Последняя из рода Гррой. Зелье старика Эдди (СИ) - Делаверн Хельга

—Наверное, я не знаю.

—Те, кто выживали после обряда, становились огнерожденными, а те, кто не выживали, драконьим обедом. Так?

—Возможно.

Камиль ухмыльнулся.

—Ты ничего не знаешь о своей земле. Те, кто не знают прошлого, не смогут изменить будущее.

—Я не стремлюсь изменить будущее.

—Все стремятся изменить будущее. За двадцать четыре года я не встретил ни одного человека, который не хотел бы жить лучше, чем его родители. Хотя вам с приятелями, наверное, не на что жаловаться. Вы молоды, богаты, вас любят и уважают только за то, что в вас течёт драконья кровь. Но ответь, справедливо ли это? Разве мы с братом хуже вас лишь потому, что не имеем второго имени?

Амальтея смотрела, как Марк эмоционально жестикулировал руками, рассказывая Рамилю об успехе, который его будет ждать в городе. Периодически Уинсли гладил Джерарда по голове, чтобы успокоить, когда тот начинал бурчать.

—Справедливость — понятие относительное. Одни рождаются Богами, другие смертными. Но мир на земле наступит только тогда, когда все будут получать по заслугам. Знаешь, почему я подсел к вам, когда отец и брат от вас отвернулись? Потому что я думаю, что вы не должны расплачиваться за ошибки родителей.

Амальтея не слышала, что именно говорил Марк северянину, но, видимо, его слова заинтересовали юношу, раз он, поборов неприязнь и стеснение, сел за один стол с Уинсли и Уореллом, чему Джерард, разумеется, не был рад. Его раздражал не Рамиль, а Марк, который почувствовал свою значимость, и с видом важной птицы принялся расписывать хозяйскому сыну о привилегиях проживания в городе. При этом он словно невзначай обнажил розу на руке. «Позёр»,—процедил Джерард. «Зануда»,—улыбнулся Марк.

—Если Рамиль согласится на предложение хвастливого толстяка, я вырву ему язык.

—Кому?

—Обоим.

Амальтея, фыркнув, сложила руки на груди и тоже закинула ноги на стол. Однако Камиля её поведение не удивило.

—Твой брат действительно хорошо поёт.

—И с каждой новой песней у него на миллиметр отрастают сиськи, скоро его грудь станет больше, чем твоя.

—Ты не признаёшь таланта Рамиля, потому что завидуешь.

—Завидовать женоподобному брату всё равно что уговаривать свинью нести яйца — глупо и бессмысленно.

—У него хороший голос, он поёт с душой, а ты…

—Благодаря мне, он начал петь, понятно?!—северянин в одно мгновение опустил ноги на пол и кулаками ударил по столу.

Марк замолчал и наклонил голову, чтобы посмотреть, что происходит в гостиной. Но Джерард, заметив неловкость в глазах Амальтеи, толкнул его, чтобы Уинсли сел ровно. Девушка кивнула Уореллу, он кивнул в ответ.

—У Рамиля были проблемы с речью,—сказал Камиль, тяжело дыша,—долгое время он не говорил. Наш отец, человек с тонкой и ранимой душой, вскоре потерял надежду…

Когда Эмиль отчаялся, за Рамиля продолжил бороться его брат. На протяжении многих месяцев Камиль терпеливо обучал мальчика буквам, но маленький северянин не мог их ни запомнить, ни произнести. И тогда юноша вспомнил слова покойной матери о том, что только музыка способна достучаться до любого сердца.

Камиль запел, и спустя месяц Рамиль запел вместе с ним. Северяне удивлялись и восхваляли Эмиля, который, не смотря на трудности, не бросил занятия с сыном и, хвала Эйнерис, добился успеха. Но лишь братья знали об истинной причине выздоровления Рамиля и хранили это в секрете.

Теперь в свои семнадцать лет Рамиль ежедневно упражняется в музыке, а Камиль с тех пор не пропел ни строчки. Когда братья остаются наедине, мужчина щиплет Рамиля за бок и шутит, что отдал ему свой голос. На деле же музыка и пение напоминают северянину о тех днях, когда его брат считался неполноценным.

—Ты хороший человек.

—Да. Но сиськи у Рамиля всё равно вырастут.

Ужинали гости поздно, и на этот раз хозяева к ним присоединились. Точнее, Камиль вынудил их присоединиться. Мужчина, завязав на голове высокий хвостик, хлопнул по столу и велел отцу и брату садится за стол с «драконьими отрыжками», потому что мясо жарить будет он. А раз готовит он, значит, и распоряжения по ужину тоже его ответственность.

