Призывающая волну - Кира Вайнир

ходило столько слухов и разговоров, что его интуитивно боялись и обходили стороной. И тут я услышал смех Райнис.

— Интересно, с чего это она так радуется? — процедил я сквозь зубы.

Узнали мы это, буквально сделав пару шагов. Картина, открывшаяся нам, поражала. Я и представить себе такого не мог.

Райнис нежилась в одной из купелей храма, той, от которой даже сейчас шёл пар. А через край чаши, расположенной чуть выше, свесил свои щупальца страж храма, огромный осьминог, которого винили во многих странностях, происходящих здесь. Но сейчас он был занят. Он аккуратно массировал голову разомлевшей Райнис. Она положила голову на край чаши под струи, стекающие через края, расположенных выше чаш, и прикрыла глаза.

Я обернулся к матери. Та стояла, сложив руки на груди, и насмешливо смотрела на меня.

— Да уж! — Рассмеялась мама, когда мы вышли из-под храмовой арки. — Ты был абсолютно прав! Нет, подумать только, какое жуткое коварство! Купается в храмовых купелях. Про которые, между прочим, говорили, что при благосклонности стража, их воды снимают боли и усталость. — Мама…

— Юфей, ты сам всё видел. Я могу обманываться, ты можешь обманываться, но не страж храма! Никто не может зайти на его территорию с грязными мыслями и чернотой в сердце. — Напомнила мне мать.

— Это лишь глупое поверье! Он ластиться к Райнис как ручной. — Отвернулся я.

— Ты видишь только то, что сам себе придумал. — Вздохнула мама.

— Не может жестокая эгоистка в один день превратиться в хрупкий цветок подводной лилии! — напомнил я.

— Может! Если страх, из-за которого она всегда старалась ударить на опережение, потерял над ней свою власть! — ответила мне мама.

— Страх? Ты сейчас серьёзно? Чего интересно могла бы бояться такая, как Райнис? — усмехнулся я перед тем, как уйти.

Утром должен был состояться совет, а я не спал всю ночь, думая как бы мне вывести Райнис из себя. Я был уверен, что уж тут-то, когда разозлится, она и покажет своё истинное лицо. Завтракать я заканчивал, уже опаздывая. Но задержался ещё немного. Мне было необходимо дать важное для моего плана распоряжение.

— Вы должны сорвать всю обивку со стен в покоях моей жены, вынесете всю мебель, ковры… Всё! В комнатах должны остаться только чистые стены! — отдал я приказ слугам.

Уверен, лишившись всей той роскоши, которой так старательно окружала себя все эти годы, Райнис взбесится.

Когда я зашёл в зал заседаний, все уже собрались. Даже Райнис сидела в своём кресле. Я отметил, что она была бледна и сидела, облокотив голову на собственную ладонь.

Мы обсуждали финансирование, работы по укреплению и возведению оборонительных стен. Райнис молчала, только иногда чуть морщилась и тëрла кончиками пальцев висок. Она так была погружена в какие-то свои мысли, что даже не обратила внимания на разгоревшийся между мной и её отцом спор.

— А что скажет жена Повелителя? — вдруг спросил Ле-Гунн. — Она ведь в последнее время так любит давать вам советы, Повелитель. Может и сейчас проявит удивительные знания? Или решим как всегда, голосованием?

— А почему я должна что-то говорить? — вдруг спросила Райнис. — Почему я вообще должна сидеть тут и участвовать во всём этом? Я беременна, я устала, у меня нет сил. Почему я не могу просто спокойно вынашивать ребёнка? Неужели немного покоя — это настолько непозволительная роскошь?

— Потому что, как жена Повелителя, ты имеешь право голоса. А так как ты вынашиваешь ребёнка Повелителя, будущего принца, то распоряжаешься и его голосом тоже. — Фыркнул её отец.

— Я распоряжаюсь правом голоса ребёнка? — уточнила Райнис. — А почему я?

— Да потому что ты мать, ребёнок сейчас неразрывно связан с тобой, но сам принимать решения не может. — С раздражением ответил дочери Ле-Гунн.

— То есть, раз я, в связи с вами описанными моментами, могу распоряжаться голосом ребёнка, значит и моим голосом может распоряжаться кто-то другой, если я сама не могу? — спросила Райнис.

— Так как ты моя дочь, можешь передать голос мне. Отец всегда отвечает за ребёнка, если тот не может ответить сам. Это закон. — Оживился старик Ле-Гунн.

Я только сжал зубы. Получив два голоса к своему, Ле-Гунн сразу приобретал абсолютное большинство голосов при решении любых вопросов.

— Почему вам? — Райнис вздохнула, словно преодолевая тошноту. — Мой ребёнок, это сын Повелителя, отец он. Я жена Повелителя, и ответственность за меня несёт тоже он. Впрочем, как и обеспечивает всем необходимым. Насколько мне известно, с того момента, как меня передали в гарем Саар-Нали-Юфея, я живу за его счёт. Поэтому, какое отношение в данный момент я имею к наместнику Восточных провинций, не понятно даже мне. Если я не могу выполнять свои обязанности по состоянию здоровья, то эти обязанности переходят к моему мужу. Или я что-то не понимаю?

— Ты хочешь отдать право решения Саару? — чуть не подскочил в кресле Ле-Гунн.

— Да, — просто пожала плечами Райнис.

Ле-Гунн побелел, а Райнис прикрыла глаза и опять начала массировать висок.

— Ты плохо себя чувствуешь? — развернулся к ней я.

— Есть немного. Я бы хотела пойти отдохнуть и прилечь. — Почти попросила она.

— Да, конечно! — и тут я вспомнил о своём утреннем распоряжении. Решение пришло мгновенно. — Пойдём, я провожу тебя в свои покои. Там тебя никто не потревожит. Я велел начать переделку в твоих покоях. Мне показалось, что гобелены и драпировки на стенах пропитались пылью. И вообще, комнаты пора освежить.

Ответил я на её непонимающий взгляд.

— Спасибо, от этой пестроты у меня уже рябь в глазах начинается. — Мягко улыбнулась она.

Но выйдя из зала, она остановилась и прижала руку к груди, делая глубокие вдохи.

— Что с тобой? — не на шутку забеспокоился я.

— Ничего страшного, обычное утреннее недомогание. — Объяснила она.

— Понятно. Целителя в мои покои, живо! — приказал я страже, подхватывая Райнис на руки.

Целитель подтвердил слова Райнис, ещё и похвалил её, что она очень хорошо держится и не капризничает. После этого дал ей какой-то отвар, сказав, что так станет немного полегче. Я проводил целителя и помог Райнис улечься.

— Отдыхай, с советом я справлюсь. — Сказал я, натягивая на неё покрывало.

Она только улыбнулась и прикрыла глаза.

В зал заседаний я возвращался с акульей улыбкой. У наместников теперь не было шанса даже свести голосование в ничью. Своим решением Райнис поставила их всех в положение, когда какое бы решение я не принял, они могут только кивать и улыбаться.

Совет продлился дольше обычного. Ведь советникам и наместникам теперь пришлось своё мнение доказывать, а не просто высказывать. Когда я вернулся в свои покои, Райнис спала. Свернулась