Остров - Николай Мороз

В ведре плавал рыбий скелет, вернее, не плавал, а лежал на воде боком, как и полагается настоящей дохлой рыбе, и трепыхался в такт качке. Тэйлор, доктор и капитан не сводили со скелета глаз, я тоже смотрел на него и ждал, что будет дальше. Но ничего не происходило, сухие кости продолжали болтаться в ведре. Тэйлор вздохнул, оглядел нас всех по очереди, а Лесли засунул руки в карманы длинной непромокаемой куртки, посмотрел на море и сказал:

– Боюсь, братец, тебе придется сделать то, чего ты так боишься, а именно расстаться с этими объедками. Тебе же сказали человеческим языком – рыбу надо бросить в море, а не в ведро с морской водой. Непонятно, чего мы все ждем, давно могли бы двигаться к цели.

Он отошел к борту и повернулся к нам спиной. Тэйлор тяжко вздохнул, брезгливо, как мне показалось, взял скелет за хвостовой плавник и понес рыбу к борту. Смит с самым невозмутимым видом шел следом, я держался чуть поодаль, но у борта мы оказались одновременно. Тэйлор протянул скелет доктору, и тот усмехнулся:

– Хочешь свалить все на меня, если ничего не выйдет, и она утонет. Или, ожив, смоется, как и положено селедке, куда подальше? Ладно, давай сюда, – он забрал у брата рыбьи останки, пристально осмотрел и отломил от хребта небольшую острую косточку. Немедленно уколол себе палец, негромко высказался по этому поводу, бросил кость в подставленный Тэйлором футляр, а рыбу в море. Мы все дружно перегнулись вниз и следили за скелетом.

Тот падал очень долго, его крутило ветром, потом припечатало волной к борту, потом отнесло немного в сторону и назад, Мы не сводили с рыбы глаз, крутили головами, точно следили за теннисным мячом. А скелет упал, наконец, в воду, и закачался на волнах, как недавно в ведре лежал, боком, изображая дохлятину, каковой давно и являлся. Мы молча наблюдали за рыбой, но ничего не происходило, рыба болталась в волнах, и ее едва не затянуло под киль корабля.

– Вот зараза, – усмехнулся доктор, наблюдая за происходящим, – похоже, твой информатор наврал тебе, братец. Эти объедки ни на что не годятся.

Тэйлор помалкивал, он кутался в толстый зеленый шарф и смотрел то на волны, то куда-то вдаль. Смит безмолвствовал, он стоял рядом и ждал распоряжений – ему так и не сказали, куда именно направляется «Изольда», а просто приказали вывести корабль из порта и ждать дальнейших указаний. Он и ждал, не выказывая при этом признаков нетерпения или сомнений, только я заметил, как он поглядывает по очереди то на хозяина, то на доктора, точно хочет удостовериться в их вменяемости. А те вели себя, мягко говоря, странно – сначала потребовали ведро с забортной водой, кинули в него какую-то дрянь, а теперь топят ее в море и очень переживают из-за горстки рыбьих костей. А указаний тем временем не поступает, матросы ждут, корабль без толку мотается на волнах, время идет, и снова начинается дождь.

Тэйлор только собрался что-то возразить брату, но не успел – скелет куда-то подевался. Только что он болтался почти у самого корпуса «Изольды», царапал его костями и враз исчез, точно растворился в морской воде. Мы снова перевесились через борт и глядели по сторонам, высматривая сухую рыбу, толпились у борта и мешали друг другу, вглядывались в волны, что поднимались уже довольно высоко, в лицо летела водяная пыль и мелкие брызги.

Я отошел немного в сторонку, чтобы не мешать Тэйлору и Лесли, и смотрел уже на не волны, а по сторонам. Ничего вокруг, кроме воды. Взгляду зацепиться не за что, только бесконечно серое пространство внизу и над головой. Облака по цвету сливались с морем, висели очень низко, и казалось, что их нижняя кромка касается волн. Так оно и было, с неба снова спускался туман, но уже не плотный, как утром, а обычная мутная дымка, сырая и холодная вдобавок, от нее нет спасения, она проникает под одежду и вгоняет в озноб. Солнце могло бы уничтожить ее в два счета, но тучи были слишком плотные, через них не пробивался ни единый луч. Рассвело – и на том спасибо.

Меня переполняла не тоска, а досада, смешанная со злостью. Я чувствовал себя отчасти виноватым в том, что все сорвалось. Что-то пошло не так, мы все ждали другого и возлагали на этот скелет столько надежд, а он просто болтается на волнах и не собирается вести нас за собой. Хотя чего ждать от обычных рыбьих объедков, как называет их доктор. Но, с другой стороны, слишком много народу именно из-за них покинуло этот мир…

Я смотрел на море и никак не мог понять, где и что мы сделали не так. Рыба давно лежит на дне или ее унесло на пару миль в сторону, и найти скелет уже нет никакой возможности, чтобы проверить все еще раз…

– Вон она, – неуверенно сказал доктор, он перегнулся за борт так, что едва удержался на ногах, – или мне кажется, или… Вот черт, никогда такого не видел!

Я подошел к борту и посмотрел на воду – там все было как обычно, волны хлестали о корпус «Изольды», бригантина шла боком к ветру, и тот задувал мне в спину. Море здесь было относительно спокойным, по поверхности воды шла рябь, и в этой мешанине света и тени я увидел нашу рыбу. Она плыла рядом с бригантиной, именно плыла, как обычная килька или сардина, она не заваливалась набок, а держалась ровно, ныряла, но неглубоко, и всплывала обратно, выставив над водой обломанный плавник. Ее тело снова стало гибким, она двигалась быстро, изгибалась, била хвостом по воде, и от него летели брызги. Я не отводил от скелета взгляд, смотрел и сам не верил своим глазам – нечто, давно мертвое, вело себя как живое, оно точно наслаждалось морем и дождем, выпрыгнуло из воды и врезалось в нее усохшей мордой, повело хвостом, поднырнуло под киль и пропало.

Мы переглянулись и дружно кинулись к другому борту, капитан благоразумно пропустил нас и двинул следом – я слышал за спиной его тяжелые быстрые шаги. Доктор пересек палубу первым, первым же перегнулся через борт и едва не свалился в воду – «Изольда» как раз штурмовала довольно крутую волну. Но скелету это было нипочем, он поднырнул под толщу воды, мелькнуло желтое, как солнечный зайчик, быстрое пятно, и рыба снова плавала у борта. Она повернулась к нам хвостом, и мне показалось, что я вижу и ее сизую спину с мокрым черным плавником, и упругие круглые бока в серебристой чешуе, и все ее длинное узкое тело – я видел сухую рыбу такой, какой она была при жизни. Море точно вернуло ей оболочку, вернуло ее истинную сущность. Рыба крутанулась в воде еще раз, точно вспоминая, как это делается, привыкая к старым ощущениям, повернулась вправо и вытянулась под кромкой волн, поплыла вперед.

– Селедка, как я и думал, – доктор посмотрел на брата. Тэйлору было не до него, он весь подался вперед и следил за каждым движением рыбы. А та, как и было сказано, не отходила от «Изольды» дальше, чем на два-три метра, двигалась параллельно кораблю или чуть вырывалась вперед.