Дело Ханссена. «Кроты» в США - Александр Колпакиди

Эту записку Эймс вложил в конверт вместе со страницей из внутреннего телефонного справочника СВЕ ЦРУ, на которой подчеркнул свою фамилию. На конверте он написал: «Ген. Андросову. Резиденту КГБ», и вложил его в другой конверт, без надписи. Эймс рассчитывал передать чистый конверт Чувахину во время ланча, предполагая, что когда тот позже вскроет его и прочтет имя адресата на внутреннем конверте, то немедленно передаст его по назначению.

Эймс отправился на встречу в «Мейфлауэр» точно к назначенному времени. Но Чувахин опаздывал на встречу более чем на 45 минут, и Эймс в нарушение всех правил пришел в советское посольство. Там он передал конверт охраннику и немедленно покинул здание. На следующий день Эймс доложил своему начальнику Дэвиду Мерфи о несанкционированном визите в советское посольство, объяснив его тем, что Чувахин не пришел на ланч.

Предложение Эймса было встречено в КГБ с энтузиазмом. Дело в том, что в последние годы советскую разведку часто преследовали неудачи и провалы, свидетельствующие о том, что в ее ряды проникли предатели. Поэтому вербовка начальника контрразведывательного отделения отдела СВЕ, работающего против СССР, была даром небес. Разумеется, круг лиц, знавших о Эймсе, был резко ограничен. Так, в вашингтонской резидентуре об Эймсе знали только резидент Станислав Андреевич Андросов и его заместитель по линии «КР» (внешняя контрразведка) Виктор Иванович Черкашин. Более того, опасаясь утечки информации об Эймсе от возможных «кротов» в ПГУ КГБ, Черкашин не сообщил о нем в Центр шифрограммой, а сам вылетел в Москву и доложил лично начальнику ПГУ Владимиру Крючкову. Всего же из сотрудников КГБ настоящее имя ценного источника в ЦРУ знали только восемь человек:

— Виктор Михайлович Чебриков (в 1982–1988 годах — председатель КГБ СССР);

— Владимир Александрович Крючков (в 1975–1988 годах — начальник ПГУ);

— Вадим Алексеевич Кирпиченко (в 1979–1991 годах — первый заместитель начальника ПГУ);

— Леонид Владимирович Шебаршин (в 1988–1991 годах — начальник ПГУ КГБ);

— Станислав Андреевич Андросов (в 1982–1986 годах — резидент ПГУ в Вашингтоне);

— Виктор Иванович Черкашин (в 1983–1987 годах — заместитель резидента в Вашингтоне по линии «КР»);

— Владимир Иванович Мечулаев (оператор Эймса с 1985 по 1989 год);

— Юрий Кареткин (оператор Эймса с 1989 по 1994 год).

Кроме них о контактах КГБ с Эймсом знали сотрудники МИД СССР Сергей Чувахин и Алексей Хренков. Даже первый директор СВР Евгений Максимович Примаков или первый президент России Борис Николаевич Ельцин знали только, что некий ценный источник в ЦРУ существует. Такие меры предосторожности были, как оказалось, далеко не лишними. Именно благодаря им Эймс смог пережить развал Советского Союза и таких руководителей КГБ, как Вадим Бакатин.

Вернувшись из Москвы, Черкашин попросил Чувахина пригласить Эймса в посольство. Этот визит состоялся 17 мая, и Эймс заранее предупредил о нем свое начальство и ФБР. В этот раз Чувахин познакомил Эймса с Черкашиным, с которым он обговорил условия дальнейших контактов.

