Приглашение на танец - Мэнди Коллинз

— Все, чего желал бы для тебя лорд Херстон, — это чтобы ты вела размеренную жизнь, достойную леди. Мы обе знаем, что он видел причину смерти твоей мамы в ее занятиях наукой. И хотя ты в своем стремлении получить образование пошла против его воли, я думаю, он одновременно и гордится тобой, и беспокоится за тебя. Он страстно желал, чтобы ты освоилась в высшем обществе, и умоляю: не надо проявлять безразличие к его желаниям, пренебрегая светскими условностями.

Сесили впервые в жизни услышала из уст Вайолет об опасениях отца в отношении себя самой. Он боялся, что дочь пойдет по стопам матери, чем поставит под угрозу свою жизнь. Сесили с одобрения крестной давным-давно перестала обращать внимание на запреты отца заниматься наукой, видя в них то, чем они и были на самом деле — чрезмерной опекой со стороны мужчины, которому нужно как-то объяснить смерть любимой женщины. И в Вайолет лорд Херстон увидел вторую жену, за которую ему на этот счет никогда не придется волноваться. Кем-кем, а ученым Вайолет не была, но оказалось, что она умеет читать язык человеческих чувств так же хорошо, как первая леди Херстон читала тексты на древних языках. И Сесили порой хотелось обрести именно эту способность понимать людей, а не смысл иероглифов и криптограмм. Тем не менее, она отдавала себе отчет, в какой области лежат ее таланты. Знала она и другое: чего бы ни хотел для нее отец, она окажет ему большее уважение, когда сможет доказать, что лорд Херстон не имеет отношения к исчезновению Уилла Далтона, чем если будет просто сидеть сложа руки и вести себя как жеманная девица, какой он так жаждал ее видеть.

— Вайолет, я ценю ваше участие и понимаю, что вам не нравится, когда мое имя склоняют все, кому не лень. — Сесили сжала руку мачехи. — Но я надеюсь, вы не сочтете меня дерзкой, если я скажу, что намерена продолжать общение с герцогом Уинтерсоном. Я не могу допустить, чтобы мать и жена мистера Далтона и дальше оставались в неведении по поводу того, что с ним случилось. Совесть не позволяет мне стоять в стороне, ничего не предпринимая, когда его семья страдает, не зная, жив дорогой им человек или умер.

Сесили догадалась по глазам Вайолет, что ей удалось донести до нее свою мысль. Зная Вайолет, она понимала, что мачеха пошла бы против собственной совести, если бы сейчас потребовала от Сесили прекратить общение с герцогом. При всем ее стремлении избежать сплетен, Вайолет обладала очень нежным сердцем и, конечно же, сочувствовала близким Уильяма Далтона, но старалась поступать так, как, по ее мнению, хотел бы ее муж.

— Ладно, — тихо сказала она. — Полагаю, ты не обиделась на меня — я должна была попытаться ради твоего отца.

— Конечно, Вайолет.

Сесили захлестнула волна благодарности по отношению к этой женщине. Она сказала с улыбкой:

— Наверное, во всем Лондоне вы единственная мачеха, которая желает своей падчерице проводить меньше времени с красавцем герцогом Уинтерсоном.

Вайолет усмехнулась:

— Дорогая, я просто хотела уберечь тебя от сплетен. И все еще очень надеюсь, что, пока вы будете проводить время вместе, между вами возникнет хотя бы симпатия.

Сесили поняла, что сейчас неподходящий момент сообщать мачехе о своих планах выйти замуж по расчету за члена Египетского клуба. Пока она согласилась вести себя с Уинтерсоном осмотрительно, чтобы и леди Херстон, и свет не были слишком эпатированы их отношениями, а самой Сесили удалось бы достичь цели стать женой члена Египетского клуба и заполучить дневники отца.

Поэтому она заметила только:

— Как раз этого ожидать не стоит — мы с ним чаще всего ссоримся.

