Слепая зона (СИ) - М Ксана

Доплыл до края борта, оттолкнулся и, не замедляясь, поплыл в другую сторону.

Повторял давно выученные движения снова и снова. Отталкиваясь, разворачиваясь, двигаясь по нескончаемому кругу. Понятия не имел, сколько времени провел в воде, вылез лишь, когда понял, что окончательно выбился из сил.

Похлопал себя по лицу, отдышался, а затем обернул полотенце вокруг бедер и направился к себе. Переоделся в сухое, на выходе услышав протяжный лай, периодически сменяющийся умоляющим скулежом. Понял, что за всё это время Никки так и не погуляла со своей собакой, поэтому выдохнул и направился к ней.

Дверь оказалась приоткрыта, свет не горел. Соблюдая приличия, я легонько постучал, но ответа не последовало. Войдя внутрь понял, что Никки в комнате нет.

Представил, как она вновь убежала к ублюдку Вудби на очередное свидание и уже собирался уходить, как вдруг услышал в ванной какой―то грохот.

— Никки? ― никто не ответил, поэтому я подошел ближе и, прислушавшись, постучал. ― Раз уж ты так рано вернулась, займи чем―нибудь свою адскую собаку. Она пол дня лает и скулит под дверью. ― Никки снова ничего не ответила, поэтому я постучал ещё раз; уже настойчивее. ― Ты меня слышишь? Или я её на улицу выставлю.

Замок на ручке резко отщелкнулся, а затем Никки распахнула дверь.

— Погуляю. Что―нибудь ещё?

— Да. Мы тебе суп оставили.

— Я не голодна, ― она попыталась снова закрыть дверь, но я вовремя подставил в проём ногу.

Наверное, вел себя, как гребаный мудак. Именно, блядь, как мудак, потому что только мудак мог не понять, что с Никки что―то не так.

Она отвернулась, но я успел заметить её покрасневшие глаза.

— Ты что, плакала?

— Тебя это не касается.

Скрипнул зубами, пытаясь держать себя в руках.

— Вудби тебя обидел? ― она молчала, и я думал, что не получится, что у меня окончательно башню сорвет. ― Никки, он обидел тебя?!

Она резко вскинула голову, и я обомлел.

Её глаза были не просто красными ― они были опухшими. Будто бы она проплакала в этой ванной несколько часов, а я, мать твою, этого даже не знал.

— Я не виделась с Вудби неделю, кретин!

Она вновь сделал попытку закрыться, но на этот раз я резко толкнул дверь, заставив ту с грохотом отлететь к стене.

— С ума сошел?

— Почему ты плакала?

— Это не твоё дело, ясно?

— Никки…

— Не лезь в это, Мак! Оставь меня в покое!

Прокричав это, она пулей вылетела из ванной. И, зарычав, я вылетел за ней.

— Твою мать, Никки, что за детский сад?

Увидел, как она стремительно сбегает вниз по ступенькам и направляется к выходу. Чувствовал, что должен пойти за ней. Просто чувствовал и не мог этого объяснить.

На улице уже несколько часов свирепствовал просто дикий ливень. Он барабанил по стеклам, крыше, стенам ― я слышал каждую его каплю и чувствовал разрастающуюся в нём ярость. Словно не замечая ни холода, ни сырости, Никки выбежала из дома босая, в одном чертовом платье, не взяв с собой ни куртки, ни зонта, ни денег, ни на худой конец ключей от машины. Кинулась под мощную толщу дождя и словно долбанная Харли Квинн рванула к лесу.

— Сумасшедшая девчонка, поранится ведь.

Выдохнув, я бросился за ней.

Но как бы не кричал, она продолжала бежать. Быстро, не разбирая дороги и не оглядываясь. Будто бы не чувствовала, как ветки больно впиваются в кожу. Будто бы всё, чего она хотела ― это оказаться как можно дальше отсюда.

Ледяной дождь хлестал по лицу, ноги скользили по мокрой земле, а сердце тарабанило, как одержимое. Я нагнал её у склона. Поймал, а затем резко развернул к себе.

— Что ты творишь, безумная? ― крикнул, встряхнув её. ― Что творишь?!

Никки зажмурилась и отчаянно замотала головой. Шум дождя заглушал её всхлипы и прятал слезы, но не от меня. Я чувствовал её. Всю чувствовал.

— Посмотри на меня, ― попросил уже спокойнее, но в ответ она лишь вновь завертела головой.

— Я не могу…

— Можешь. Посмотри на меня.

Дрожа всем телом, она неуверенно, но всё―таки открыла глаза.

Маленькая. Беззащитная. Израненная.

Именно такой мне виделась Никки сейчас.

Её сердце и душа выли от боли и обиды, и мои на эту боль откликались.

— Остановись, Никки, ― прошептал я, ― хватить бежать.

Не сводя с неё взгляда, медленно коснулся мокрых волос. Заправил несколько локонов за ухо, ощутив, как пальцы насквозь прошибло электричеством. Даже сейчас, в этот проклятый ливень, воздух между нами был настолько разреженным, что становилось невозможно дышать. Мы оба отчаянно искали кислород, словно рыбы, выброшенные на сушу. И оба понимали, что чувствовали. Как бы настойчиво это не отрицали.

Никки сделала вдох, и в этот момент я рывком притянул её к себе, не дав ни малейшего шанса на сопротивление. Её губы были вратами в замок, который сегодня я намеревался взять штурмом. И взял ― страстно, яростно, глубоко. Сломив её жалкое и мимолетное сопротивление. Забрав крохотные остатки сомнений.

Обняв руками мою шею, Никки ответила, разрушая последние препятствия между нами. Шагнув, я грубо прижал её к дереву, укрывая собой от дождя. С ума сходил, вдыхая аромат её парфюма, смешенный со сладким запахом погоды, мокрой листвы и свежей хвои. Казалось, что лёгких было слишком мало, чтобы суметь надышаться этим упоением. И я задыхался. Каждую гребаную секунду рядом с ней я задыхался.

Не знал, какого хрена творю. Руки сами скользили по её телу, пока язык снова и снова брал крепость, которая уже давно сдалась. Я пытался выпить её до капли, совершенно забывая про кислород, шаря по её бедрам и не понимая, почему не могу остановиться.

Но я действительно не мог.

Получив желанную дозу, мне хотелось больше.

И я сознательно совершал грех, зная, что поплачусь.

Никки тянулась ко мне, приподнимаясь на носочки. Так же, как и я, не желая это прекращать. Так же, как и мне, ей хотелось большего. Я чувствовал это по её реакции, по тому, как она прижималась ко мне, по тому, что позволяла и по тому, как гулко стучало её сердце. Практически в едином ритме с моим.

Мне было сложно ― дико, невыносимо сложно ― но я заставил себя отстраниться. Прижался к её лбу своим и закрыл глаза, чтобы отдышаться.

— Нужно пойти в дом, ― делая над собой усилие, выговорил я, ― под таким ливнем ты можешь легко заболеть.

Никки молча закивала, и я облегченно выдохнул. Приподнял её на руки и, когда она обхватила мою шею, прижал к груди, замечая, как сильно она дрожит. Деревья укрывали нас от дождя ровно до тех пор, пока мы не вышли на дорогу. Когда капли стали сильнее хлестать по лицу, Никки отвернулась, зарывшись носом в мою рубашку.

Зайдя в дом, сразу же направился наверх. Толкнул дверь в комнату, отщелкнул выключатель и зашел в ванную. Медленно опустил Никки на теплый кафель, а затем заткнул отверстие в ванне и включил горячую воду.

— Я сделаю тебе чай, а после мы поговорим. Но сначала ты согреешься, хорошо?

Стоило бы сказать что―то ещё, и я бы сказал, если бы Никки не стояла в насквозь вымокшей одежде и не дрожала от проклятого холода. Я должен был позаботиться о ней. Потому что в том, что случилось, была и моя вина.

Её пальцы коснулись моей руки прежде, чем я сделал шаг. Тело вновь прошибло тем же электричеством, что и в лесу. И, зная, что попаду прямо в Ад, я поднял на неё глаза.

— Не уходи.

Это всё, что мне было нужно.

Два слова, которые к чертям вынесли мой самоконтроль.

Рывком притянув к себе Никки, я словно одержимый завладел её ртом. Проглотил один её стон, затем второй, и понял, что от этой девочки мне окончательно сносит крышу.

Не глядя включил тропический душ и толкнул её под широкую стойку.

Почувствовал, как ладони Никки скользнули по напряженному животу, а затем поднялись выше ― к груди. Втянул воздух через нос, понимая, что больше даже на миллиграмм себя не контролирую.

Никки стянула с меня футболку и потянулась к кожаному ремню. Мои пальцы нашли молнию и спустя несколько секунд платье упало к её ногам.