Во главе стола сели Эмиль и Камиль, а Амальтея и Рамиль расположились напротив Уинсли и Уорелла. Ужин, который северянин назвал шикарным, состоял из запечённого поросёнка, парочки помидоров на железной тарелке, одного подгнившего огурца и бутылки эля. «Ужинаем как Боги»,—Камиль потёр руки и схватил помидор, за которым потянулся Джерард. Поджав губы, Уорелл потянулся за вторым, но и здесь его опередил северянин: мужчина забрал и второй помидор, и, чавкая, надкусал оба овоща. «Только губы не вытягивай»,—улыбнулся Марк. Браться за огурец Джерард не решился.

Когда Камиль раскладывал мясо по тарелкам, то обратился у Уореллу:

—Кости будешь?

—Что?—не понял Джерард.

—Я спрашиваю, кости грызть будешь или нет?

—Нет.

—Тогда тебе достаётся свиная голова!

Свиная голова смотрела с тарелки прямо в глаза Джерарда.

—По-моему, я не голоден.

—Жуй давай! Я что, зря готовил?

Под пристальным взглядом Камиля юноша тыкал вилкой в голову, но она не поддавалась. Ножей в хижине, тех ножей, которые богачи используют за обедом, не было.

Наконец, он сумел проткнуть свиной пятак и в ужасе откинулся на спинку стула. Не удержавшись на нём, Джерард свалился на пол. Густая, красная жидкость из носа поросёнка стекала ему на тарелку.

—Соус!—воскликнул Камиль.—Соус из помидоров. Ты же хотел помидор, да?

Прикрыв рот рукой, Марк тихо хихикал.

От эля после ужина Джерард отказался. Ограничился чаем, который для него приготовил Эмиль.

—Рассказывайте, кто и зачем сюда приехал?

—Мы уже рассказывали.—Уорелл отодвинулся от северянина.

—Ты, видно, от голода память потерял, дружок. Когда вы что-то там рассказывали, я отвозил пухлого проповедника и болтливого кучера в Храм Эйнерис. Так, что боюсь, вам придётся повторить свой рассказ.

—Джерард путешествует, я приехал на север по приказу короля, а мисс Гррой ищет драконов,—как ни в чём ни бывало сказал Марк перед тем, как сделать глоток чая. От эля он тоже отказался.

—Интересно, почему он Джерард, а она мисс Гррой?—прохрипел Камиль.—Разве у леди Амальтеи есть перед вами привилегии?

—Большая часть вины за войну лежит на её семье, поэтому леди Амальтея у нас на особом положении.

—Точно. А то я всё пытался вспомнить, чей обезумевший кудрявый папаша прыгал по нашим сугробам. Его же Роджер Гррой звали, верно?

—Моего отца звали Дэниел.

—Ай, пустая моя голова!—Камиль ударил себя по лбу.—Всё перепутал. В общем, чей-то кудрявый папаша по имени Роджер, само собой я не знаю чей, носился по северным землям во время войны.

—Отца Марка зовут Роджер.—сказал Джерард, и Уинсли покосился на приятеля. И без его уточнений все поняли, о ком идёт речь.

—Да? Верно, твой родитель тут бегал, мистер Уинсли. Отныне ты у нас тоже на особом положении.—мужчина подмигнул Амальтее.—Ищешь драконов, говоришь?

—У мистера Уинсли специфический юмор,—протянула девушка, глядя на Марка,—нельзя найти то, что уже не существует. Я путешествую. Но, в отличии от мистера Уорелла, я приехала посмотреть на конкретное место северных земель.

—И что же это за место?

—Я ищу пещеру на скале Эйнерис.

—Да, ты пьяна, драконья дочь!—засмеялся Камиль и потрепал Амальтею за щёку, хотя из них двоих пьян был именно он.

—Нет, я говорю серьёзно.—она отстранилась от северянина.

—Она сумасшедшая.—сказал Марк.

—Твой дружок дело говорит. Ты сумасшедшая, леди Амальтея.

—Что не так с этой пещерой?

—С пещерой-то всё в порядке, а с тобой, похоже, нет. Представь себе огромную-огромную скалу, представила?—Камиль опёрся на руку и икнул.—А теперь представь ледяную дорогу, ведущую к этой скале. Так вот где-то там на самой вершине скалы и находится твоя пещера. Но к ней не подобраться, повсюду снег и лёд. Одно неловкое движение и — бах!— ты уже летишь со скалы головой вниз. Хоть ты и драконья дочь, но крыльев-то у тебя нет!—сказал мужчина и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула.