Династия Дунканов - Дороти Дэниелс

Мне было приятно ее общество. Оно делало светлее этот тревожный день. За обедом все шло хорошо, может быть, из-за отсутствия Клода. Потом я отправилась в свои комнаты, надеясь отдохнуть и попытаться придумать, как именно сообщить Дэвиду о сути своего решения. Я надеялась, что он меня поймет. Дело было ближе к вечеру, когда Колин постучала в мою комнату и вошла с письмом в руке.

– Это пришло вам, мэм. Я сразу принесла его сюда.

Я видела, что это был обычный конверт, должным образом проштемпелеванный и отправленный из города в северной части штата, где взорвался пакетбот и погибли папа и мама. Сначала я подумала, что письмо от Дэвида, но почерк был явно женский.

– Я пришла предложить вам помощь, мэм, – Колин прервала мои мысли. – Мне пришло в голову, что вам и Уолтеру придется пожениться, как бы это ни было против вашего желания. Вот, если хотите, я могу поговорить с несколькими моими братьями и многими кузенами и устрою так, что парни с Ирландского канала немножко потолкуют с женихом и поубавят у него охоты к женитьбе.

– Не делай этого, пожалуйста, – с мольбой сказала я. – Знаю, что тобой движут лучшие побуждения, но не хочу неприятностей, да и Уолтер на самом-то деле ни в чем не повинен.

– Я сделаю, как вы скажете, мэм. Но не позволяйте Уолтеру надуть вас. Он делается дурным, когда ему этого захочется.

– Боюсь, Колин, что мы все такие. Ты была в этом доме, когда пропала Мари?

– Да, мэм. Думаю, я знаю, что с ней стряслось.

– С Мари? Ты знаешь, почему она пропала?

– Да, мэм. Я знаю, почему, но не совсем уверена, как. Мари не была верна Уолтеру. И ее не заботило, знает ли он про это. Она все время над ним насмехалась. Он бесился из-за нее, но не мог тронуть, потому что, как говорили, слишком сильно любил. Но мужчина не может вечно выносить такое с собой обращение.

– Что ты под этим имеешь в виду? – спросила я.

– Она постоянно с кем-то встречалась, да. Выскакивала и возвращалась, как вор.

– С кем она встречалась?

– Вот этого я не знаю. Наверно, никто не знает, кроме самого того мужчины.

– И Мари. – Я мягко, чтобы не смутить, побуждала ее продолжать.

– Не Мари. Думаю, ее нет в живых.

– Колин, для такого утверждения нужно быть уверенным.

– Я это понимаю, но вот Уолтер… У него дурной нрав, да. Он ее любил. Если бы она с кем-то убежала, он убил бы ее. Да и ведь никто не может ответить, куда она пропала. Может быть, это так. Не знаю наверняка, но вот так мы все считаем.

– Колин, я высоко ценю твою готовность помочь, но, пожалуйста, не утверждай этого перед кем-нибудь еще. Ты не можешь быть уверена, что твои слова верны, а они означают ужасное обвинение.

– Я никому, кроме вас, не говорила, мэм, и не повторю снова.

– Спасибо тебе. Я высоко ценю твои добрые намерения.

Она быстро присела в реверансе и ушла. Я опять изучила конверт. Он был адресован мне сюда, на плантацию, но я не знала никого в этом городе в верховьях реки. Держа конверт, я исполнялась в высшей степени странным дурным предчувствием.

Разорвав конверт, я прочла находившуюся в нем записку, и с каждым словом мой ужас рос.

Мисс Джена Стюарт.

Пишу вам с тем, чтобы вы не выходили за Уолтера Дункана. Он не может жениться, ибо у него уже есть жена. Та, которая знает все темные тайны семьи Дунканов и намерена поделиться ими с вами до того, как станет слишком поздно. Если я появлюсь на плантации, Клод Дункан покончит со мной, следовательно, вы должны приехать ко мне. И тайно, ибо знаю, что этот ужасный человек не остановится ни перед чем. Сегодня в десять вечера выведите из конюшни лошадь и поезжайте вниз по реке. Там поверните на север и продолжайте ехать, пока не достигнете кладбища пароходов, где гниет несколько пакетботов. Вы достаточно четко увидите название «Принц Максимилиан», написанное на носу. Я буду ждать вас на его борту. Если опоздаю, дождитесь меня. Я не подведу вас, и вы не должны подвести меня. Обязательно приезжайте одна, иначе меня не найдете.

Мари Дункан.

Выроненное письмо медленно упало мне на колени, я сидела в состоянии крайнего изумления. Мари вернулась! Скорее всего, она прослышала о приближающемся бракосочетании и решила, что настало время подтвердить свое положение в этом доме. Для меня это был выход. Даже Клод не смог бы связать меня моим обещанием, если бы вернулась Мари. Кроме того, он не смог бы получить решение суда, объявляющее ее умершей, и она обязательно бы защищалась на любом бракоразводном процессе, который Клод может затеять для своего сына.

Мои надежды вознеслись на небеса. Передо мной было тяжкое время ожидания часа, когда я смогу отправиться на встречу с Мари. Конечно же, мне не следовало никому доверяться. Возможно, я могла бы показать письмо Лаверну, но он уехал с плантации, и я сомневалась, что когда-нибудь вернется.

Мне следовало держать себя в руках за ужином, ибо возраставшая во мне радость грозила выплеснуться, и Клод тотчас бы понял, что что-то случилось. Он один из всех не должен знать, что Мари жива и вернулась. Он бы сразу предпринял шаги, чтобы уладить эту ситуацию, и это было бы не в мою пользу. И само собой, не в пользу Мари. Уолтер был по обыкновению мрачен. Искушение сказать ему было действительно велико, ведь он заслуживал знать это, но он ни за что бы не сумел сохранить тайну.

Мне было интересно, чего хотела Мари, что она намеревалась делать. Я надеялась, что если она станет отказываться от Уолтера и даст ему развод, мне удастся убедить ее не делать этого предложения Клоду. По крайней мере, некоторое время. Я знала, что могу убедить ее, что не имею видов на ее мужа или ее брак. Мне было безразлично, как она обойдется с Клодом. Я даже пожелала бы ей удачи во всем, чего она от него хочет.

Она, видимо, уехала недалеко – миль за пятьдесят или что-то около того вверх по реке. Если бы она сбежала с кем-то, то, я уверена, она бы уехала дальше, ибо знала, что Клод, если сможет, выследит ее. Я, конечно, знала, что у Клода никогда не было таких намерений, ведь он благополучно избавился от нее, но сама она вряд ли видела дело в таком свете.

Мне казалось, что назначенное время никогда не наступит, а когда оно наступило, Клод и Селина были внизу в гостиной, и мне пришлось выскользнуть по задней лестнице и выйти из дома, воспользовавшись черным ходом.

Я поспешила к конюшне. На сей раз я даже не хотела, чтобы конюх узнал, что я выехала верхом, поэтому прокралась в помещение для хранения упряжи, выбрала попону и седло, вынесла их наружу и тащила до самого большого амбара. Оставив их там, вернулась за лошадью.

Двигаясь медленно, чтобы кобыла не производила слишком много шума, я отвела ее к амбару. Там оседлала и довольно долго вела кобылу, прежде чем села в седло и стегнула лошадь плеткой.