Шутка мертвого капитана - Питер Марвел

— Веселый Дик! — крикнул в этот момент Джо Янг из зарослей. — Поскольку Грязному Гарри и ребятам их палаши больше не пригодятся, недурно будет нам взять на борт их личный арсенал, а?

Кроуфорд направился к Янгу, копошившемуся у тех кустов, где отряд оставил четырех убитых пиратов. Остальные поплелись за ним. Сняв оружие с мертвецов, Кроуфорд заметил окровавленный клочок Амбуленова камзола, заботливо насаженный на какой-то сучок у тропинки. Маленькая течичи, до этого без толку носившаяся по песку от счастья вновь обрести хозяина, громко залаяла.

— Н-да, если у меня и оставались сомнения насчет француза, то теперь они развеялись, — вслух подумал Кроуфорд. — Но только нравится мне это все меньше и меньше. Как будто нарочно подстроено: ясно, гладко, как по нотам… Шевалье давно вызывает у меня подозрения, и с каждым разом они крепнут. Сдается мне, что, двигаясь по этой тропинке, мы прямиком попадем в лапы противника.

— Может быть, и так, — вмешался Ивлин. — Но я бы все-таки двинулся на его поиски. Вдруг мы ошибаемся? Но даже если вы и правы, сэр Френсис, то тогда тем более следует отбить доктора и держать его при себе, не спуская с него глаз! Находящийся в стане врага — по своей воле или нет, — Амбулен для нас в любом случае опаснее. Взяв его в плен, французы наверняка постараются переманить этого парня на свою сторону.

— А если это не французы, а люди Черного Билли? — испуганно спросил Джо Янг, которого вовсе не радовала перспектива встретиться с Пастором после того, как по его, янговской, милости на корм рыбам пошла значительная часть команды, взятая Биллом с Тортуги, а он почему-то до сих пор жив.

— Это ничего не меняет, — подняв голову после тяжелых раздумий, ответил Кроуфорд. — Пожалуй, вы правы, капитан Ивлин. Нам следует отыскать Амбулена, а там уж станет ясно, что делать дальше: таскать его с собой, не спуская глаз день и ночь, или найти более простой и действенный способ лишить его возможности причинить нам вред.

— Что это значит, сэр Фрэнсис?! — в ужасе промолвил Уильям. — Уж не хотите ли вы сказать?.. Но как же так?!

— К сожалению, дорогой Харт, к сожалению!.. Иногда в жизни бывает так, что человека, начинающего представлять опасность, приходится убивать, пока он не убил тебя…

Глава 8

Ваша карта бита!

— Однако какова шпага у этого мерзавца! — Капитан Ришери принял из рук солдата трехгранный клинок, который тот отобрал у Кроуфорда и теперь с почтением подносил своему командиру.

Шпага была необычно широка у основания, но в отличие от виденных Ришери на войне с германцами колишмардов к острию сужалась плавной изящной линией. Она имела витую рукоять и довольно простую гарду с прямой крестовиной. Заметив возле самого эфеса из резной стали какие-то буквы, Ришери поднес шпагу к самым глазам. «Вас ему жертвую» — гласила надпись на старом клинке.

— Ого, — презрительно воскликнул шевалье, — эта скотина, оказывается, в душе еще и поэт!

Сзади медленно подошла Лукреция и, взглянув на клинок в руке капитана, зябко передернула плечами. Ришери краем глаза заметил женщину и резко обернулся, едва не задев ее платья лезвием своего трофея.

— Если я не ошибаюсь, сударыня, а что-то мне подсказывает, что я не ошибаюсь, это и есть то лицо, которое мы ищем? — очень тихо спросил Ришери, указывая эфесом шпаги на валяющегося возле него пленника, и на его побледневшем лице проступили желваки.

— Да, это он. — Лукреция хотела сказать это громко, но отчего-то голос ее сел. — Это он, — повторила она и добавила про себя: «Это он, мой пропавший жених».

На боку у ее ног лежал оборванный и избитый мужчина, локти которого были связаны за спиной, а ноги опутаны веревкой. Он с трудом повернул голову в ее сторону и разлепил заплывшие глаза. На его разбитых губах мелькнула улыбка.

—  Кто алчно жаждет чем-то обладать, тот все готов отдать, чем он владеет, готов он все растратить, проиграть… — прошептал он, но не успел докончить, так как Ришери пнул его кончиком сапога в грудь.

Лукреция вздрогнула, словно шевалье ударил ее.

—  А луч надежды меркнет и слабеет, — вдруг тихо произнесла Лукреция, и злобное торжество на миг исказило ее лицо. — Я обещала вернуться за тобой, Дик, и я вернулась.

— О милая леди Бертрам, — прохрипел пленник и попытался сплюнуть кровь, но не смог, и алая слюна потекла по его заросшему щетиной подбородку. Он облизнул распухшие губы. — Я все же сам закончу эту поэму. Итак, прекрасная леди! Пусть счастья ветерок тебя овеет, но день зловещий быстро настает, весть принеся о том, что ты — банкрот! — договорив, он расхохотался, но смех его быстро перешел в кашель, и он, дернувшись, уткнулся лицом в развороченную копытами лошадей землю, вдруг потеряв сознание.

В ту же секунду Лукреция почувствовала, что слабеет, и, не подхвати ее любезный шевалье под руку, она бы упала рядом с пленником.

— Мне что-то нехорошо, — пробормотала она и дотронулась пальцами до лица. Зубы ее стучали, и лишь усилием воли ей удалось подавить нервную дрожь, сотрясавшую все тело.

— Этот негодяй напугал вас? Слишком много чести вы оказали ему, разговаривая с ним.

Лукреция невидящими глазами посмотрела на капитана.

— А?! Что? С кем разговаривала?

— Аделаида, мне кажется, у вас начинается лихорадка. Эй, где этот вшивый доктор, эта индейская клизма, со своими порошками? Скорее сюда! Даме плохо!

Эстебано бесшумно вынырнул из-за пальмы и скользнул к Аделаиде, которая, сцепив руки, продолжала что-то бормотать себе под нос. Слишком учтиво поклонившись Ришери, так что этот поклон слегка смахивал на издевку, он с некоторым усилием высвободил руку миледи и внимательно оглядел ее, пощупав пульс.

— Я дам сеньоре порошок. Вы, сеньор, растворяйте в воде на один прием столько, сколько уместится на кончике ножа, и давайте ей пить. Что? Нет, это не лихорадка, это злой дух.

— Боже, в медицине остались одни дикари! Только злых духов нам еще не хватало! — шевалье Ришери воздел глаза к небу, тряхнул локонами короткого парика и, вздохнув, повел Лукрецию к палатке. — Да, кстати, — кивнул он своему помощнику, — проследите, чтобы этого, — он подбородком указал на лежавшего без сознания Кроуфорда, — привязали к дереву отдельно от других пленников, да выставите часового.

— Простите, сеньор, может, его стоило бы осмотреть? — вмешался индеец. — Мне кажется, он ранен.

— Охота вам возиться с этой скотиной. Впрочем, он нам еще нужен, так что поступайте, как вам угодно, — и Ришери, заботливо поддерживая Лукрецию, медленно повел ее в палатку, представлявшую собой кусок просмоленной парусины, натянутый на бамбуковые колья.