Камешек в жерновах - Сергей Малицкий

— Да их тут не меньше варма! — воскликнул Леганд.

— Вперед! — неожиданно почти захрипела Линга и побежала, повлекла за собой остальных вперед, мимо костра, мимо выстроившихся в ряд воинов, и только закричала, отчаянно заорала, когда дикие люди готовы были встретить беглецов острыми наконечниками: — Там! Сзади! Смотрите назад! Там!..

Линга бежала впереди всех и тыкала пальцем, ладонью, всей рукой тыкала через плечо, показывая — там опасность, там враг, вот от кого надо спасаться. Но уже летел над лесом ритуальный вой, уже обратились взгляды диких на юг, откуда все громче раздавался яростный лай идущих по следу собак.

— Стойте! — Леганд смахнул со лба липкий пот. — У нас есть несколько мгновений.

— С чего ты взял, что дикие задержат серых? — прохрипел Тиир. — Серые даже не остановятся в их деревне!

— Остановятся! — твердо сказал Леганд. — Неужели ты не заметил волков, привязанных возле шалашей. Их там не меньше двух дюжин. Здоровенные зверюги. Они, конечно, громко не лают, но собак так просто не пропустят. Ты знаешь этот лес, принц?

— Откуда? — Тиир с трудом разогнулся. — Этот лес мало кто знает. Была охота прогуливаться так далеко от дома.

— Линга! — обернулся к охотнице Леганд.

— Не уйдем через лес, — покачала головой деррка. — Лес сухой, подлесок редкий. Воды, скорее всего, нет, следы не спрячем. Рано или поздно нагонят.

— Все ясно, — твердо кивнул Леганд и повернул вправо. — Спрячемся в топи.

— Да ты что?! — поднял брови Тиир. — Ты хоть раз бывал в топях Дарджи? Не знаю, как другие, но эта топь непроходима!

— А я и не собираюсь ее проходить! — откликнулся на ходу Леганд. — Мы будем в ней прятаться.

Они вышли на край топи перед самыми сумерками. Удушливая вонь стояла в воздухе. Из глубины бледно-зеленого марева, прореженного петлями болотной лианы, ползли клочья пара. Гудел гнус, и время от времени в отдалении что-то ухало, булькало и исходило протяжным стоном.

— Что это? — вздрогнула Линга, когда очередной стон раздался совсем близко.

— Не бойся, — успокоил ее старик, который медленно брел вдоль кромки твердого берега и вглядывался в яркие пятна зелени, пучки коричневой тины, ядовитые цветы и тонущие в черной жиже коряги. — Это дышит земля Дье-Лиа. Всякая земля должна время от времени дышать.

— Что мы ищем? — озабоченно спросил Тиир.

— А мы уже нашли, — спокойно ответил Леганд. — Видишь вон то растение с широкими листьями? Ты его знаешь?

— Откуда я могу знать, как называется какое-то растение в топи? — удивился принц.

— Это горшечница! — воскликнула Линга. — Ее довольно много вдоль берегов гиблой топи. Но почему она здесь? И чем она нам поможет?

— Вот! — поднял палец Леганд. — Чем она поможет, это другой вопрос. А почему она здесь, это и вовсе не вопрос. Она здесь дома, а в Эл-Лиа — в гостях. Уже многие лиги лет. Занес кто-то семя на сапоге. Кто-то из подданных Бренга, когда миры еще не были разделены, больше некому. Когда вон те большие желтые цветы, что замерли в варме локтей от берега, отцветают, они превращаются в серые шары, которые с шумом лопаются и далеко разбрасывают семена.

— Подожди! — не понял Тиир. — Мы уже прошли дюжину таких зарослей, не меньше трех ли протопали вдоль берега, дважды возвращались, почему ты остановился именно здесь?

— Здесь листья начинаются от самого берега, — объяснил Леганд. — Горшечница не везде растет. Если глубина больше четырех локтей, не увидишь ни листьев, ни цветов. Причем ей нужен твердый грунт. Луковица должна лежать или на песке, или на галечнике, или на глине — неважно. Пусть над дном будет хоть три локтя ила, луковица пробьется к твердой породе, но от нее до поверхности воды не может быть больше четырех локтей!

— Давно ты это проверял? — спросил Саш.

Сам вид подрагивающей трясины, черно-зеленой жижи вызывал омерзение. От запаха же вовсе кружилась голова.

— Давно, — кивнул Леганд. — Помнится, еще до большой зимы.

— А если привычки этой горшечницы изменились? — насторожился Тиир.

— Это мы сейчас проверим. — Леганд вздохнул и, наклонившись, опустил ладони в черную жижу и размазал ее по щекам.

— Что ты делаешь? — ужаснулась Линга.

— Защищаю нежную кожу от укусов насекомых, — объяснил старик и добавил: — Только не раздумывайте слишком долго, собаки уже близко.

Лай едва доносился, но с каждым мгновением становился громче и громче.

— Не оставь нас, удача! — прошептал Тиир, в свою очередь мазнул по щекам грязью и вслед за Легандом шагнул в топь.

Идти было трудно. Ил начинался почти сразу. Сверху он казался мягким, но возле дна был холодным и твердым, не поддаваясь сразу, начинал засасывать ногу через мгновение. Саш сделал не больше дюжины шагов, а уже почувствовал и холод, и гнус, который гудел над головой и искал лазейки в ушах, ноздрях, глазах. Огромные листья горшечницы — каждый от локтя до двух в ширину — с громким чавканьем отлипали от поверхности топи и медленно возвращались на место, когда путники пробирались мимо. Топь спешила замаскировать следы непрошеного вторжения. Лай собак был уже совсем близко, когда друзья добрались до огромных желтых цветов. Линга стояла почти по горло в топи, Саш и Тиир возвышались по грудь, а Леганд — чуть глубже чем по пояс.

— Мне легче всех! — заявил старик. — Линга в порядке, Сашу и Тииру придется согнуть колени, а я смогу почти сесть. Хотя легче — не значит приятнее. Прячьтесь между цветов. Они растут по три бутона рядом, если протиснуться между стеблями, можно будет даже слегка облокотиться на один из них. И главное — ни звука.

— Сколько нам придется здесь провести времени? — недовольно пробурчал Тиир.

— Откуда я знаю? — удивился Леганд. — Я не обучался в Ордене Серого Пламени. Вот ты нам и подскажешь, когда пора будет отсюда выбираться. Удовольствие в этой трясине сидеть, сразу скажу, сомнительное.

Собаки вышли на край топи уже в темноте. Они почувствовали, что след обрывается на берегу, но понять, куда ускользнули беглецы, не смогли. Болотная вонь и им не доставляла удовольствия. Грубые окрики погонщиков вызывали только недовольный лай, побои — визг. Серые прошли вдоль берега один раз, другой, в полумраке замелькали факелы, вскоре раздался стук копыт, раздосадованные голоса, храп лошадей, и напротив временного убежища запылал костер.

На небо выбрались обе луны, и, сдвинувшись чуть в сторону, Саш разглядел почти каждое деревце на берегу, черные силуэты воинов у огня, тени лошадей и рыскающих вдоль края топи огромных собак. Счесть врагов не удавалось, но в любом случае их было больше четырех дюжин. Лошадей вот осталось не больше дюжины, но остальные преследователи могли остановиться и в другом месте. Гнус начал набиваться в глаза, и Саш зажмурился, захлопал веками, стараясь отогнать мошкару, как вдруг почувствовал прикосновение. В облепленной грязью руке Тиира темнел крохотный сосуд.