Останься со мной - Алёна Ершова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Василиса слушала отповедь меча, не оборачиваясь, и все казалось ей, что стоит за спиной высокий, худощавый ведьмарь и журит ее, словно дитя неразумное. Вчера делом ей помог, сегодня словом напутственным.
— Спасибо тебе большое.
«Пожалуйста, Василисушка, — в мысленном голосе меча мелькнули те самые, отеческие нотки, что она слышала ранее. — Только это еще не помощь — помощь будет впереди».
Делать нечего — пришлось подниматься и идти искать прутья для метлы под руку.
Небольшая роща за домом старухи молчала. Не шелестел листвой ветер, птицы не играли в ветвях. Деревья замерли, прислушиваясь к незнакомой ведьме. А та в свою очередь пыталась найти близкое ей по духу.
Увы, чуда не произошло. Кругом стояла тишина. Накатила усталость, Василиса села на мягкие шуршащие листья, зарылась пальцами в мох. Верно сказал Кощъ. Пришло время остановиться, обернуться и посмотреть на свою жизнь. Принять ее и впервые решить, что хочется самой, невзирая на статус, долг и нормы общества. Ведь Навь не только освободила ее от царских клятв, но и очистила от шелухи условностей, вскрыла слабости. Позволила быть собой и узреть действительно важное.
Сила Земли током пронзила тело, пронеслась по нервам, заколола на кончиках пальцев. Обострила слух. Умыла глаза. Раскрылась сотней запахов и звуков.
В двух шагах призывно запахла сосна. Василиса открыла ей душу: мол, смотри, ничего не скрываю, примешь меня? В ответ с дерева упало три ветви и целый град шишек. Чуть дальше затрещал орешник - борец с темными силами. Вспыхнул алым пожаром клен. Конечно, куда ж ей теперь без огня.
Споро взялась Василиса за работу, и вскоре не метла, но добрый веник был готов. Осталось лишь расплести волосы, достать из них шелковые ленты, обвить ими крест на крест рукоять, а косу завязать узлом, чтобы не трепалась.
С собственным веником работа пошла быстрее. Сор уже не летал по всей избе, не разбегался и не прятался по углам. Василиса растопила печь, кинула в нее сосновых шишек, очищая дом от скверны, принялась жечь чужие дурные мысли и пустые желания. Те, что были поменьше, горели легко и быстро, а вот большие, успевшие уплотниться, поверить в свою истинность, путались в прутьях, цеплялись изо всех сил за устье печи, верещали на разные голоса:
«Я хороша собой и смогу покорить столицу, помоги мне, Макошь, найти покровителя».
«Я боярский сын, а не хвост собачий! Что значит жить по средствам?!»
«Двуликая, дай мне денег, и я обязательно отыграюсь».
«Замуж доче надо! Все кругом свадьбы играют, лишь она, как дура, без мужика в доме».
Кощъ сидел на крыльце и слушал дурные крики людских идей. Пока мысли маленькие, неявные, их можно вымести и сжечь, но как только они становятся навязчивыми или обретают силу желаний, Макошь их начинает замечать. И редко облагодетельствованный ею становится по-настоящему счастлив... У Двуликой своеобразное чувство юмора. Интересно, до каких размеров разрослась тогда его жажда мести? И сколько ему еще предстоит пройти дорог, сколько близких людей потерять, прежде чем божественная старуха посчитает, что урок выучен? И как бы не задеть своей судьбой девчонку, что с таким упорством идет по пути моры? И что делать с миром, в котором истреблено ведьмовство и отмирает магия?
Вопросы, вопросы…
Ведьмарь набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание, пока в глазах не появилась рябь. Обманчивые минуты покоя подходили к концу. Но здесь и сейчас ему нравилось решать мелкие задачи. Кощъ знал, что порой именно с маленького камешка начинает свой сход лавина. Ладно, нужно помочь Василисе, а то она, увязнув в уборке дома, совсем позабыла о бане. Вернется старуха, увидит невыполненное задание, щадить не станет. Он поднялся и, не торопясь, дошел до самого края подворья, туда, где стояла, покосившись, маленькая курная баня. Согнулся в три погибели и протиснулся внутрь. В крохотной парной из всех щелей бил свет. Кривенькая печь держалась на одной лишь копоти.
— Да, давно к тебе, старая, ведьмы на инициацию не приходили. Обветшало все. Ладно, тут невелика помощь. Эй, мыши полевые, сколько вас ни есть, сбегайтесь, собирайтесь. Несите комья земли с травой, конопатьте стены, забивайте щели в печи, чтобы были крепче прежнего!
Пока мыши чинили баню, Кощь наколол дров, наносил воды, разжег огонь в печи да подпер дверь поленцем. Как раз, как Василиса закончит работу, баня докрасна истопится.
Выметенная и вымытая изба блестела чистотой. Василиса даже половики вынесла во двор и выбила. И лишь когда работа подошла к концу, вспомнила еще об одном наказе. Всплеснула руками и помчалась к бане. Та как раз перестала коптить. Боярыня огляделась, но нигде не узрев помощника, принялась чистить печь да мыть лавки от копоти. Только управила все, выпустила последний угар с камней, только застелила пол золотистой соломой да запарила веники душистые, как засвистел ветер во дворе, затряслась земля, являя хозяйку.
Старуха придирчиво осмотрела дом, приказала Василисе достать квас с ледника да погнала ее в баню. Весь вечер свистел веник, клубился пар, да лилась ледяная вода. Василисе казалось, что Двуликая трижды выбила из нее дух и трижды вернула его обратно в тело.
И вот, когда парный банный воздух сменился сухим, смолистым ароматом избы, Макошь достала из ларца золотой гребень и поманила к себе Василису.
— Садись, буду волосы чесать. Вот дела! Уже не девка, а косы так никто и не переплел. Что за век, все торопятся и всегда не успевают.
Василиса послушно села на пол перед хозяйкой Нави и позволила золотому гребню рассечь волну волос. Спину холодило дыхание Смерти, но страха не было. Кощъ прав: ей не вернуться из Нави прежней. Голова сделалась тяжелой, а тело, напротив, кисельным, зыбким. Василиса попыталась пошевелить рукой, но поняла, что та не подчиняется ей. Старуха тем временем водила неспешно гребнем.
— Все в этом мире заключено в круг: течение времени, оборот воды, человеческая жизнь. Умирая, мы отдаем тело земле. Это малая плата за ее щедрость. Сны тоже замкнуты, они не подвластны времени и людским желаниям. Сны – это
