Вечная Вдова - Андрей Завадский

Эльф сейчас был напряжен, точно тетива его лука. В каждом шорохе, в каждом движении листвы ему виделся хищник, затаившийся рядом, и готовый нанести удар, стоит только охотнику замешкаться хоть на долю мгновения. Эльфу приходилось убивать разную добычу, в том числе и двуногую дичь, чьим оружием были не клыки и когти, а топоры и арбалетные болты. Он был молод, но это не значило, что он был неопытен. Сегодня же Перворожденному предстояло доказать свое превосходство в схватке с волком.

Эльфы не убивали тех, с кем делили свой лес. Ни один зверь не осмелился бы тонуть Перворожденного, как и эльф никогда не стал бы отнимать жизни четвероногих своих братьев, всех, в чьих жилах текла горячая кровь. И даже с матерым хищником эльфы, встретившись на узкой лесной тропе, могли разойтись миром. Лишь покрытые чешуей гады были неподвластны тем чарам, которыми каждый эльф владел с рождения, все же прочие, кто вскармливал свое потомство молоком, подчинялись этой таинственной силе, никогда не причиняя вред эльфам.

Но что было верно для тех, кто населял И'Лиар, не распространялось на зверей, обитавших за пределами лесного царства. И если оказавшиеся в землях людей или гномов Перворожденные еще могли усмирить встретившегося им дикого зверя, ручные создания видели в стройных златокудрых детях Леса врагов, кидаясь на них с яростью и разя без пощады. Потому люди, вторгнувшись в эльфийские леса, первым делом вывели породу цепных псов, за версту чуявших эльфа, какими бы чарами он не скрывал свое присутствие. Собаки стали самыми страшными врагами лесных стрелков, намного более опасными, чем закованные в сталь легионы. И, видимо, ныне по заповедным лесам метался, убивая всех на своем пути, волк, укушенный одним из таких псов.

Бешеный зверь, матерый хищник, первым делом перебил собственную стаю, что было верным знаком блуждающей в его крови заразы. Но волк, не остановившись, принялся убивать всякое живое существо, что оказывалось рядом, и уже три эльфа стали его жертвами. Опытные бойцы и умелые охотники, они не смогли одолеть взбесившегося зверя, который метался по лесам, угрожая заразить немало здешних обитателей. Один из эльфов, попавшийся в зубы волку, был еще жив, когда его нашли родичи. Он долго мучался, и ни один маг лесного народа не сумел помочь ему, исцелив от принесенного из дальних краев яда.

Охотник, долго шедший по следу, и ныне подобравшийся к бешеному зверю так близко, как не подбирался еще никто за много дней погони, видел, как страдал его собрат, которому из милосердия дали яд, дабы облегчить его мучения. И он не желал повторить эту участь, весь обратившись в зрение, слух и нюх, став таким же хищным зверем, как и тот, кому была уготована сегодня роль добычи.

Легкий ветер, блуждавший средь вознесшихся в небо невиданными колоннами лесных исполинов, донес до охотника запах псины и свежей крови, а затем ветви слева от эльфа шевельнулись, и к замершему неподвижно охотнику устремилась серая тень. Волк, подкравшийся почти вплотную, прыгнул, намереваясь обрушиться всей своей массой на эльфа, застигнутого врасплох.

Охотник в последний миг заметил опасность, мгновенно разворачиваясь лицом к атаковавшему из засады хищнику, и падая на колено. Мышцы его напряглись, тетива надежного лука скрипнула, едва не лопнув от усилия стрелка, и в брюхо взмывшему ввысь на добрых три ярда волку вонзилась длинная стрела. Эльф лишь казался чересчур хрупким, но сила скрытая в этом стройном теле была такова, что пущенная даже не целясь, стрела почти по самое оперение вошла в плоть зверя.

Волк пролетел над головой пригнувшегося к земле эльфа, кубарем прокатившись по земле, и вновь вскочив на все четыре лапы. Зверь был смертельно ранен, но зараза, которую он носил в себе, придала ему силы, приглушая боль от впившейся в плоть стальной занозы. Тех мгновений, что еще мог прожить волк, хватило бы, чтобы нанести охотнику смертельную рану. И эльф, понимавший это, рванул из тетивы следующую стрелу, не спуская глаз с оскалившего страшные клыки хищника. Морду волка покрывала кровавая пена, мышцы его, перекатывавшиеся под гладкой шерстью, напряглись, и зверь вновь прыгнул. И в полете его настигла вторая стрела, вонзившаяся точно в грудь.

Волк, взвыв, упал, мордой взрывая траву и прошлогоднюю листву, и уже более не поднимался. Он лишь пару раз дернулся, пытаясь встать, но это усилие и отняло оставшиеся в нем силы.

Эльф, прислонив к стволу дерева лук, медленно, словно боясь вспугнуть уже мертвую добычу, вытащил из ножен кинжал, и крадучись двинулся к волку. Хищник был мертв, но охотник не желал рисковать зря, опасаясь, что обезумевший зверь мог просто затаиться. Подойдя к распластавшемуся на земле волку сзади, эльф, убедившись, что его противник действительно мертв, оседлал тушу. Запрокинув назад голову, охотник полоснул по горлу кинжалом, наверняка добивая жертву.

  - Приветствую тебя, - прозвучавший за спиной эльфа тихий, словно лишенный эмоций голос, заставил охотника вскочить на ноги, принимая боевую стойку. - Богатый трофей! Ты удачливый охотник.

Перед замершим, пригнувшись к земле, эльфом стояли другие эльфы, числом трое, и было бы странно встретить в этих землях иных разумных созданий. Но охотник был уверен, что никого из его собратьев не должно быть ближе, чем в дюжине лиг, и тем более никто не смог бы подобраться незамеченным так близко.

Один из троицы двинулся вперед, ступая плавно, так, что под его ногами не шелохнулась ни единая былинка. Незнакомец остановился в пяти шагах от охотника, азарт которого еще не прошел после схватки с опасным хищником. И едва лишь разглядев, кто перед ним, тот, одним ловким движением бросив кинжал в ножны, припал на колено, прикладывая руку к правой стороне груди. Будь перед ним особа королевской крови, и охотник приветствовал бы ее стоя, положив руку на эфес клинка или иное оружие, но того, кто стоял сейчас перед молодым эльфом, должно было встречать именно так.

Голова эльфа, стоявшего перед коленопреклоненным охотником, была гладко выбрита, сверкая в лучах с трудом пробивавшегося сквозь густые кроны деревьев солнца. Щеки его, лоб и изящные кисти рук были покрыты причудливыми извивами татуировки, и это говорило о том, что к охотнику обращался маг. А посох этого мага, навершье которого было украшено настоящими живыми цветами, указывал на ранг чародея. Перед юным охотником стоял один из тех, кого народ И'Лиара почитал едва ли не выше Короля, называя их Говорящими С Лесом. Это был один из эн'нисаров, величайших магов народа Перворожденных, тех, кто, отринув мирские заботы, ушел в добровольно изгнание, дабы стать ближе к Лесу, в конце своего пути слившись с ним и пополнив армию лесных духов.