Научи меня верить - Елена Архипова

их вещи и все устроим. Поверь, так будет лучше всего. Просто не спорь, хорошо?

Он и не стал спорить. Не до того ему было, да и смысла в споре не было, если уж честно.

Дети устроены, в школе они остались в своей прежней, Алексу, правда, пришлось идти к директору и представляться лично, рассказав и причину, по которой теперь Эрик и Янина Богатыревы будут жить с ним. Пришлось выслушивать соболезнования и дежурные фразы, но зато он вместе с пустыми словами получил и заверения в том, что при всех в классе этот вопрос не будет подниматься. Не к чему было лишний раз напоминать детям о том, что они теперь сироты. Свищ, как отец, Александром в расчет не брался.

Мария тоже обживалась в доме, изучая режим и распорядок Александра.

Справедливости ради, он попросил женщину не подстраиваться под его режим, объяснив это все той же причиной – в первую очередь дети, а уж потом он, взрослый мужик со своими проблемами.

Жизнь потихоньку брала свое, дети, конечно, скучали по маме, но держались на удивление хорошо. Психолог, к которому он с детьми сходил по совету все той же Влады, посоветовала им считать, что мама просто уехала.

Ядвига при жизни часто и много ездила по всему миру, оставляя детей с няней, так что совет психолога сработал. При чем не только детям так было проще, но, неожиданно, им всем.

В одно утро он решил, что пора уже ему и в офисе показаться. Александр отвез детей в школу и впервые за последние три недели поехал в офис.

Поднимаясь в лифте на свой этаж, он и ждал, и опасался встречи с Олесей. За все эти три недели он так и не нашел времени ей позвонить.

Точнее, не так.

Правильнее было бы сказать, не решился. То, о чем он хотел поговорить с девушкой, надо было делать не по телефону. А вот на личную встречу у него точно не было ни сил, ни времени.

Двери лифта разъехались на их этаже, и первая, кого он увидел, была Вера. Та самая, у которой в аккурат на Новый год заболел ребенок. Та самая, на место которой он предлагал Ивану, своему личному помощнику, пригласить Олесю.

– Доброе утро, Александр Михайлович! – девушка только успела с ним поздороваться, как раздался звонок телефона.

Александр кивнул девушке и шагнул к двери в свой кабинет, бросил на ходу Ивану, сидящему напротив Веры:

– Иван, зайди!

Парень подорвался без лишних слов. Зашел за шефом в его кабинет и прикрыл дверь.

Глава 23

– В каком смысле «Олеся Тихая уволилась»? Когда? – вырвалось у него, стоило ему услышать ответ своего личного помощника. – А кто подписывал ее заявление на увольнение?

– Вы. Я приносил бумаги, помните, Вы заезжали? – напомнил ему парень.

Иван был прав, да, Александр заезжал специально, чтобы подписать срочные бумаги. Подписал, твою ж маму!

Помощник между тем продолжал:

– Вот в числе тех документов и было заявление на увольнение. Олеся отработала неделю, пока Вера на больничном была, и после этого ушла.

– Ладно, прости, что-то нервы ни к черту после всего случившегося! – ему ничего не оставалось, как признать правоту парня и извиниться за излишнюю резкость.

– Александр Михайлович, примите наши соболезнования.

Алекс дежурно кивнул и потер виски.

– Или Вас в пору поздравлять? – услышал он вдруг слова Ивана.

Вскинулся моментально, кулаки сами сжались, слова сорвались с языка прежде, чем успел подумать:

– За базаром следи!

Иван замер на полуслове. От былого уставшего и извиняющегося Александра не осталось и следа, перед ним сейчас сидел совсем другой человек.

– Что ж ты замолчал? Говори, раз начал! – скрипнул зубами, на скулах заиграли желваки, взгляд потяжелел.

Таким Иван своего шефа еще не видел. Откуда ж было знать бедному парню, о чем в данный момент подумал его шеф. Нет, он, конечно же, слышал все те сплетни о темном прошлом своего шефа, но чтоб вот так…

– С женитьбой и рождением ребенка, – нашел в себе силы не лепетать и закончить свою мысль Иван.

Александр же, услышав эти слова парня, откинулся на спинку своего кресла и медленно и глубоко вдохнул, затем так же медленно выдохнул, явно успокаиваясь. Кулаки разжались, и огромная ладонь левой руки потянулась было к груди, но так и не была до нее донесена.

– Да твою ж в душу, – ругнулся, вспомнив, где, а точнее, у кого сейчас его заветный камень, вернул руку на подлокотник кресла.

– Я чаю с мелиссой заварю и вернусь, – предложил, наблюдая за шефом, Иван. – Или, может, Вам успокоительного принести? У меня пустырник и боярышник есть.

– Боюсь, ни твоя мелисса, ни боярышник не помогут. А вот коньяк очень даже справится, – прозвучало в ответ и уже вполне нормальным и знакомым голосом.

– Александр Михайлович… – начал было Иван, но был перебит.

– Сам знаю, что нельзя и не ко времени. Но помечтать-то можно, нет? Неси свой чай с мелиссой.

Иван скрылся за дверью, а Александр нашел в телефоне номер Олеси и впервые после того, как получил его от своего помощника, набрал девушку. Шли длинные гудки, но трубку никто не брал.

Александр звонил Лесе, своей нежной девочке, еще несколько раз. Она так и не ответила. Плюнув на приличия и собственные принципы, Алекс набрал девушке сообщение. Результат был тем же. Тишина. Это было уже, как минимум, странно.

И поздно вечером, уложив спать Янину и Эрика, Алекс набрал Герыча:

– Пробей для меня один номер телефона, а?

Герберт перезвонил ему лишь на следующее утро, что тоже было странно. Чтоб Герыч да не нашел нужную информацию в течение часа? Но не менее удивительным, если не сказать пугающим, было то, что Александр услышал от старого друга:

– Глухой номер. В том смысле, что нет такого номера, Сань. Я сунулся в базу, а там вояки.

– Кто?

– Они самые, Сань, ты не ослышался! – подтвердил Герберт. – Так что говори уже, чей это номер, и кого мы на самом деле ищем.

– Олеся Тихая. Работала у меня. Уволилась две недели назад.

– Что натворила?

– Ничего не творила. Это скорей уж я натворил. Не планировал я ее отпускать от себя, – Александр замолчал, а потом, словно собравшись с духом, продолжил:

– Ты помнишь камешек мой заветный на шнурке?

– Талисман твой? Тот, заговоренный? – Герберт живо представил себе черный плоский камень. – Помню, конечно.

– Да, он самый. Тот, что по предсказанию должен был передать меня моей единственной, – Александр смущенно рассмеялся. – Черт, Герыч, не