Произвол судьбы - Сергей Данилов

В этой схватке победил Крок. Его приятель споткнулся, и коварный тролль обрушил на его склоненную голову сокрушительный удар. Мне показалось, что я услышал хруст ломающихся шейных позвонков, а может, это был треск обвалившейся под тяжестью туши изгороди.

— Крок сильнее всех! — гордо заявил еле державшийся на ногах тролль. — Крок один есть добыча!

— Крок сегодня вообще не будет есть, — возразил я, спрыгнул с ветки дуба, подобрал одну из валявшихся на земле жердей, видимо оставшихся от бывшего частокола, и от души всадил ему эту тупую длинную палку прямо в брюхо, как копье. Глаза Крока вылезли из орбит, дубина с глухим стуком вывалилась из лап, он схватился лапами за жердь, попытался вытащить ее, но не тут-то было. Из спины у него торчало добрых три локтя деревяшки. Крок сделал еще несколько шагов, смотря в никуда стекленеющими глазами, и мешком рухнул на траву.

Я за ноги оттащил обоих великанов и скинул с обрыва прямо в Мертвую реку, чтобы не портили окружающий пейзаж, затем вернулся в деревню. На то, что могут заявиться другие тролли, мне было наплевать, таких неуклюжих существ можно не бояться, даже если они внезапно появятся перед самым носом. Пока такой недотепа будет замахиваться своей дубиной, я успею три раза его убить.

Первое, что я сделал, это напился из колодца. Вода пахла плесенью и тиной, но это была обычная вода, какая бывает в заброшенных колодцах, и самое страшное, что могло случиться от нее, так это легкое желудочное расстройство. Я пил прямо из деревянного ведра, треснувшего в нескольких местах, отчего половина воды вылилась, пока я доставал ее из колодца, а вторая половина насквозь промочила мою тонкую рубашку, больше подходившую для пира в королевском замке, чем для ночевки в лесу в самом конце лета. Ночи были холодные, после таких ночей утром по земле стелется туман, и мне как-то сразу захотелось развести костер и немного погреться и обсохнуть. Но любопытство гнало меня сначала осмотреть полуразвалившиеся деревенские дома. Вдруг я обнаружу что-нибудь интересное! «Знаешь, от чего ты умрешь, Рикланд? — сказал как-то Роксанд. — От своего неистребимого любопытства! Когда-нибудь ты захочешь узнать, нет ли чего-нибудь интересного в Лучшем мире, и отправишься туда, чтобы проверить». В Лучший мир я пока не спешил, хотя смерть меня не пугала, даже когда заглядывала прямо в глаза. Я считал, что жизнь прекрасна и удивительна, а в этом мире есть еще столько интересного, что всей жизни не хватит, чтобы все узнать. В этом я был похож на Энди, он тоже хотел узнать все на свете. Только он узнавал из книг, а я на собственном, иногда горьком, опыте.

На этот раз все обошлось без проблем. Я смастерил факел и обошел несколько домов, начиная с того, откуда появились тролли. Покинуты они были не меньше сотни лет назад, вся обстановка превратилась в труху, только стены, срубленные на века, стояли, как и сто лет назад, даже не покосившись. В домах было полно всякой истлевшей рухляди. Какие-то тряпки, сундуки с посудой. В общем, ничего интересного. Хотя, откровенно говоря, что я собирался найти интересного в крестьянских домах? Глупо было на что-то надеяться И вдруг я услышал песню. Песня была еле слышна сначала я даже подумал, что мне просто почудилось. Я тряхнул головой, но наваждение не исчезло. Я прислушался. Высокий женский голос тихо пел грустную песню:

Где ты, дом мой средь пышного сада?

Где отец и родимая мать?

Как могли вы любимое чадо

Замуж в дальнюю землю отдать?

Не люблю я постылого мужа.

Он старик, хоть и очень богат.

А зимою здесь лютая стужа,

И сугробы до крыши лежат.

Меж собою соседи бранятся,

И дерутся всю ночь мужики.

Я уже перестала бояться,

Лишь вздыхаю от смертной тоски.

В чаще леса есть омут глубокий.

Поздно ночью к нему прибегу

И поплачу в тиши одинокой

На высоком крутом берегу.

На ветру наклонилась рябина

Над стоячею темной водой.

Я не верю, что злая чужбина

Отпустить меня может домой.

Может статься, что ночью случайно

В омут с берега я упаду,

Обернусь белокрылою чайкой

И дорогу до дома найду.

Ужасно тоскливая песня, я никогда не слышал ее раньше. Ни на королевских пирах, ни в кабаках, ни в военных походах не поют таких песен. А в этой покинутой деревне она была как раз к месту. Призрак? Вряд ли. Если бы в деревне обитал призрак, никаких троллей здесь бы и в помине не было. Примитивные твари боятся призраков больше смерти. А вот почему обладательница голоса распевала тут, под боком у этих людоедов, мне было совсем уже непонятно. «Странная тут собралась компания», — подумал я и пошел на голос.

