Тревожный август - Эдуард Хруцкий

«Четверо», — сосчитал Игорь. Двое были в штатском, а двое в форме, это он определил по силуэтам фуражек, только в какой, он различить не мог.

Вошедшие о чем-то посоветовались вполголоса, потом вспыхнула спичка: кто-то осветил циферблат часов.

— Через пять минут... — дальше Игорь ничего разобрать не смог. Двое скрылись в подъезде, а двое остались во дворе.

Парамонов сжал его плечо. Игорь понял: этих двоих надо брать.

Мишка Костров

 В прихожей звякнул звонок один раз и после паузы еще два.

— Иди, Зоя, — Мишка посмотрел на девушку, — иди.

Зоя прямо с гитарой вышла в прихожую. Костров услышал, как щелкнул замок, потом чьи-то приглушенные голоса, среди которых он, прислушавшись, явно различил сипловатый голос Фомина.

— Заходите, — громко сказала Зоя, — а то мы вас заждались, почти все выпили.

— Неужели ничего не оставили? — голос был бархатный, с этакими игривыми переливами. Так обычно говорят с детьми и хорошенькими женщинами. Мишка сжал зубы от злости. «Ишь, сволочь, — подумал он, — прямо как в театре разговаривает».

— Ну, ведите, хозяйка.

Зоя посторонилась, и в комнату вошел человек в светло-сером костюме со шляпой в руках. На лацкане пиджака блестел орден «Знак Почета».

— Здравствуйте, Миша.

— Здорово, Гомельский, — Мишка встал и, чуть качнувшись, шагнул навстречу вошедшему. — Садись, гостем будешь.

— Ну, если ненадолго.

— А надолго и не выйдет, — Мишка указал рукой на стул, — времени у меня во, — он провел по горлу ладонью.

— Понимаю, — Гомельский сел, изящно развалившись на стуле. Он был точно таким же, как три года назад, когда Мишка встретил его в ресторане «Савой». Элегантным, сдержанным, крайне респектабельным.

— Ну что ж, Серега, — позвал Гомельский, — где ты?

— Иду, иду. Я тут квартирку осмотрел.

— Не верите? — зло скосил глаза Мишка.

— Ну почему же? Просто проверяем. Нынче как? Береженого бог бережет, небереженого конвой стережет.

— Твоя правда.

Фомин вошел в комнату, тяжело сел на стул, осмотрелся и потянулся к бутылке:

— Давайте, что ли?

— Нет, — твердо сказал Мишка, — это потом. Сначала дело.

— Не возражаю, — Гомельский внимательно поглядел на Фомина. — Не возражаю, — повторил он.

— Деньги с собой?

— Всегда. А товар?

— Зоя, — громко сказал Мишка, — Зоя, принеси товар.

Девушка встала и сделала шаг к двери.

— Нет, — вскочил Фомин, — я...

Он не договорил. В руке у Мишки воронено блеснул наган.

Стена в комнате словно разошлась, из темного проема шагнули трое с оружием. Гомельский сунул руку в карман.

— Не надо, Володя, — спокойно сказал Муштаков, — дом окружен.

— Я за папиросами, гражданин начальник, я не ношу оружия. Вы же знаете, на мне крови нет.

— Хочу надеяться. Встать! — скомандовал Муштаков.

Внезапно Фомин, опрокидывая стол, прыгнул на Мишку. В руке его блеснуло длинное жало ножа.

— Миша! — крикнула Зоя.

Костров не сдвинулся с места. Никто даже не заметил, когда он успел ударить. Фомин, как мешок с тряпьем, рухнул на пол. Выпавший из его руки нож воткнулся в дощатый крашеный пол.

— Побил все-таки посуду, сволочь, — сказал побелевший Мишка, — воды принесите, надо его облить, чтобы быстрей очухался.

Муравьев

Королев вошел к нему в кабинет.

— Я в уголке сяду, пока ты его допрашивать будешь. Не возражаешь?

— Что вы, Виктор Кузьмич! Конечно.

— Как решил построить допрос?

— Хочу начать сразу с Гоппе.

— Думаешь так? — Королев подвинул лампу, чтобы свет не падал на него. — Опасно. Битый он.

— Потому и поймет, что битый.

— Ну что ж. Давай.

— Задержанного Шустера ко мне.

Через несколько минут у дверей послышались тяжелые шаги.

— Товарищ начальник, — в комнату вошел милиционер, — по вашему вызову задержанный Шустер доставлен.

— Давайте его сюда и идите, я вызову.

— Есть.

Игорь взглянул на вошедшего Гомельского. Да, это был уже не тот элегантный, похожий на артиста человек. В кабинет ввели типичного обитателя внутренней тюрьмы, в ботинках без шнурков, без брючного ремня и галстука. Даже эти несколько часов точно разграничили удачливого мошенника Володю Гомельского и подследственного Владимира Шустера.

