Заклинатель: Сила слова (СИ) - Karma Elis

— Вы правы, он нашел, — отрешенно проговорил Алес. — Это Первоисточник Знаний. Вы ведь слышали о нем?

— А он действительно существует? — в его встречном вопросе звучало недоверие и вместе с тем надежда. Новак заметил это и слегка приободрился.

— Да! — воодушевленно произнес он. — Мне удалось его обнаружить. Эта девушка — нейтрал, его хранитель. Она и источник неразделимы.

Минуту другую пан Пузына растеряно молчал. Вероятно, он сопоставлял все известные ему факты о Первоисточнике и нейтралах. Сомнения все еще четко отражались на его лице, однако во взгляде все сильнее разгоралась надежда.

— Так вот откуда у нее такие способности, — медленно произнес он.

— Да, — кивнул Новак. Как бы там ни было, его план удался, а значит, нужно было продолжать в том же духе. — Потому-то я и настаивал на том, чтобы ее судили в нашей стране.

Надежда в глазах Главы сменилась паникой. Он осознал, какой чудовищный промах допустил, отдав позитивам главный козырь в борьбе с ними.

— Почему ты раньше молчал?! — воскликнул он, схватив телефонную трубку.

— Я собирался, — театрально опустив взгляд, ответил Алес, — но я до сих пор не знаю, кому из Совета могу доверять. С убийцей дяди покончено, но я уверен, что за ней стоял кто-то еще.

Пан Пузына понимающе кивнул. Несколько минут он спешно отдавал указания по телефону, после чего вновь вернулся к разговору.

— К сожалению, отменить решение Объединенного совета старейшин я не в силах. Оно принято путем голосования и отменить его можно, лишь собрав Совет заново. Кроме того, в обмен на девушку представители Конклава передадут нашим дипломатам пакт о ненападении. Официально отказаться от договоренности, означало бы добровольно отказаться от мира. Я приставлю к тебе агентов Службы госбезопасности, ты уже знаком с ними. Вместе вы попытаетесь освободить девушку после обмена. Естественно, никто не должен догадаться, кто вы и откуда появились.

Агентами, о которых говорил Старейшина, оказались майор Гречук, лейтенант Рудкевич, и, к удивлению Алеса, лейтенант Михаль Ковальчик. Спустя сорок минут все четверо собрались в терминале международного аэропорта имени Фредерика Шопена. Расспрашивать Михаля о произошедшем с ним во время захвата Бельведера было не к месту, так что Новак просто мысленно порадовался, что тот в норме.

— Мы прибудем в Фьюмичино через два с половиной часа, спустя четверть часа после нашей дипломатической миссии. От аэропорта имени Леонардо Да Винчи до места встречи не больше трех километров, но у нас будет всего десять минут, чтобы добраться туда в час пик. Нам нужно проследить за обменом, а после любым способом не дать им увезти нашу даму в Рим.

— Думаешь, ее придадут суду Конклава? — с сомнением спросил Йозеф.

— Я не знаю, что и думать, — признался майор. — У меня плохое предчувствие относительно всего этого. Это неофициальное распоряжение, минимум информации и в случае осложнений помощи ждать неоткуда.

Алес и сам думал о том же. Пусть ему было не впервой ступать по самому краю, сейчас на кон были поставлены не только их жизни, но и мир, так что риск был слишком велик.

Ступая на трап самолета, он окинул беглым взглядом оставшийся позади терминал. Он бывал здесь раньше, но никогда не обращал внимания на детали: пассажиров и провожающих, особенности дизайна и архитектуры зданий, пейзаж окружающей местности. Алес поймал себя на мысли, что до того, как в его жизни началась череда этих непростых событий, он вообще ни на чем не заострял внимания. Его вынужденное странствие заставило его измениться, по-другому взглянуть на себя и других. Нет, он не стал ни мудрее, ни опытнее. Он по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, что предпримет в будущем. И ему по-прежнему оставалось лишь надеяться, что решение проблемы в нужный момент придет само собой. Просто он на собственной шкуре прочувствовал смысл фразы: «человек начинает жить по-настоящему, лишь находясь на волосок от смерти».