— Дорогая моя, это совершенно не важно. — Насмешливый взгляд Вайолет напомнил Сесили, что ее мачеха намного более сведуща в науке сердечных дел. — Я знаю много счастливых супружеских пар, которые в начале знакомства только и делали, что ссорились.

— Но это звучит бессмысленно, — возразила Сесили. — Как же ссоры могут разжечь любовь?

— О, их соединяли не ссоры. — Вайолет, улыбнувшись, добавила: — А примирения.

На следующее утро Сесили просматривала колонки светских новостей в газетах, проверяя, пишут ли о ее продолжающейся дружбе с герцогом Уинтерсоном, и с досадой обнаружила упоминание о так называемом «египетском проклятии», которое якобы поразило не только лорда Херстона, но и Уильяма Далтона.

«Наш репортер не однажды видел герцога У. и добившуюся в последнее время успеха в свете мисс X. вместе. По-видимому, проклятие, поразившее участников недавней экспедиции в Египет, не способно иссушить расцветающее взаимное увлечение. Будем надеяться, что они и дальше будут благополучно ускользать от темных сил, которые уже начали действовать. Было бы жаль, если бы на его светлость или на его маленькую мисс обрушилось несчастье, что, по-видимому, и произошло с двумя исследователями, членами семей герцога и мисс X.».

Сесили едва удержалась, чтобы не отшвырнуть газету прочь, и дочитала измышления репортера до конца. Писака не только повторил глупую выдумку о проклятии, но и приплел сюда ее отца и Уильяма. Сесили надеялась, что мать Уинтерсона и его невестка не наткнутся на эту заметку. Она со своей стороны собиралась сделать все, чтобы газета не попалась на глаза Вайолет, иначе она снова будет волноваться.

Аппетит у Сесили пропал. Она отодвинула от себя тарелку с почти не тронутой едой и хотела встать из-за стола, когда в дверях появился лакей.

— Мисс Херстон, это только что доставили, — доложил он.

Сесили взяла письмо и сломала печать. Из сложенного листка бумаги выпал ключ. На внутренней стороне послания было торопливо нацарапано:

«От Египетского клуба. Воспользуйтесь им, чтобы найти то, что вам нужно».

Глава 8

— Не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я страдал вместе с тобой? — проворчал Монтейт, выходя вслед за Лукасом на террасу дома леди Малсингтон.

— Потому, друг мой, что тебе нужно добавить немного культуры в свою жизнь, — беспощадно ответил Лукас. — Дай тебе волю, ты бы интересовался только спортом, да еще проигрывал свое наследство. По крайней мере, когда я прошу тебя ходить со мной на эти чертовы светские сборища, тебе приходится разговаривать с кем-то еще, кроме боксеров и крупье.

— Знаешь ли, старина, мне нравится общаться и с боксерами, и с крупье. Более того, время от времени ты сам этим занимаешься. — Монтейт взял с подноса проходившего мимо лакея бокал шампанского. — Сдается мне, из-за этой сделки с мисс Херстон ты забываешь, кто твои друзья.

Лукас закатил глаза. Поднеся к губам бокал с шампанским, он рассматривал толпу гостей, отыскивая взглядом свою Амазонку. Пока что их содружество дало ему больше ниточек, ведущих к разгадке исчезновения Уилла, чем он сумел найти самостоятельно. Прямо-таки сама судьба столкнула его с мисс Херстон возле Египетского клуба. А если вдруг их общение породит в светском обществе известные ожидания, то они умрут сами собой, как только Сесили выберет себе в мужья кого-нибудь из бездельников, список которых прожигает дыру в его кармане. Свою неприязнь к этим типам Лукас объяснял тем, что ему невыносимо видеть, как умная девушка собирается связать жизнь с человеком, намного ниже ее по интеллекту. И их поцелуй в парке не имеет к его антипатии решительно никакого отношения. Во всяком случае, это он говорил самому себе.