Способность любить - Аллан Фромм

Нет, разумеется, никакой гарантии, что подозрительный муж или стремящаяся к господству жена смогут преодолеть свои невротические тенденции и сменить их на любящее партнерство. Но мы предполагаем, что это не непобедимые невротические установки, а всего лишь тенденции, а тен­денции можно усиливать или ослаблять. Можно позволить сорнякам захватить сад, а можно их выпалывать и выращи­вать цветы.

Все это далеко не так легко, как кажется. Дурные при­вычки обладают над нами большой властью. Одна из таких привычек — тирания желания, которое мы стремимся осу­ществить немедленно. Подумайте, например, о том, как важно правильно рассчитывать свое поведение во времени.

Обладая хотя бы небольшим жизненным опытом, мы понимаем, что один человек может сказать другому прак­тически все, что захочет, если только правильно выберет время и манеру высказывания. Однако многие из нас, со­знающие справедливость этого положения применительно к отношениям в обществе, совершенно игнорируют его в личных отношениях, в том числе и в самых важных — в отношениях любви. Почему?

Опять-таки перед нами невротический образец, пережи­ток во взрослом незрелого детского поведения. Ребенок сначала действует, а потом думает — если вообще думает; им руководят чувства, непосредственные желания и импуль­сы. Он не может отложить свое стремление до более подхо­дящего момента, не может подобрать лучшую форму для своих слов и действий. Он не думает о том, что его поведе­ние может затронуть других людей. Он не научился еще воспринимать чувства других людей или думать с чужой точки зрения. Он знает только свои желания и мысли.

Для ребенка это нормально, для нас — во многих случа­ях неудобно, неприятно или способно вызвать раздражение и замешательство. Это может причинить ребенку неприят­ности. Но мы понимаем, что это детское поведение, и если наказываем или браним ребенка, то лишь для того, чтобы научить его тому, чему он должен научиться.

Но у взрослого такое поведение не может быть оправда­но, как у ребенка. Это проявление незрелости и, следова­тельно, неуместно. Это свидетельство неспособности чело­века принять на себя взрослую ответственность. Этот нере­алистический способ осуществления желаний часто приво­дит к поражениям и бедам.

Алкоголик, и1рок, всякий человек, настойчиво добива­ющийся удовлетворения чего-то такого, что для него осо­бенно важно, склонен вести себя таким образом. Такой че­ловек думает прежде всего о себе, и такая сосредоточен­ность притупляет чувствительность к другим людям. Не­возможно преследовать свои всепоглощающие желания и одновременно думать о других людях.

Даже временное согласие и раскаяние, обещания' вести себя по-другому, дорогие подарки и жесты любви — все это лишь попытки примириться. Это умиротворение любящего человека в стремлении смягчить неодобрение и, может быть, отдалить катастрофу. Но в любой момент, особенно если желания так и не удается удовлетворить, такой человек мо­жет гневно взорваться или впасть в состояние жалости к самому себе. Некоторые мужчины проявляют такую незре­лую реакцию, когда усталая жена отвергает сексуальные по­ползновения. Некоторые женщины столь же незрело реа­гируют на несогласие мужа ради жены возложить на себя бремя дополнительных расходов. В обоих случаях реакция взрослого не лучше реакции ребенка. Собственные жела­ния для таких людей становятся слишком сильными, и они не могут с ними справиться. Отказ, откладывание, компро­мисс — все это им чуждо.

Обычно такое поведение мы называем детским или эго­центричным. Справедливо, что нужно освободиться само­му, чтобы уделять внимание другим. Комфортные отно­шения требуют определенной свободы, возможности в чем- то отказываться от собственных интересов. Мы не можем быть влюблены и настроены на высоко чувствительные по­требности и желания человека, которого любим, если в нас самих стоит постоянный шум статики, который мы не можем отключить.

Запинаясь за себя самого

Другим главным препятствием к свободе может послу­жить низкая самооценка, плохое представление о себе са­мом. В результате множества травматических переживаний, описанных выше, люди часто приближаются к зрелости, чувствуя себя недостойными, неуверенными в своих спо­собностях, они постоянно оценивают себя. Эти раны роста бывают двух основных типов: либо они калечат нас, огра­ничивая способность функционировать, либо по-прежнему причиняют острую боль от прежних угрожающих и травма­тических переживаний.

