Ты (не) моя мама (СИ) - Адриевская Татьяна

После этого разговора отец записал меня на процедуру. Оставшись без права выбора, я была настолько растеряна и подавлена, что сдавала все необходимые анализы на автомате, не осознавая происходящего. А перед самой процедурой не смогла сомкнуть глаз всю ночь. Пыталась убедить себя, что так действительно будет лучше, что так правильно. Когда отец захотел сопроводить меня, я отказалась. Решила пройти через этот ад одна. Но когда села за руль и подъехала к клинике, я не смогла выйти из машины. Всё тело словно налилось свинцом и парализовало. Я просидела так больше часа, пропустив свою запись. Не отвечала на звонки, разрывающие мой телефон. А потом завела машину и рванула прочь, даже не разбирая дороги. В тот день я так и не вернулась домой, сняла номер в отеле, а на следующий день купила билеты на ближайший рейс. Мне было всё равно куда. Лишь бы подальше от всех, кого считала своей семьёй.

Я расплачивалась картой, поэтому отец прекрасно видел всё то, что я творила. В какой-то момент он прекратил обрывать мой телефон звонками и прислал одно единственное сообщение:

«Ты сделала свой выбор, Наташа. С этих пор у меня больше нет дочери».

Глава 27

Больше с отцом я не виделась. Мой поступок он расценил как предательство. Я даже смогла принять и смириться с его решением. Но не с условиями, которые он мне выдвинул в стенах нашего дома.

Банковскую карту отец не заблокировал, поэтому первое время у меня были средства на жизнь. Позже я познакомилась с Любовь Евгеньевной. Это была хорошая добрая женщина с весьма нелёгкой судьбой. Её единственный сын Николай был парализован и прикован к кровати. Несчастный производственный случай, из-за которого он травмировал позвоночник. Несмотря на неутешительные прогнозы, шанс встать на ноги у Николая был. На проведение дорогостоящей операции и длительной реабилитации за границей требовались огромные деньги, которых у бедной женщины не было. Но она не отчаивалась, собирала средства по крупинкам, работала сверхурочно, откладывала ежемесячные выплаты от работодателя сына и обивала пороги различных благотворительных фондов. Увы, безуспешно.

Наша взаимосвязь была проста — Любовь Евгеньевна за оплату коммунальных услуг сдавала мне крохотную однушку своей матери, которая осталась ей в наследство, а я ухаживала за её сыном. Пока он был под присмотром, Любовь Евгеньевна могла больше времени уделять работе.

Я тоже не сидела сложа руки. Пока срок беременности позволял, подрабатывала где могла. Неофициально. А когда родилась Алёна, и возможности отлучаться от дочки у меня не стало, приходилось жить на мизерные ежемесячные выплаты для неработающих матерей. За Николаем я продолжала ухаживать, просто приезжала к Любовь Евгеньевне вместе с малышкой.

Когда Алёне исполнился годик, с моей хорошей знакомой случилась беда. Она перенесла серьёзное воспаление лёгких. Вернуться к прежнему ритму жизни уже не получилось, и она сдалась. Перестала вкалывать как ломовая лошадь и стала больше уделять внимания сыну.

— Наташ, а почему бы тебе не окончить медицинские курсы? Опыт ведь с Николашей получила хороший. У меня есть подруги по несчастью, их близким тоже нужна помощь. Получишь сертификат и сможешь подрабатывать в этой сфере. А за Алёной я смогу присматривать в твоё отсутствие. Пора и мне добром за добро отвечать.

Тогда я была готова хвататься за любую возможность, чтобы заработать. Поэтому согласилась. Благодаря Любовь Евгеньевне у меня появилось несколько пациентов, которым я оказывала помощь за деньги. В основном это были пожилые люди, которым требовался уход, а их родственникам, за неимением времени, было проще нанять человека, который будет осуществлять этот уход.

Шло время, Алёна пошла в садик, а я подала документы в медицинский колледж, чтобы повысить свои навыки и начать оказывать услуги на высоком профессиональном уровне. До того, как я втянулась в эту сферу деятельности, я даже не представляла насколько это востребованная и высокооплачиваемая профессия.

