Останься со мной - Алёна Ершова

действительных долгов, только мнимые. Оган? А толку в тех мыслях, если ты очевидное не готова принять? Хочешь получить ясный ответ, задай четкий вопрос, а у тебя на него духу не хватает. И не хватит, если все время новую жизнь в старое платье рядить. Макошь вон каждый день свою рубаху сжигает! Поэтому хватит рассиживаться, марш ветки для собственной метлы собирать! Удастся услышать те, что тебе подходят, считай, полдела сделала».

Василиса слушала отповедь меча, не оборачиваясь, и все казалось ей, что стоит за спиной высокий, худощавый ведьмарь и журит ее, словно дитя неразумное. Вчера делом ей помог, сегодня словом напутственным.

— Спасибо тебе большое.

«Пожалуйста, Василисушка, — в мысленном голосе меча мелькнули те самые, отеческие нотки, что она слышала ранее. — Только это еще не помощь — помощь будет впереди».

Делать нечего — пришлось подниматься и идти искать прутья для метлы под руку.

Небольшая роща за домом старухи молчала. Не шелестел листвой ветер, птицы не играли в ветвях. Деревья замерли, прислушиваясь к незнакомой ведьме. А та в свою очередь пыталась найти близкое ей по духу.

Увы, чуда не произошло. Кругом стояла тишина. Накатила усталость, Василиса села на мягкие шуршащие листья, зарылась пальцами в мох. Верно сказал Кощъ. Пришло время остановиться, обернуться и посмотреть на свою жизнь. Принять ее и впервые решить, что хочется самой, невзирая на статус, долг и нормы общества. Ведь Навь не только освободила ее от царских клятв, но и очистила от шелухи условностей, вскрыла слабости. Позволила быть собой и узреть действительно важное.

Сила Земли током пронзила тело, пронеслась по нервам, заколола на кончиках пальцев. Обострила слух. Умыла глаза. Раскрылась сотней запахов и звуков.

В двух шагах призывно запахла сосна. Василиса открыла ей душу: мол, смотри, ничего не скрываю, примешь меня? В ответ с дерева упало три ветви и целый град шишек. Чуть дальше затрещал орешник - борец с темными силами. Вспыхнул алым пожаром клен. Конечно, куда ж ей теперь без огня.

Споро взялась Василиса за работу, и вскоре не метла, но добрый веник был готов. Осталось лишь расплести волосы, достать из них шелковые ленты, обвить ими крест на крест рукоять, а косу завязать узлом, чтобы не трепалась.

С собственным веником работа пошла быстрее. Сор уже не летал по всей избе, не разбегался и не прятался по углам. Василиса растопила печь, кинула в нее сосновых шишек, очищая дом от скверны, принялась жечь чужие дурные мысли и пустые желания. Те, что были поменьше, горели легко и быстро, а вот большие, успевшие уплотниться, поверить в свою истинность, путались в прутьях, цеплялись изо всех сил за устье печи, верещали на разные голоса:

«Я хороша собой и смогу покорить столицу, помоги мне, Макошь, найти покровителя».

«Я боярский сын, а не хвост собачий! Что значит жить по средствам?!»

«Двуликая, дай мне денег, и я обязательно отыграюсь».

«Замуж доче надо! Все кругом свадьбы играют, лишь она, как дура, без мужика в доме».

Кощъ сидел на крыльце и слушал дурные крики людских идей. Пока мысли маленькие, неявные, их можно вымести и сжечь, но как только они становятся навязчивыми или обретают силу желаний, Макошь их начинает замечать. И редко облагодетельствованный ею становится по-настоящему счастлив... У Двуликой своеобразное чувство юмора. Интересно, до каких размеров разрослась тогда его жажда мести? И сколько ему еще предстоит пройти дорог, сколько близких людей потерять, прежде чем божественная старуха посчитает, что урок выучен? И как бы не задеть своей судьбой девчонку, что с таким упорством идет по пути моры? И что делать с миром, в котором истреблено ведьмовство и отмирает магия?

Вопросы, вопросы…

Ведьмарь набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание, пока в глазах не появилась рябь. Обманчивые минуты покоя подходили к концу. Но здесь и сейчас ему нравилось решать мелкие задачи. Кощъ знал, что порой именно с маленького камешка начинает свой сход лавина. Ладно, нужно помочь Василисе, а то она, увязнув в уборке дома, совсем позабыла о бане. Вернется старуха, увидит невыполненное задание, щадить не станет. Он поднялся и, не торопясь, дошел до самого края подворья, туда, где стояла, покосившись, маленькая курная баня. Согнулся в три погибели и протиснулся внутрь. В крохотной парной из всех щелей бил свет. Кривенькая печь держалась на одной лишь копоти.

— Да, давно к тебе, старая, ведьмы на инициацию не приходили. Обветшало все. Ладно, тут невелика помощь. Эй, мыши полевые, сколько вас ни есть, сбегайтесь, собирайтесь. Несите комья земли с травой, конопатьте стены, забивайте щели в печи, чтобы были крепче прежнего!

Пока мыши чинили баню, Кощь наколол дров, наносил воды, разжег огонь в печи да подпер дверь поленцем. Как раз, как Василиса закончит работу, баня докрасна истопится.

Выметенная и вымытая изба блестела чистотой. Василиса даже половики вынесла во двор и выбила. И лишь когда работа подошла к концу, вспомнила еще об одном наказе. Всплеснула руками и помчалась к бане. Та как раз перестала коптить. Боярыня огляделась, но нигде не узрев помощника, принялась чистить печь да мыть лавки от копоти. Только управила все, выпустила последний угар с камней, только застелила пол золотистой соломой да запарила веники душистые, как засвистел ветер во дворе, затряслась земля, являя хозяйку.

Старуха придирчиво осмотрела дом, приказала Василисе достать квас с ледника да погнала ее в баню. Весь вечер свистел веник, клубился пар, да лилась ледяная вода. Василисе казалось, что Двуликая трижды выбила из нее дух и трижды вернула его обратно в тело.

И вот, когда парный банный воздух сменился сухим, смолистым ароматом избы, Макошь достала из ларца золотой гребень и поманила к себе Василису.

— Садись, буду волосы чесать. Вот дела! Уже не девка, а косы так никто и не переплел. Что за век, все торопятся и всегда не успевают.

Василиса послушно села на пол перед хозяйкой Нави и позволила золотому гребню рассечь волну волос. Спину холодило дыхание Смерти, но страха не было. Кощъ прав: ей не вернуться из Нави прежней. Голова сделалась тяжелой, а тело, напротив, кисельным, зыбким. Василиса попыталась пошевелить рукой, но поняла, что та не подчиняется ей. Старуха тем временем водила неспешно гребнем.

— Все в этом мире заключено в круг: течение времени, оборот воды, человеческая жизнь. Умирая, мы отдаем тело земле. Это малая плата за ее щедрость. Сны тоже замкнуты, они не подвластны времени и людским желаниям. Сны – это