В обоих случаях мы психологически находимся в таком состоянии, что постоянно запинаемся за собственные ноги. Мы не можем оторваться от сомнений в себе, чтобы сфоку­сировать внимание на ком-то другом и выработать привя­занность. Если трус когда-либо и завоевывал красавицу, то мог сохранить ее лишь в качестве няньки или матери. Лю­бовь питается тем, что мы даем объекту любви. Люди низ­кого о себе мнения готовы стать объектом благотворитель­ности и чаще, чем сами подозревают, развивают односто­ронние отношения зависимости.

Тонкие невротические тенденции, пронизывающие лю­бовь и заражающие ее, трудно устранить не только потому, что они возникли давно, но и потому, что они отвечают подсознательным потребностям. По определению, мы не можем распознать их в себе.

Любовь задолго до того, как перерастет в брак, часто и заметно обесцвечивается постоянным проявлением вред­ных образцов поведения со стороны одного или обоих любящих. До определенного момента они стараются иг­норировать подобные инциденты, растворять их в более здоровых элементах своих отношений. Однако вскоре их рациональное поведение начинает уступать перед настой­чивыми, хотя и поражающими их подсознательными сле­дами неврозов. «Что с нами происходит? — встревожено спрашивают они друг у друга. — Почему мы причиняем друг другу боль? Мы ведь по-прежнему любим друг друга, но больше не испытываем радости». Перевод: у нас есть потребности, о которых мы не подозреваем, которые не­сопоставимы с нашей любовью и вредны ей, и эти потреб­ности часто проскальзывают в наши добрые намерения и заставляют совершать поступки, о которых мы впослед­ствии сожалеем.

Мы вырастаем с неудовлетворенной подсознательной потребностью испытать принятие и любовь со стороны дру­гих людей. Нам как будто по-прежнему шесть лет и мы не знаем, чего нам хочется больше: любви или самоутвержде­ния. Желания шестилетнего ребенка по-прежнему обла­дают неодолимой силой и часто приводят его к конфлик­там и неприятностям. В один момент он просит любви, в следующий — демонстрирует свое самоутверждение каким- нибудь актом неповиновения. А выговор или наказание заставляют его усомниться в любви, которую он получает в другие моменты. Некоторые из нас никогда не перерас­тают такое состояние и продолжают сомневаться в искрен­ности получаемой любви. И если эта потребность в нас сильна, мы удовлетворяем ее далеко не самым разумным путем. Мы невольно испытываем возлюбленную поступ­ком на грани приемлемости, а потом, чтобы понять ее чувства, подвергаем ее допросу третьей степени, словно она преступник.

Иногда господствующая подсознательная потребность прямо не связана с любовью, какой мы обычно ее знаем, однако она может оказывать длительное пагубное влияние на любовь. В результате ядовитого впечатления ранних ли­шений человек невольно уходит в жизнь под одним лозун­гом: обладание безопасней любви. Он оставляет себе слиш­ком мало времени, чтобы выработать те сложные чувства, которые делают отношения с лицом противоположного пола стоящими. Крепость материального богатства, которую та­кой человек возводит для себя, чтобы защититься от мира, защищает его и от женщин. Он не понимает, что любовь не нуждается в обороне. И в результате любовь, как и все ос­тальное в его окружении, становится ограниченной, при­страстной и часто напряженной.

Все эти искалеченные виды любви обладают одним и тем же трагическим свойством. Радостные ожидания сме­няются спорами, разочарованиями и сознанием неоеу- ществленности. Люди, попадающие в такую ситуацию, не злодеи; они просто невинные жертвы собственных сил, которые не могут ни разглядеть в себе, ни контролировать. Возможно, это образцовые граждане со значительными до­стижениями. Людям нравится быть с ними. И от этого ста­новится еще непонятней, как можно совместить выдающий­ся успех в обществе и неудачи в личной жизни и глубочай­ших привязанностях?

Ответ, конечно, дать легко. Мы усваиваем правила и живем согласно им. Общество редко требует от нас больше, чем мы сами. Что еще важнее, социальные требования чет­ко очерчены, в то время как мы совсем не уверены в том, чего хотим в самых близких отношениях. Не успеем мы удовлетворить желание, как начинаем испытывать диском­форт и чувство вины. Чисто социальные отношения обыч­но не связаны с подобными внутренними сложностями. Ритм общества прост и четок; значительно трудней идти в такт с гораздо более побудительным и менее понятным тем­пом наших внутренних потребностей.