Гарон - Райдо Витич

— Лекарство здесь одно — сама ты. А еще — любовь.

— Твоя?

— Опять смеешься? Я, меж тем, серьезен.

Укор в глазах как впихнул, так погас. По еле видимой тропинке шел человек, и эльф в сторонке, летел, не отставая ни на шаг.

— Поиздевался маг. Связать двух разных и за что? — сквозь зубы процедила девушка.

— Давно такого не было. Но что? Мы разные? Не так уж и рознимся. И часа не прошло — я в этом убедился. Ты больше не дичись меня, мы половинки целого, и ты жена моя.

— С ума сойти, как быстро движет время, и мысль твоя летит, сметая все преграды, что сам ты и творил. Вот логика! Напоминаю — мы заключили дружеское соглашенье! Я друг тебе, и делай исключенье из круга зачарованных подруг. Я повторяю — просто друг! — качнулась к парню. — Ты понял?

— Нет.

— Ох, трудно как…Тебе с двумя бы разобраться, куда же с третьей заниматься?

— Ты намекаешь на Умарис? Эстарну?

— Да! Ура — дошло.

— Не понимаешь…

— А что тут понимать? Ты и она — прекрасно, Умарис жалко — да, вздыхает та напрасно. Вам хлеб да соль, ей горечь слез, и как не приз, но маленькое утешенье, от вас с Эстарной дружеские заверенья. Утешится? Пожалуй, да, вы эльфы странные, еще странней дела. Нет, я вас не пойму. Ни мести, ни обид, ни глупостей от огорченья, ни революций, бунтов, злоключений. Вольно живете, дышите легко, вам ветер песнь поет, а птицы вести носят, букашка и цветок дороже вам родни. Но вы с бедой обручены. Нельзя так жить, и Хаос вам пример, гостеприимно открывает дверь — зовет, злорадствует, устраивает козни. И маг, не удивлюсь я — с ним. Не верю! Так велик старик, что кажется, услышит вскрик он за версту, и `тучи разведет руками'. Всех бережет, всегда он с вами, следит, благословляет, помогает, и все всегда за всех решает. Ему что карты перетасовать, что вас с Эстарной в Хаос отправлять…

— Стой! — замер эльф. Расширились зрачки. — Что ты сказала?

— Мысли вслух. С тобою не бывает?

— Подожди, ведь, мы с Эстарной не обручены. Тому противилась и мать, и маг. Я матушку могу понять — Умарис нравится ей больше, но… — нахмурил брови Авилорн и видно мучит мысль его, да не спешит сорваться с уст.

— Ты стал прочти прозрачным! — ткнула пальцем Яна в силуэт. — Вот это да! Не эльф, а призрак! Еще ты смеешь в страхе обвинять меня! Да здесь любой заикой станет! Ну, что ты лоб напряг? Извилины ты лучше подгони, быстрее мысль родят они!

— Я… промолчу. Сама не понимаешь, что сказала?

— Тебя ж тревога обуяла. А мне без разницы, я рассуждала вслух и примеряла разные наряды, как кукл рядила в образы иных, что не видны нам под личиной, добра и власти. Твой Аморисорн как добрым может быть, так может быть и зол, двуличен каждый из живущих.

— Мне жутко слушать, я не мог так думать…

— И думаешь достоинство? Беда! Не видеть дальше собственного носа! Чему вас учат? Удивляться мне, что после этого бардак в стране? Гароны бродят, все порталы вскрыты! Везде спокойно, тихо — как всегда. Подумаешь? Фигня! Вдруг кто-то позабавиться решил, двух человек в ваш мир он притащил. Фигня в квадрате, что они не званы и в кубе, что домой хотят. Но ведь не может быть, чтоб просто так! Да что мы вам?! Хоть раз ты видел человека?

— Нет.

— Но знал, что есть отличные от вас.

— Да, много. Разных. Слышал.

— Мечтал увидеть?

