Горбоноса. Завтра же его фотография будет у вас на столе.

И действительно — на следующий же день редактор рассматривал портрет элегантного молодого человека с усами и в очках, сидящего у раскрытого рояля. И вскоре появилась пластинка с его изображением. Раскупалась она, как горячие пирожки.

О том, что Горбонос псевдоним и кто скрывается за ним, ни редакторы студии, ни журналисты, ни слушатели и подумать не могли. Хотя он нигде и не появлялся, но Алла уверенно говорила о нем в интервью, о его таланте и природной одаренности, вышел фильм и двойной альбом «Зеркало души» с песнями нового композитора. Прошел слух, что живет он за городом, на даче, но недвижим — это вызывало сочувствие. И только год спустя все узнали, что таинственный автор — сама Пугачева.

— Я страшилась не худсовета, — объяснила Алла, — я стеснялась показать свои песни и услышать «не за свое дело взялась». С другой стороны, опасалась: а вдруг их пропустят именно потому, что автор — я, невзирая на качество. Смотрите, мол, певица, а сама пишет песни, как заяц, что умеет зажигать спички.

Внезапное признание не вызвало ни сенсации, ни шума. Песни Горбоноса уже успели полюбить, и — не в обиду композиторам — слушателей мало волновало, кто их написал. Важно одно — их поет Пугачева.

Не скрыл обиды только Володя Рыжиков:

— Что же ты меня подставила, понтярщица?! Случись что-нибудь, как бы на меня посмотрели на студии, я же о тебе — ни бум-бум!

Позже Алла заметила:

— Вряд ли я имею право называться композитором, но автором песен, которые пишу для себя и сама пою, наверное, могу быть.

2000 год, как выяснилось, последний год XX века. Грань, конечно, условная, но дает повод задуматься: с чем приходишь в новое столетие? что оставишь в старом?

Пугачевой хотелось остановиться, сделать переоценку ценностей. От шлягерности она устала. А что взамен? Баллады, монологи на ином уровне откровенности? Раздумья без суеты о месте человека на земле, раздумья о жизни?

Долго искала новые песни, не похожие на прежние. Подготовила их и испугалась: «Куда это меня занесло?» Но ведь года идут — наступила зрелость, она не может не диктовать иные требования. Как сказано, «всему свое время».

Новые «Рождественские встречи» снимались на даче Пугачевой в Поворове. Алла широко распахнула ее двери:

— Заходите в мой дом — все уже начинается. Вы слышите? Музыка уже звучит.

И как увертюра к «Встречам», лилась из раскрытого рояля мелодия Игоря Крутого в авторском исполнении.

Как всегда, Алла произвела строгий отбор гостей.

— Я же отвечаю за тех, кто поет на «Рождественских встречах», — сказала она. — Не хочу давать зрителям второсортные номера. Чтобы не получилось так, как в анекдоте о Раневской: «Встречает она как-то очень плохую певицу, а та ей с восторгом: „Ой, Фаина Георгиевна, вчера была в гостях у ваших знакомых Пупкиных и целый вечер для них пела!“ — „Спасибо, — поблагодарила Раневская. — Я тоже их не люблю“.

На этот раз в гостях у Аллы побывали и завсегдатаи «Встреч», и общеизвестные звезды, и молодые, «нераскрученные» исполнители.

Николай Караченцов пел «Молитву»:

Иду к тебе за истиной святою,Чтобы узнать, чего я в жизни стою,Кто я такой, идущий к очищенью,И в чем, Господь, мое предназначенье.

Он сидел одиноко за дальним торцом уходящего в перспективу стола, и пел свою молитву порой с сомкнутыми губами, как бы подчеркивая, что мы слышим внутренний монолог человека. Пел с огромным драматизмом, и голос артиста звучал то полушепотом, то яростной мольбой.

«Когда ко мне обратилась Алла Пугачева, я был слегка удивлен, — рассказал Караченцов. — Я все-таки драматический артист. И тем не менее она задала вопрос:

— Что новенькое есть у тебя? Что бы ты смог сделать на «Рождественских встречах»?

Я дал ей довольно много своих записей и поразился ее решению: песня, которою она выбрала, — совсем не праздничная, это молитва. Я спросил:

— Почему так?

Она ответила:

— Должна быть она. Нужны среди этого фейерверка и веселья песни духовные.

Работа оказалась трудная, с потом. Но я постоянно ощущал, что нахожусь в гостях в добром доме, все время под заботой, теплом и крылом Аллы. На съемках она — рядышком, болела за меня. Кстати, оператор Миша Мукасевич — отличный, очень хорошо снял меня.

И когда съемка закончилась, Алла первой начала аплодировать. Я удивился, потому что для меня эта работа — не спектакль, не концерт. И тем не менее она так завершила дело.

Мне очень жаль, что таких, как Алла, мало, точнее она одна. И второй такой, наверное, быть не может. Она и актриса, и выдающаяся певица, она же и мамка, она же и добрая хозяйка».

Все, чем мы владеем, закладывается в детстве — так говорят очень ученые люди. Хотим мы или нет, а родители продолжаются в нас. И Алла мечтала, что когда-нибудь и ее дом станет таким же гостеприимным, как две родительские комнатки ее детства. И чтобы ее гостям стало бы так же хорошо и уютно, как было ей, когда она девочкой пела с мамой ее любимые «Осенние листья».

Алла даже как-то сказала мне:

— Слова из этой маминой песни я могла бы поставить эпиграфом своей жизни: «И счастлив лишь тот, в ком сердце поет...»

Начинающей певице Наталье Власовой Пугачева поставила ее песню «На тебя обиделась». Песня — шуточная, вызывающая улыбку, и решение ее соответствующее. Пугачева отыскала для певицы что-то вроде голландской шапочки а-ля «Шоколадница» Лиотара или этикетки финского масла «Виола», усадила ее на кухне над пассеровкой огурцов, помидоров, разноцветных перцев и зеленого лука, и получился номер, по признанию исполнительницы, лучше тех немногих клипов, что у нее уже были.

«Алла Борисовна для меня — женщина, которой я подражала, крутясь в детстве перед зеркалом с расческой в руках вместо микрофона, — вспоминает Наташа. — Я делала и прически, похожие на те, что были у нее. Я представляла ее в каких-то неимоверных платьях, мне казалось, что и по дому она ходит в короне как минимум.