От отца так и не было весточек. Несмотря на наше недоброе расставание, я каждый год, в день его рождения, оправляла ему сообщение с поздравлением, в конце которого обязательно писала, что со мной всё хорошо. В глубине души я надеялась, что когда-нибудь мы обязательно помиримся. Ответа, правда, я никогда не получала. Из новостей на просторах сети я знала, что он действительно отстранил своего младшего брата от дел компании и вошёл в сотрудничество с крупным холдингом. Дела у него шли в гору. А вот о Леониде Лазареве и его семействе ничего не было слышно. До тех пор, пока мой отец не скончался. Подробностей о его скоропостижной смерти я не знала. Оставила пятилетнюю Алёну с тётей Любой и сорвалась на похороны.

Проводить отца пришли многие. Родственники, друзья, партнёры, целая вереница коллег и знакомых. За то время, что мы жили порознь, я успела отвыкнуть и забыть, насколько моя фамилия была значима в этом круге людей.

Дядя был в первых рядах, а вместе с ним стояли Сергей и Маша с трёхлетней дочкой. Они предпочитали меня не замечать, как впрочем и многие другие родственники. Сестра была снова беременна. Под чёрной тканью её платья проглядывались очертания округлившегося живота. Я отвела взгляд, чувствуя как в душе разрастается неприятное тошнотворное чувство. Что же, жизнь у этой пары не стояла на месте. И раз Мария смогла простить мужа за обман, мне остаётся только пожелать им счастья.

Спустя два дня после похорон со мной связался наш семейный адвокат Равиль Сабирович. Несмотря на обиды и недопонимания, отец всё-таки включил моё имя в завещание. Я солгу, если скажу, что эта новость ничего для меня не значила. Она поселила во мне надежду, что я смогу обеспечить нам с Алёной более благоприятные условия для жизни. Только благодаря этой надежде, я вошла в кабинет нотариуса ровно в назначенное время.

Состав заинтересованных в наследстве лиц несколько озадачил. Да, я ожидала увидеть среди них Леонида, который вновь явился в компании своего дорогого зятя, но присутствие делового партнёра отца на оглашении завещания мне показалось неуместным.

Дядя сверкнул на меня заплывшими от чрезмерной полноты щёлочками глаз и недовольно изрёк:

— А вот и явление блудной дочери! Больше пяти лет ни слуху ни духу, а как деньги отца делить, так без опозданий явилась!

На меня тут же устремились заинтересованные взгляды всех присутствующих. Равиль Сабирович неловко кашлянул и поспешил за меня вступиться:

— Леонид Григорьевич, попрошу без оскорблений. Наталья Романовна здесь по моему приглашению. Как и Виктор Владимирович. — Адвокат перевёл взгляд на делового партнёра отца, а затем снова повернулся к нотариусу. — Давайте приступим.

В кабинете моментально воцарилась тишина, которую буквально через мгновение разрушил звук рвущегося конверта, и следующий за ним шелест бумаги. Нотариус, выждав паузу, принялся монотонно излагать содержимое завещания. Казалось, дядюшка даже вдох боялся сделать, боясь пропустить хоть слово.

— Всё моё имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, я завещаю моей дочери, Лазаревой Наталье Романовне.

Всё, главный пункт был оглашён, и дядя, с посеревшим от злости и негодования лицом, повернулся ко мне. Шумно выдохнул и рявкнул:

— Да быть того не может! Мы с братом по-другому договаривались! Он… он был не в себе в последнее время!

— Леонид Григорьевич, соблюдайте тишину, иначе мы будем вынуждены продолжить без вас, — снова вставил строгое слово Равиль Сабирович.

Родственник сжал челюсти, нервно скрестил руки на своём внушительном животе и стих. Нотариус продолжил зачитывать завещание, пока не добрался до пункта, расколовшего мою едва зародившуюся надежду на мелкие осколки, которые острыми концами безжалостно вонзились в моё сердце.

— На момент вступления в наследство у моей дочери не должно быть незаконнорожденных детей. Её ребёнок, Лазарева Алёна, а также другие, рождённые до моей смерти дети, должны пройти официальное удочерение (усыновление) законным мужем Натальи. До исполнения моей последней воли все права по сохранению и приумножению всех своих капиталов и активов фирмы, я возлагаю на своего делового партнёра, Сотникова Виктора Владимировича.