Свечи - Александр Смирнов

– Вот здесь я вам лечил кариес, – комментировал доктор, – а здесь был пульпит. Посмотрите, это я вам и выписывал направление на удаление.

Доктор, говоря с пациентом, почему-то показывал записи его жене.

– Вот, посмотрите этот снимок. Здесь же живого места нет. Всё правильно, я поэтому и посоветовал удалить его.

Доктор ещё раз осмотрел зуб.

– Ничего не понимаю, не мог же он вырасти снова?

– А может быть, это протез? – спросила Ольга Ивановна.

– За кого вы меня принимаете? Вы хотите сказать, что я, отработав всю жизнь стоматологом, не способен отличить протез от живого зуба?

– Я ничего не хочу сказать, но вы сами изучали карточку. Давайте сделаем рентген, – предложила Ольга Ивановна.

– Бред какой-то! – говорил уже сам себе доктор. – Сделаем, конечно, но ведь такого просто не может быть!

Доктор выписал направление на рентген. Пациент с супругой ушли, а врач так и остался сидеть у кресла, погружённый в какой-то транс. В кабинет заглянул пациент и вывел доктора из транса.

– К вам можно? – спросил он. – Мне в регистратуре номерок к вам дали.

– Нет, нет, – сказал доктор, – идите к дежурному. У меня с головой что-то не то. Вы же не хотите, чтобы я вам удалил здоровый зуб?

– Нет, этого я не хочу, – испуганно произнёс пациент и скрылся.

В кабинет зашёл Егор Степанович с супругой.

– Ну как, сделали рентген? – спросил доктор.

Профессор протянул снимок. Доктор взял пинцетом еще невысохший кусочек плёнки и стал изучать его.

– Ну, какой же это протез? – приговаривал он, – вот каналы, вот нервы, всё как положено, только этого зуба никогда не касался бор.

Доктор вытащил из карточки снимок пятилетней давности и стал сравнивать его с принесённым.

– Смотрите, это ведь действительно тот же самый зуб! Корни имеют одну и ту же форму!

Егор Степанович и супруга, поднялись и направились к двери.

– Постойте! – крикнул им доктор, – А как же зуб?

– А он больше не беспокоит меня, – сказал профессор.

– А как же всё это? – доктор руками очертил какую-то непонятную фигуру.

– Будем считать, – сказала Ольга Ивановна, – что всё это, – она повторила жест доктора, – просто вам приснилось.

Супруги вышли из кабинета.

– Ну, что, теперь-то ты мне веришь? – спросил Егор Степанович.

– Теперь верю, – ответила Ольга Ивановна.

Консилиум врачей скорее походил на совершенно секретное совещание. Главный врач попросил даже уйти секретаря из приёмной. Все двери были закрыты на ключ, а телефонные вилки были выдёрнуты из розеток. Трое мужчин в белых халатах сидели за столом и молчали, не зная, какое решение предпринять. Первым нарушил тишину главный врач.

– Мне стыдно признаться, коллеги, но я вначале отнёсся к вашему диагнозу с недоверием. Посудите сами, у Геннадия Петровича были все мотивы устранить Егора Степановича. В этом случае его место занял бы доктор Свиридов. Да и у вас, – главный врач кивнул в сторону Петра, – тоже были веские основания. Профессор трижды срывал вам защиту диссертации.

– Что же заставило изменить ваше мнение? – спросил доктор Свиридов.

– Мне вчера звонила жена профессора.

– Ольга Ивановна? – удивился Геннадий.

– Она самая. И не просто звонила, а молила о помощи. Придя вчера домой, уважаемый Егор Степанович вытворял там бог знает что.

Виктор Николаевич во всех подробностях рассказал, всё, что узнал от Ольги Ивановны.

Геннадий наклонился к уху Петра и прошептал:

– Это инъекция.

Пётр с испугом посмотрел на своего приятеля.

– Коллеги, я прошу не шептаться, а высказывать своё мнение, – сделал замечание главный врач.

– Извините, Виктор Николаевич, просто это не относится к делу, – Геннадий отвернулся от своего приятеля и стал пожирать глазами главного врача.

– Я даже не представляю себе, как нам приступить к этому деликатному делу.

– Что же здесь представлять? Как с обычными больными поступаем, так и поступим.

– В том-то и дело, что больной необычный. Светило отечественной психиатрии, и вдруг сам оказался… – У главного врача язык не повернулся сказать, где оказался светило отечественной психиатрии. – Мы же не можем сказать ему про диагноз. Такие больные не понимают, что с ними произошло. Профессор обязательно воспримет это, как оскорбление.

– Профессор не воспримет это как оскорбление, – вступил в разговор Пётр. – У Егора Степановича произошло раздвоение личности. Так что, мы дело будем иметь не с Егором Степановичем, а совершенно с другой личностью.

– Я понимаю вас, коллега. Ваши слова логичны, но звучат они цинично, – ответил главный врач.

– В таком случае, давайте подождём, когда профессор вообразит себя маньяком и станет набрасываться на людей с ножом, – присоединился к точке зрения своего приятеля Геннадий.

– Я понимаю вас, коллеги, но прошу понять и меня. Я как представлю, что санитары скручивают руки Егора Степановича, заваливают на тахту, как сестра вводит ему препарат, мне худо становится.

– А зачем его заваливать? Препарат можно ввести ночью, когда профессор спит.

– Но спит-то он дома. Не домой же мы к нему придём?

– А почему бы и нет? Ольга Ивановна сама вас попросила о помощи, – предложил Пётр.

Кабинет главного врача снова погрузился в тишину. Других решений не приходило в голову, а от озвученного решения волосы поднимались дыбом.

– Однако надо на чём-то ставить точку, – сказал Геннадий.

– Нет, я так не могу, – замотал головой главный врач. – Мне самому надо ещё раз всё проверить.

Профессор присел на краешек койки Александра и улыбнулся.

– Вы очень устало сегодня выглядите, – сказал он.

– Мне не даёт покоя этот проклятый множитель. Не могу вспомнить его.

– Вспоминайте. Он у вас в голове.

– Я раньше не жаловался на память.

– Самое главное – это не волноваться, – продолжил профессор, – если цель поставлена, то она будет достигнута. Так устроен человеческий мозг.

Александр о чём-то задумался и улыбнулся.

– Как вам понравились Ричард и Джон? – спросил он.

– Когда мне Ричард сказал, что его сожгли на костре, я подумал, что он беглый шизофреник.

– Вам ещё повезло, – засмеялся Александр, – вы были на половинном уровне, а я встретился с ним на первом. Представьте, что мог почувствовать человек, когда узнал, что у него нет тела!

– Представляю! У меня бы просто остановилось сердце от испуга.

– Это совершенно исключено, – возразил Александр. – Останавливаться было нечему.

Последняя фраза почему-то сильно развеселила собеседников, и они рассмеялись. Неожиданно профессор перестал смеяться. Он серьёзно посмотрел на Александра и воскликнул: