Нелегал. Том II - Павел Николаевич Корнев

Меня такой расклад всецело устроил, и я продолжил расспросы:

— А остальные?

— Аналогичный процент самостоятельно придёт в норму в течение полугода, у остальных без своевременного вмешательства квалифицированных специалистов деструктивные процессы примут необратимый характер. У особо восприимчивых возможен даже летальный исход, но оценить их долю не представляется возможным.

Я кивнул.

— Какие будут указания по противодействию поисковым техникам?

Борис Евграфович мягко улыбнулся.

— Ничего нового осваивать не придётся. Ваша группа уже аттестована по высшему разряду! — заявил он и пояснил: — В основе глубокого сканирования, которое гарантированно выявляет операторов даже с обнулённым потенциалом и предельным заземлением, лежит отслеживание энергетических гармоний. Наши противники ориентируются на стандарт Эпицентра, помимо этого ими контролируются частоты источника-десять в силу того, что некоторое количество республиканских операторов прошли по программе обмена перенастройку в Айле. У вас будет колоссальное преимущество — вы изначально выпадаете из поискового диапазона. Остальное дело техники.

Я вновь кивнул.

— Когда вылетаем?

— Если позволят погодные условия — сегодня! — объявил начальник особого дивизиона ОНКОР, поднимаясь из-за стола. — Изучай карту, получай снаряжение, готовь людей.

Погодные условия не подвели. Иначе бы точно извёлся, а так ни минуты свободной не нашлось, не до сомнений и колебаний было. Бежать, бежать, бежать!

Сначала получил обмундирование, снаряжение и боекомплект, затем проконтролировал распределение по ранцам пайка и взрывчатки, а дальше взялся проводить инструктаж. Заодно и сам в какие-то неочевидные моменты вникал, благо нам выделили сразу нескольких консультантов от особого дивизиона, а егеря своё дело знали туго.

Унтер — тоже. Мне дать фору Андрей Мартынович мог совершенно точно, в том числе и в части руководства разведывательно-диверсионной группой. Шпынял остальных он просто беспрестанно, но не придирался по пустякам, а в очередной раз акцентировал внимание на каких-то действительно важных моментах и заодно поддерживал бойцов в тонусе. Впрочем, они и сами по себе не раскисали, поскольку успели за год пройти серьёзную подготовку и немного даже повоевать. Таким уж сложным новое задание им отнюдь не казалось. Но то им. Им, а не мне…

Сразу из штаба мы выдвинулись на ближайшее лётное поле, а там сдали документы, наскоро пристреляли револьверы с глушителями и погрузились в аэроплан. Ещё толком даже разместиться не успели, как загудели винты и десантный самолёт начал разбег, несколько раз подпрыгнул и оторвался от земли.

— Напрямик не полетим, на цель будем заходить с северо-востока! — оповестил нас один из пилотов. — Отдыхайте пока! Время есть!

Оставив бойцов на попечение Унтера, я перебрался к Герасиму и повысил голос, перекрикивая шум двигателей:

— Ну и к чему вся эта секретность была?

— Да не в секретности дело! — откликнулся тот. — Операцию на самом верху согласовывать пришлось! Нам добро не давали, пока не стало ясно, что сходу оборону суоми не прорвать. Никто не представлял даже, как сильно они на перешейке окопались и сколько операторов в армию привлекли!

Я только вздохнул. Не прими всерьёз армейское руководство возможность одной акцией получить стратегическое преимущество, меня бы из застенков РКВД точно не выдернули. Я этой операции, можно сказать, жизнью обязан. Ну а теперь всё по классике: либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

Ничего, справимся!

Выбросили нас в десяти километрах к северо-востоку от цели. Ночное десантирование и само по себе чревато самыми неожиданными осложнениями, а уж при строжайшем запрете использования сверхспособностей, так и вовсе, но всё прошло без сучка без задоринки. Не зря чуть ли не каждую неделю прыжки с парашютом в аналогичных условиях отрабатывали.

Собрались, закопали в снег обмотанные стропами шёлковые купола, определили направление на цель, выдвинулись. Всё буднично и спокойно, будто не к вражескому лагерю направляемся, а к собственному учебному центру на очередной тренировке. И при этом — ни слова, ни намёка на энергетическое возмущение. Белые маскхалаты, белые маски с прорезями для глаз, оружие белой марлей обмотано, в инфракрасном диапазоне тоже не светимся: давно выучились тепловое излучение гасить. Равно как и звуки — ни снег под ногами не шуршит, ни свист дыхания в тишину зимнего леса не вплетается.

Никакого внешнего воздействия мы для этого не осуществляли, да и сверхсилы на всё про всё тратилось сущие крохи, с учётом отработанного экранирования и задействованных сразу после десантирования техник маскировки уловить наше присутствие мог разве что ясновидящий, да и то с крайне незначительного расстояния.

Идём, идём, идём. Я лес тепловидением проверяю, и это у меня без задействования активных конструкций получается, дополнительных помех не произвожу, случайно никто ничего не заметит. Да и не случайно — тоже. Картинка-то сразу в голове проявляется. Остальные так не умеют, только металл в земле чувствуют, что тоже немаловажно.

Первый раз поисковым воздействием накрыли нас примерно на середине пути. Мы как раз начали огибать загодя замеченный мной опорный пункт, когда сначала почудилось внимание, а следом докатилось и лёгкое давление энергетической волны.

Раз! — и унеслась вдаль!

Мы — стоим. Не фоним — это совершенно точно, но не гасим ли при этом чужое воздействие? Не гасим ведь? Вроде — нет.

Я обернулся и выжидающе посмотрел на Герасима. Тот миг постоял с закрытыми глазами, затем кивнул: мол, порядок. Тогда двинулись дальше.

Кое-где на прогалинах между деревьями ветер намёл корку наста; дабы не наследить там приходилось играть с силой тяжести, но наобум никто не действовал — работали со сверхсилой бойцы, ориентируясь на мои отмашки, в промежутках между поисковыми воздействиями. Затем вновь потянулся глухой тёмный лес. Под кронами высоченных сосен сгустился мрак, бесшумно падали снежинки, едва слышно поскрипывали раскачиваемые ветром стволы.

Когда проявилось искажение полноценной поисковой структуры, я вновь поднял руку, призывая остальных к осторожности, и задействовал усложнённую маскировку. Начал не просто закрываться от энергетических колыханий, а ещё и подстраиваться под них, существовать в некоей противофазе — если угодно, параллельно — и просачиваться в лакуны, преимущественно даже не угадывая их, а полагаясь на отработанную до полного автоматизма технику.

И если мне отчасти помогли зачатки ясновидения, то остальные руководствовались исключительно заученными шаблонам, разве что Герасим задействовал какой-то куда более сложный вариант маскировки — по крайней мере, он условным знаком дал понять, что способен отслеживать состояние охранной структуры, а не действует вслепую.

Уже хорошо.

Мы постояли немного и снова двинулись в путь, а минут через пять в голове что-то ворохнулось, и я сделал очередную остановку. Попытался оценить протяжённость минного поля, после принял решение не идти