— Не-ет…

— Тогда зачем? Кто вам человек?

— Нам? Ничего хорошего.

— И умноженье бед — твоих. Гаронам?

— Да, но так же, любое мыслящее существо могло бы оказаться, на месте…

— Али?

— Д-да-а.

— На месте же меня?

Эльф наморщил лоб, потер висок, разглядывая луг, покрытый дымкой утренней, росой.

— Не разберемся мы с тобой. Но ад ответы даст.

— Собрался ты со мной?! О, нет, — качнула пальцем. — Не мечтай! Мне тошно даже думать, что пойду. С тобой же?… Я быстрее пропаду. Уволь и извини. Мне Алю вытащить бы, а еще тебя?

— Недооценивать меня не стоит.

— Что ты! Себя бы здраво оценить…Одно скажу — облом, старик. Я вам не посох, не жена, да — друг, и потому, пойду одна.

— Посмотрим, — пошагал вперед.

— Эй, не окончен спор!

— А я не спорил, не умею, да и не хочу. К чему нам прения и ссоры нам к чему?

— Ах, вот как ты заговорил?

— Я сохранить хочу, что мы достигли. Пониманье. И цель у нас действительно одна.

— Какая же?

— Найти.

— Себя?

Эльф улыбнулся мягко и светло:

— Тебе — сестру, а мне того, кто нас соединил. И истины зерно, крупицу правды, что скрывает тень. Я знать хочу кому, зачем и для чего нужны с тобою стали мы. Один лишь раз забыл я анжилон, и вот с тобой соединен.

— Анжилон?

— Да, талисман.

— Он тоже Феей защищен?

— Да-а, — эльф прищурил глаз.

— Вот это заварушка, класс! Интрига ни себе фига… Сдается мне, подставили тебя.

— Нельзя настолько плохо думать о других, и сразу говорить о зле, двуличии, предательство искать и подлость — так недолго оболгать и день, сказав что он чернее ночи. Ведь если ищешь, то всегда найдешь, но вот вопрос — к чему придешь? Ко злу ты обращаешься во зле, и ад напоминает о себе. Ты мир окрашиваешь темной краской и удивляешься в ответ, что он не излучает свет.

— Мир груб и зол.

— Тебе ль боятся ада? Ты в нем живешь.

— Вот только философствовать не надо. Я правду говорю, а ты кривишь лицо.

— Обиделась опять. Ты не устала? Свой груз обид нести и множить их в пути, но вот вопрос — зачем тебе они?

— Мне проще обижаться, чем робеть, смотреть на мир реально, не смущаясь, иллюзией, что мучает тебя!

Так в спорах и сомненьях они дошли до башни, спать легли. Но так не поняли, на что обречены.

Глава 11

Яна сидела на стуле у арки, подперев подбородок кулаком, и задумчиво разглядывала виднеющийся край неба, башню Аморисорна, кроны деревьев. Подумать было о чем. Пунктов много. С Авилорном вроде помирились и подружились, но не прошло и дня как вновь рассорились. Верней — она. Опять по пустяку, а не по делу. Но до чего же все ей надоело!

Заметила она, что говорить, как поэтесса стала, а следом — думать. Все эльфы меж собой не говорят — поют, протяжно и красиво. И в этом суть — ее сказанье утомило. Пыталась говорить нормальным языком и получалась ерунда — коряво, медленно и не понятно! Авилорн косился странно, смеялась девочка — сестра его, Эйола улыбалась, снисходя, вдавалась в объясненья. Соулорн смущенно отводил глаза. Соседи скромно улыбались и все понять ее пытались, Умарис перестала приходить.

Еще неделя мимо пролетела. В пустую! Злости не хватает…

И как подумаешь: сидишь здесь и поешь, слагаешь фразы, словно рифму вяжешь, а в это время Аля тает. В беде заброшена сестрой. Одна, с гароном. Боже мой!