Координата Z - Захар Прилепин

деревню думать о греховности мира и печально смотреть в закат.

Я несчётное количество раз видел и слышал в машинах и располагах ополчения, в кафе «Сепар», где позже погиб Захарченко, на мобилах добровольцев песни Шевчука, Басты, Гребенщикова, Глеба Самойлова, группы ГРОТ.

И всякий раз, если затевался разговор, что перечисленные мной выше ребята никогда не приезжали на Донбасс, зато периодически катаются до Киева, в 100% случаев ополченцы улыбались: «Да ладно… песни-то хорошие…».

Как будто сговорились заранее.

Так как эта тёплая и улыбчивая снисходительность воспроизводилась восемь лет подряд и перешла в девятый год, стоило бы сказать, наконец, что незлобивость и милосердие – отличительные черты русского военного человека.

Арсен «Моторола» Павлов так вообще украинскую группу «Океан Эльзи» крутил в своей машине на полную громкость: украинский изучал (и выучил), да и песни ему нравились.

Однако певчая (и пишущая, и в кино играющая) наша интеллигенция, увы, не имеет и малой доли той снисходительности, что свойственна русскому солдату и ополченцу.

Напротив, оценки интеллигенции – почти всегда резки, непримиримы, радикальны.

Они вроде бы против войны, но, когда их слушаешь, не покидает ощущение, что они сами и есть война.

Если не «убийцы и мародёры!» кидают они в сердцах, то уж точно «хуй войне!». Как будто от этого твоего «хуя» кто-то будет спасён, или вылечен, или накормлен.

В ответ на «песни-то хорошие» могли бы из их уст, например, прозвучать хотя бы вот такие слова: «Война – зло, но мужики там хорошие, я спою для них в госпитале, а ещё дам 100 рублей на перевязки, на бинты, вот, держите».

Потом эти музыканты могли бы и украинским пленным или раненым помочь. И украинским беженцам, само собой. Потом или до, неважно.

Все бы это поняли. Солдаты и ополченцы – поняли бы наверняка. Никто бы не осердился.

Но этого наши артисты не делают.

Пресловутого гуманизма русской культуры не хватает на подобные жесты. Христианского чувства – недостаёт.

На «хуй войне!» только хватает.

И тогда приходится снова задаваться этим наивным вопросом: а где же сейчас Христос, чем он занимается, как живёт?

И вдруг я снова вижу улыбающееся, с детским, немножко растерянным, чуть беззащитным взглядом лицо ополченца и слышу слова: «А песни-то хорошие…»

И понимаю, что Христос – где-то здесь, в этой улыбке.

* * *

В не таком уж и далёком 2004 году Юрий Шевчук говорил в интервью следующее: «Вижу квадратный нимб патриотизма над Путиным (не все, наверно, знают: круглый нимб – у людей умерших, квадратный – у живых). Никакого злого умысла у Путина нет, жажды обогащения тоже. Я убеждён: он служит России. Путин – рубится».

Чем же объясняются изменения, случившиеся с Шевчуком?

Пока Путин воспринимался как вождь либерал-консерваторов, для Шевчука (равно как и для политолога Глеба Павловского, исполнителя Макаревича, светской дамы Ксении Собчак и проч.) – он был отец родной; ну, в крайнем случае крёстный.

Гимн, немного имперской риторики, замирение Кавказа, даже Грузию ему прощали (в том числе вследствие тотального европоцентризма наших либералов). Кавказская война – не радовала, но в целом – чего там, этот Кавказ… Небось, не Лондон.

Как только Путин начал выходить на прямой конфликт с Европой, а если точнее – с Америкой, либералы охладели к нему.

Путин потревожил их религиозную веру в Европу.

В ту Европу, которая всегда права, и вообще – родитель человечества. Ведь Запад родил рокенд-ролл, а также демократию и ништяки.

Я немного утрирую, но не сильно.

Ещё в 2010 году Макаревич говорил, что против российской власти могут выступать только маргиналы. Ему всё нравилось. Он был охранитель!

2014 год всё перевернул.

Они резко разлюбили гаранта. Гарант посмел пойти поперёк белых господ, а также обидеть украинушку, которая на пути к цивилизации была на полшага ближе, чем неповоротливая Россия.

– А НАТО? – спросите вы. – Неужели их это не пугало?

Мы, как маленькие, про НАТО им рассказываем всё время.

Но они за то, чтоб «всё было НАТО».

То, чем мы их пугаем, – их мечта.

* * *

В России, увы, не сложилось к двадцатым годам XXI века никакой «партии мира».

Хотя состояться настоящей партии мира было б на самом деле проще простого. В неё можно было спокойно вступить уже в 2014 году. Для этого надо было всего лишь набрать в грудь воздуха и вслух сказать:

«Дайте жителям ДНР И ЛНР проголосовать. Пусть они сами решат, где хотят жить. Дайте это право всем остальным жителям Украины».

Наша «партия мира» вместо этого уверенно пела другую песню:

«На Донбассе собрались путинские сталинисты и вертухаи, бандиты и отморозки, им всем место в украинской тюрьме… Русские – холопы по природе, и стремления к свободе им не понять… Пусть все ваши Моторолы умрут! Вас же – укравших Крым – будут судить».

Ну и отношение к этой «партии мира» в стране сложилось соответствующее.

Вы не «партия мира». Фарисеи, кривляки и, наконец, русофобы. В самом прямом, в самом конкретном значении этого слова.

* * *

Всякий пацифизм в России (так называемое «другое мнение») ратует не за то, чтоб спасти жизни русских солдат. В целом, они не думают об этом вообще никогда, в абсолютной степени; русские солдаты для них – неизвестная ступень цивилизации. За свою жизнь они не встречали ни одного солдата лицом к лицу, и рассуждают о них примерно как о лунном грунте или подземной магме: где-то это есть, но как-то совсем далеко.

Их пацифизм направлен на то, чтоб обнулить жизнь и смерть этих солдат.

Сделать их смерть, их жизнь, их подвиг, их страду – бессмысленной.

* * *

Помнится, незадолго до войны – шёл, кажется, 2021 год – в программе телеведущего Ивана Урганта была такая шутка: показывали школьный класс будущего, и там на стенах в виде классиков русской литературы висели рэперы Моргенштерн, Фейс, Нойз, Оксимирон…

На мой пристрастный вкус, это выглядело не весело, а, скорей, отвратительно. По той простой причине, что поэзия и в те дни – существовала. Пока Иван кривлялся на экране, в стране жили и работали Юрий Кублановский и Юнна Мориц, Станислав Куняев и Евгений Рейн.

Но как всё-таки изменилась за один смешной по меркам год ситуация!

Во-первых, те, кого Иван вывешивал на стену, стремительно оставили страну, либо запритихли.

Во-вторых, огромная часть страны вдруг открыла для себя Анну Долгареву, Влада Маленко, Семёна Пегова, Анну Ревякину, Александра Пелевина, Игоря Караулова, Дмитрия Мельникова…

Да, страна вступила в трагедию. Но стране вернули