Нужно было поразмыслить еще кое о чем. О том, о чем думать хотелось меньше всего. Об убийстве. Все схватки, что случались ранее, были лишь разминкой, прелюдией перед настоящим действом. Сейчас Алес достиг той точки, в которой полумеры вроде оглушающих заклинаний были бесполезны и даже опасны. Новак мог лишь догадываться, со сколькими позитивами ему предстоит столкнуться в Италии. Но он четко осознавал, что даже с живучестью негатива, он не протянет долго и, что еще страшнее, подвергнет других риску, если не решится использовать заклинание Танатос (1). Он был уверен, что обладает достаточной силой для смертельного проклятия. Он помнил, что заклинатель силен ровно настолько, насколько сам себе позволяет. Так что нужно было лишь преодолеть психологический барьер, выстроенный им еще в юности, после трагической гибели отца. Лишить человека жизни в порыве злости или отчаяния казалось возможным, но вот сделать то же, отдавая себе отчет в своих действиях и полностью осознавая последствия, казалось совершенно недопустимым. Раз за разом в размышлениях своих он заходил в тупик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сомневаешься в своих силах? — еле слышно произнес Михаль, перегнувшись через проход между кресел.

Похоже, и для него время полета оказалось непростым испытанием. Он, как мог, старался снять растущее напряжение. Новак в недоумении уставился на Михаля.

— Не волнуйся, — с усмешкой продолжил Ковальчик, — я прикрою, если что.

Он ребячески сложил пальцы пистолетами и сымитировал звуки выстрелов. Проходящая мимо стюардесса недоверчиво покосилась на него. Он дунул поверх указательного пальца правой руки и подмигнул ей. Наблюдавший за происходящим Гречук вздохнул и покачал головой.

— Ты лучше о себе позаботься, — ответил Алес, дождавшись пока стюардесса отойдет достаточно далеко. — Подумай, что будет с Мирой, если с тобой что-нибудь случиться.

Ковальчик мрачно ухмыльнулся. От его ребячества не осталось и следа.

Чтобы ускорить прохождение паспортно-визового контроля негативам пришлось использовать заклинание рассеянности, что, разумеется, не осталось незамеченным. Алес явственно ощущал повсюду присутствие позитивов. Он не испытывал страха, только сильное напряжение, ожидая нападения в любую секунду. Остальные держались более спокойно, видимо, верили, что столь людное место может их защитить.

Направляясь к зоне выхода через залы ожидания, поляки заметили несколько охранников, пристально наблюдавших за ними. Без сомнений, они были позитивами. Новак ощутил по крайней мере три энергетических канала, исходящих от каждого из них. Значит, где-то поблизости были их адепты.

Стоило парню лишь подумать об этом, как Леслав ткнул его в бок, кивком указывая на группу мужчин в штацком, приближающуюся к ним.

— Я разберусь, — бросил Михаль, ускорив шаг.

— Я сам, — возразил Йозеф.

— Периспазмос (2), — полушепотом произнес Алес.

Адепты прошли мимо, не заметив их.

— Отлично, — Гречук хлопнул Новака по плечу. — Теперь нужно рассредоточиться, скверно выйдет если эти двое подерутся. Встретимся у выезда. Постарайтесь не поднимать лишнего шума. И раздобудьте себе оружие.

Все четверо разошлись, растворившись в толпе наводнивших зал ожидания людей. Пару минут Алес пытался разыскать глазами кого-то из своей группы, но вскоре понял, насколько глупа его затея. Ведь он был способен ощущать ауру каждого из них и судить по ней об их действиях. Михаль, используя заклинание безумия, создал переполох, чтоб отвлечь от себя внимание. Взбесившаяся женщина набросилась на дежурного полицейского. Когда тот попытался успокоить даму, сопровождавший ее мужчина ударил его ручной кладью, попутно зацепив ближайшего ожидающего рейса пассажира. Завязалась драка. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоить разбушевавшихся, а когда все закончилось, уже Ковальчик пропал из вида.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Давно сработавшиеся Гречук и Рудкевич, находясь на приличном расстоянии друг от друга, почти синхронно ослепили и обездвижили своих преследователей. Снаружи он «реквизировали» у полицейского патруля старый фиат и табельное оружие. Алес, наблюдавший за происходящим сквозь стеклянные двери, огляделся. Как оказалось, никто кроме него не придал действиям заклинателей особого значения.