Последующие встречи Эймса с советскими представителями проходили с соблюдением всех мер предосторожности. Так, до тех пор, пока он находился в Вашингтоне, с ним встречался исключительно Чувахин. Это было безопасно не только потому, что такие встречи не вызвали бы подозрения у начальства Эймса и ФБР, но и из-за того, что Чувахин, хотя и не был сотрудником КГБ, на дух не переносил американцев. Что касается затребованной Эймсом суммы в 50 тысяч долларов, то она была выплачена при первой же встрече. А спустя некоторое время ему сообщили, что его услуги оценены в несколько миллионов долларов. Хотя Эймс и знал, что ему дадут много денег, он никак не ожидал такой щедрости. Впрочем, деньги не были выброшены на ветер. При помощи сведений, полученных от Эймса, в рядах советских спецслужб были арестованы все агенты ЦРУ, в том числе и действовавшие с начала 60-х годов. О конкретных фамилиях будет сказано чуть позже.

Полученные от КГБ деньги (частями и старыми купюрами) позволили Эймсу рассчитаться с долгами и сделать Марии Росарио шикарные подарки к свадьбе, которая состоялась в августе 1985 года. Объясняя жене причину появления в доме крупных сумм, Эймс сказал, что его давний школьный друг, бизнесмен из Чикаго, помог ему сделать удачные инвестиции. Чтобы не вызвать подозрений у ФБР и коллег по работе, он, как уже говорилось, продолжал встречаться с Чувахиным в рамках операции «Кортшип» вплоть до своей командировки в Рим. Правда, при этом он не направлял в ФБР отчетов об этих встречах. В результате по прошествии 10 месяцев ФБР потребовало от ЦРУ дать ответ, почему не поступают сведения о запланированных и незапланированных контактах Эймса с работниками советского посольства. Но руководство ЦРУ оставило запрос ФБР без ответа.

Тем временем в течение всего 1985 и в начале 1986 года Эймс усиленно занимался изучением итальянского языка, готовясь к назначению в Италию, в римскую резидентуру. В Рим он приехал в середине 1986 года. Там, как и в прошлых командировках, ему не удалось достичь оперативных успехов. Он по-прежнему много пил, мало работал, часто засыпал прямо в кабинете после обеда, редко занимался оперативной работой лично и опаздывал с предоставлением финансовых отчетов. Находясь в Италии, он не прерывал контактов с КГБ. Его оператором в это время был уже упомянутый Владимир Мечулаев, а для прикрытия Эймс периодически встречался с сотрудником посольства СССР в Риме Алексеем Хренковым.

Во время встреч с Мечулаевым и Хренковым Эймс регулярно передавал им всю информацию об операциях и агентах ЦРУ, к которой имел доступ. Но двойная жизнь постепенно стала накладывать на него свой отпечаток. Именно в Риме в его семейной жизни появились серьезные проблемы. «Рик становился все более равнодушным, — вспоминала впоследствии Мария Росарио. — Он проявлял все меньший интерес ко мне и, так сказать, к сексуальной части наших отношений, что было для меня очень болезненно… Я решила, что Олдрич просто стал импотентом». Правда, родившийся вскоре сын отвлек ее от мыслей о проблемах с потенцией мужа.

В 1989 году Эймс возвращается в Вашингтон и вновь занимает пост начальника контрразведывательного отделения отдела СВЕ, получив, как и раньше, доступ практически ко всем секретам ЦРУ. На этой должности он проработал до октября 1990 года. Затем его перевели в контрразведывательный центр ЦРУ, где он стал заниматься аналитической работой, связанной с проникновением в КГБ. В августе 1991 года Эймс временно возвращается в отдел СВЕ начальником так называемой «рабочей группы по КГБ». Задачей данной группы было «окончательное» разрушение КГБ СССР. В ЦРУ считали, что после известных событий августа 1991 года КГБ стал очень уязвим в политическом и финансовом отношениях. Поэтому перед оперативными работниками была поставлена цель добиться того, чтобы российский парламент сократил на 90 процентов бюджет ПГУ КГБ, которое занималось внешней разведкой. Но эта затея не увенчалась успехом, после чего рабочая группа по КГБ в конце сентября 1991 года была ликвидирована, а Эймс получил назначение в Центр по борьбе с наркотиками ЦРУ.