Голос доносился из самого убогого домишки. По странной случайности в этом покосившемся, наполовину вросшем в землю доме полностью сохранилась крыша. Как только я открыл скрипучую дверь, голос умолк, раздался какой-то шорох, и в домике воцарилась тишина. Я осветил факелом комнату и понял, что нахожусь в жилище троллей. Посередине комнаты стояли сдвинутые вместе два стола, под ножки которых были подставлены деревянные колоды, чтобы столы были хоть немного по росту хозяевам жилища. Стульями служили поставленные на бок сундуки, а вместо кроватей на полу были навалены какие-то шкуры и куча тряпья. Над потухшим очагом висел громадный котел, а из него торчала обглоданная кость сомнительного происхождения. И ни одной живой души, как будто пел и в самом деле призрак. Но взгляд на себе я чувствовал, смотрели на меня из-под кучи грязных тряпок и шкур, валявшихся на полу. Я подошел поближе, присел на корточки и тихо, почти шепотом, чтобы не напугать обладательницу таинственного голоса, сказал:

— Эй, красавица, вылезай оттуда. Все равно я тебя нашел!

Тряпки зашевелились, и передо мной появилась самая обыкновенная человеческая женщина неопределенного возраста, с изможденным лицом, чем-то напоминающая нищенок, которые обычно во множестве собираются в Веселой деревне во время ярмарки. Женщина часто моргала и щурилась от яркого света. Вскоре она все-таки смогла рассмотреть меня и скороговоркой зашептала:

— Беги отсюда, милый юноша, беги что есть силы! Здесь логово страшных великанов! Сейчас они ушли на охоту, но когда вернутся, не пощадят тебя! Беги, может, ты еще успеешь спастись!

— Что-то у меня нет желания ни от кого спасаться, — презрительно произнес я. — К тому же мне кажется, что тролли уже не придут. А они тебе кто, родственники или просто знакомые?

— Я их пленница. Но почему ты так спокойно говоришь? Ты что, мне не веришь? Тролли действительно сейчас должны вернуться. Они всегда ночью охотятся, а утром возвращаются с добычей. И поверь, мне не раз приходилось готовить для них и человечину!

— Ну если ты им не родственница, то, наверное, не очень расстроишься, узнав, что они умерли?

— Как умерли? — Женщина вытаращила глаза, и так казавшиеся огромными на исхудавшем лице. — Не надо так шутить, сынок. Тролли не раз убивали взрослых вооруженных людей, а у тебя нет даже меча.

— Я не шучу. Они напали на меня, и мне пришлось их убить. Разве ты не слышала шума возле твоей двери? Один из троллей ревел как лось. Даже если ты спала, то должна была проснуться.

— Да, я слышала какой-то шум. Эти великаны так часто дерутся между собой. Мне даже не пришло в голову, что кто-то сможет их убить. Но как тебе удалось?

— Я помог им подраться между собой насмерть, — усмехнулся я. — Так что теперь ты свободна и можешь вернуться домой.

— У меня нет дома, сынок, — вздохнула женщина. — Я — Мира, жена лорда Таккела из Эльмариона. Дракон сжег наш замок, уничтожил большинство жителей окрестных деревень, а те, кто уцелел, пошли искать убежища в лесах Фаргорда. Где-то здесь недалеко должно быть эльмарионское поселение, и мы с мужем и сыном направлялись именно туда. Но, видимо, нам неверно указали дорогу. Мы заблудились в лесу, потом вышли на заброшенную дорогу и пошли по ней. Мы думали, что дорога приведет нас к человеческому жилью, но она привела нас к троллям. — Мира всхлипнула. — Они убили моего мужа, а меня забрали с собой. Своих женщин у троллей не было, а им понадобилась хозяйка в доме. Нашего маленького сына, который успел спрятаться, они не заметили. Ему было всего пять лет. Наверно, его съели дикие звери. — Мира окончательно разрыдалась. Как обычно, при виде плачущей женщины я растерялся. Мне захотелось утешить ее, я пробормотал, что ее сын, быть может, жив, но, как видно, я не умею успокаивать плачущих женщин, мои слова вызвали лишь новый приступ рыданий.

— А почему ты не сбежала? — спросил я, когда Мира выплакала, наверное, всю воду, которую выпила за два предшествующих дня. — Тебя ведь не держали взаперти.

— Несколько раз я пыталась убежать, но каждый раз меня ловили и жестоко избивали. Я уж и надежду всякую оставила на избавление! Как бы я хотела отблагодарить тебя, сынок, но у меня ничего нет. Скажи мне хотя бы, как тебя зовут, чтобы я могла молиться за тебя.