Один плюс один - Джоджо Мойес

Все вышли и размялись, и мистер Николс предложил выпить чая с пирожными, он угощает, только, пожалуйста, не надо поднимать шум из-за денег, это всего лишь чай, договорились? Мама подняла брови, словно собиралась что-то сказать, но неохотно пробормотала: «Спасибо».

Они зашли в средневековую чайную «Пегая хавронья», хотя Танзи могла поспорить, что никаких чайных в Средневековье не было. Она почти не сомневалась, что тогда и чая-то не было. Остальным, похоже, было все равно. Никки вышел в уборную. Мистер Николс и мама выбирали еду у стойки, поэтому Танзи взяла телефон мистера Николса и увидела страницу Никки в «Фейсбуке». Она немного подождала, потому что Никки терпеть не мог, когда кто-то лезет в его дела, убедилась, что он действительно вышел в уборную, увеличила экран и похолодела. Фишеры замусорили ленту Никки сообщениями и фотографиями мужчин, которые делали что-то нехорошее с другими мужчинами. Они называли его ГОМОСЕКОМ и ПЕДРИЛОЙ, и хотя Танзи не знала, что это означает, она была уверена, что это плохие слова, и внезапно ее затошнило. Она подняла взгляд на маму с подносом.

– Танзи! Осторожнее с телефоном мистера Николса!

Танзи с грохотом бросила телефон на край стола. Ей не хотелось к нему прикасаться. Она задумалась, не плачет ли Никки в уборной. Она бы заплакала.

Подняв глаза, она увидела, что мама смотрит на нее:

– Что случилось?

– Ничего.

Танзи села и отодвинула апельсиновый капкейк. Ей больше не хотелось есть, хотя капкейк был посыпан разноцветными крошками.

– Танзи! Что случилось? Расскажи мне.

Танзи медленно подвинула телефон по деревянному столу кончиком пальца, как будто боялась обжечься. Мама нахмурилась и посмотрела на него. Включила телефон и уставилась на экран.

– Господи Иисусе, – произнесла она через минуту.

Мистер Николс сел рядом с ней. У него на блюдце был самый большой кусок шоколадного торта, какой Танзи видела в жизни.

– Все довольны? – спросил он. Сам он выглядел довольным.

– Сволочи малолетние, – произнесла мама. Ее глаза наполнились слезами.

– Что? – пробормотал мистер Николс с полным ртом.

– Это то же самое, что извращенец?

Мама словно не услышала. Она с грохотом отодвинула стул и направилась к туалетам.

– Это мужской, мадам, – окликнула хозяйка, когда мама толкнула дверь.

– Я умею читать, спасибо. – Мама скрылась за дверью.

– Что? Что еще случилось? – Мистер Николс пытался проглотить недожеванный торт.

Он оглянулся на дверь, за которой скрылась мама. Затем, поскольку Танзи ничего не ответила, посмотрел на свой телефон и дважды коснулся экрана. Он ничего не говорил, только смотрел. Затем подвигал экран, как будто читал все подряд. Танзи стало не по себе. Возможно, ему не следовало это видеть.

– Это… это как-то связано с тем, что случилось с твоим братом?

Танзи хотелось плакать. Казалось, Фишеры испортили этот замечательный день. Казалось, они отправились за ними. Казалось, они никогда от них не отвяжутся. Она не могла говорить.

– Эй, – произнес мистер Николс, когда на стол плюхнулась крупная слеза. – Эй!

Он протянул ей бумажную салфетку, и Танзи вытерла глаза. Она судорожно всхлипнула, и мистер Николс обошел стол, обнял ее и притянул к себе. От него пахло лимонами и мужчинами. Танзи не чувствовала этого мужского запаха с тех пор, как уехал папа, и оттого ей стало еще тоскливее.

– Эй! Не надо плакать.

– Простите.

– Тебе не за что извиняться. Я бы тоже плакал, если бы кто-нибудь поступил так с моей сестрой. Это… это… – Он выключил телефон. – О господи! – Он покачал головой, надул щеки и выдохнул. – И часто над ним так издеваются?

– Не знаю. – Танзи шмыгнула носом. – Он теперь ничего не рассказывает.

Мистер Николс подождал, пока она перестанет плакать, вернулся на свое место и заказал горячее какао с шоколадной стружкой и дополнительными сливками.

– Лечит все известные болезни. – Он подвинул к ней какао. – Можешь мне поверить. Я знаю.

Странно, но это оказалось правдой.

К тому времени, как мама и Никки вышли из уборной, Танзи уже выпила какао и съела капкейк. Мама жизнерадостно улыбалась, словно ничего не случилось, и обнимала Никки за плечи. Это выглядело немного странно. Он перерос ее на полголовы. Никки скользнул на соседнее сиденье и уставился на свой торт, как будто совершенно не хотел есть. Его лицо стало таким же, как до поездки: бесстрастным, точно у манекена. Танзи наблюдала, как мистер Николс наблюдает за Никки. Собирается ли мистер Николс говорить о том, что было на его телефоне? Но он ничего не сказал. Наверное, не хочет смущать Никки. Как бы то ни было, день испорчен, с грустью подумала Танзи.

А потом мама встала, чтобы проведать Нормана, который был привязан на улице. Мистер Николс заказал вторую чашку кофе и сидел, медленно помешивая кофе, точно о чем-то думал. Затем он посмотрел исподлобья на Никки и тихо спросил:

– Вот что, Никки, ты что-нибудь знаешь о хакерстве?

Танзи заподозрила, что этот разговор не для ее ушей, и уткнулась в квадратные уравнения.

– Нет, – ответил Никки.

Мистер Николс перегнулся через стол и понизил голос:

– В таком случае сейчас самое время узнать.

Когда мама вернулась, мистера Николса и Никки за столом не было.

– Где они? – спросила она, обводя взглядом зал.

– Ушли в машину мистера Николса. Мистер Николс сказал, чтобы их не беспокоили. – Танзи посасывала кончик карандаша.

Брови мамы взметнулись до самых волос.

– Мистер Николс знал, что ты так отреагируешь. Он просил передать, что со всем разберется. С «Фейсбуком».

– Что он сделает? Как?

– Он знал, что ты спросишь. – Танзи стерла двойку, которая была слишком похожа на пятерку, и сдула катышки бумаги. – Он попросил дать им двадцать минут и заказал тебе еще чашку чая. Сказал, что ты должна съесть какое-нибудь пирожное, пока ждешь. Они вернутся за нами, когда закончат. Да, и еще он сказал, что шоколадный торт просто замечательный.

Маме это не понравилось. Танзи сидела и решала задачи, пока ответы ее не устроили, а мама ерзала, смотрела в окно и порывалась заговорить, но закрывала рот. Заказывать шоколадный торт она не стала. Просто оставила пять фунтов, которые мистер Николс положил на стол, на месте, и Танзи придавила их ластиком, чтобы не сдуло сквозняком.

Наконец, когда хозяйка начала подметать совсем рядом с их столом, молча намекая, что пора бы и честь знать, дверь открылась, прозвенел колокольчик, и вошел мистер Николс с Никки. Никки держал руки в карманах и завесил лицо челкой, но едва заметно ухмылялся.

Мама встала, переводя взгляд с одного на другого. Было видно, что она очень, очень хочет что-то сказать, но не знает что.