— Садитесь, гражданин Шустер, — приказал Игорь.

Тот сел.

— Меня зовут Муравьев Игорь Сергеевич.

— Очень приятно, — Шустер чуть привстал, — значит, я буду иметь дело с вами, а не с гражданином Муштаковым?

— Пока со мной.

— А вы из его конторы?

— Нет.

— Я так и понял. Но чем я могу вам быть полезен? Я же фармазонщик, сиречь мошенник. Статья сто шестьдесят девять УК. А позвольте полюбопытствовать, какие в вашей конторе любимые статьи?

Игорь взял со стола Уголовный кодекс, открыл нужную страницу, протянул Гомельскому:

— Вот эта, читайте.

Тот пробежал ее глазами.

— Нет. — Он положил кодекс на стол: — нет. Вы мне этого не примеряйте. Не надо. Гражданин начальник, там же вышка за каждым пунктом, а сейчас война. Не надо. Я вас очень прошу...

— Где Гоппе? — перебил его Игорь.

— Кто?

— Шантрель-Гоппе-Гопа. Где он?

— Я не знаю.

— Его?

— Да.

— Вам дать показания Пономарева? Знаете такого?

— Харьковского!

— Да.

— Не надо. Но это было раньше. Я его не видел уже лет пять. Клянусь. Мамой клянусь.

— Тогда давайте припомним Спиридонову.

— Не надо. Я понял. Но в его делах я не участвовал.

— Вы скупали у него ценности?

— Было. Но всего несколько раз...

— Где он?

— Скажите, гражданин Муравьев, суд учтет это?

— Суд все учтет, — Игорь отвинтил колпачок авторучки, — адрес?

Допрос длился недолго, около часа. Муравьева интересовали только вопросы, связанные с Гоппе. Второй половиной деятельности Гомельского должен был заниматься Муштаков. Арестованный, поняв всю опасность ситуации, старался быть предельно откровенным. Да, он встретил Гоппе в Москве, да, устроил его на квартиру, да, знал, что разыскиваемый под чужой фамилией устроился в комбинат Ювелирторга, да, встречался с ним и покупал ценности. Дальше все. О деятельности Гоппе и его связи с Музыкой, о немцах он ничего не знал. Когда его увели, Королев взял протокол, еще раз внимательно прочитал его:

— Ну что ж, вроде все в порядке. Мне кажется, он рассказал, все, что знал. Сейчас мои сотрудники возьмут дом под наблюдение. Мало ли кто захочет посетить нашего подопечного. Ну а брать его будете вы, конечно, с нашей помощью. Закроете дело Ивановского и сразу Шантреля к нам. Договорились?

— Конечно, Виктор Кузьмич.

— Вот и прекрасно, разреши, я от тебя позвоню.

Он набрал номер:

— Славин, это я, Королев. Немедленно группу по адресу Сокольнический вал, дом шесть, квартира девять. Да, только смотреть, фотографии у вас есть. У меня все.

РАЙЦЕНТР

(той же ночью)

Данилов чистил маузер. Он вынул его из чемодана, аккуратно протер сухой тряпкой. Это оружие в двадцатом году вручил ему начальник Центругрозыска Розенталь. Награжден был Данилов за ликвидацию банды Чугунова. Сегодня наступило время этого надежного оружия.

К операции по захвату банды готовились быстро, но тщательно. На оперативном совещании в райотделе присутствовали сотрудники госбезопасности и командиры подразделений по охране тыла. Той же ночью торфяники были блокированы. Решено было подождать сутки, посмотреть, возможно, кто-то выйдет на связь с бандитами. Ровно на двадцать два часа сегодня назначили операцию.

Иван Александрович вытер оружие и вложил в деревянную кобуру. Ну вот и все. Сегодня вечером периферийная часть работы его группы будет закончена.

Через час они вместе с Беловым, Быковым и Кравцовым должны подъехать к кирпичному заводу. Кравцов зайдет к сторожу, ну а там уже дело техники.

Данилов

Машину они остановили на поляне, где уже стояли несколько «газиков» и грузовиков. Данилов вылез из «эмки» и подошел к группе командиров.

— Все готово? — спросил он Орлова.

— Как будто так.

— Ну, мы пошли.

— Давайте. Только ты смотри, Данилов... — В голосе Орлова послышалась тревога.

— Ничего, бог не выдаст — свинья не съест.

— Ты все шутишь.

— А в нашем деле иначе нельзя.

— Сторожка перекрыта. Он там один.

— Хорошо.

Данилов повернулся и пошел к своим. За Белова он не беспокоился. Но Кравцов... Сумеет ли он войти в сторожку спокойно, не вызывая подозрений? Бандит им нужен живой. Он должен подвести их к бараку, и на его голос Музыка откроет дверь. Это очень важная часть операции, потому что штурмовать двухэтажное здание — значит потерять людей.