История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I - Алексей Величко

Помимо этого христиане лишались ставших уже привычными общественных прав и государственного довольствия. Клир был лишён хлебных даров, до сих пор регулярно выделяемых из казны, епископы потеряли судебную власть и право пользоваться общественными подводами, а Церкви запретили принимать имущество по духовным завещаниям, то есть фактически лишили материальной базы[311].

Более того, христианам практически было запрещено занимать государственные должности; преимущественное или даже исключительное право на эту привилегию приобрели только язычники. Поскольку за минувшие годы царствования дома св. Константина Великого среди государственных чиновников было подавляющее число христиан, Юлиан решился отстранить их всех от занимаемых должностей под благовидным предлогом. Объясняя свою волю, Отступник заявил, будто в связи с важностью государственной деятельности, он может предлагать эти должности только людям благочестивым, то есть язычникам. «Правда, я не хочу, чтобы галилеяне (так Юлиан называл христиан. — А.В.) были убиваемы, несправедливо обижаемы или терпели жестокое обращение без всякой причины, однако держусь того взгляда, чтобы почитателям богов было отдано преимущество. Безумие галилеян всё ниспровергло, и только через благодеяние богов все мы спасены». Единственное исключение составляли отступники от веры, отказавшиеся от Христа и начавшие служить идолам[312].

На христиан обрушились дополнительные подати и налоги, а судебные разбирательства их жалоб своим цинизмом просто поражают, особенно, если судьёй являлся сам император. Когда жители Эдессы пожаловались ему на несправедливое отобрание у них церковного имущества, Юлиан с присущим сарказмом ответил, что хотя ариане незаконно захватили имущество и последователей епископа Валентина и совершили такое, «чего не может быть в порядочном городе», но ведь христианским законом заповедано раздавать имущество ближним. Таким образом, подытоживает Юлиан, ариане просто облегчили им путь в Царство Небесное, освободив от богатства, которое обыкновенно мешает идти за Христом. В завершение своего письма он напомнил, что при любом волнении жителей города ждёт суровое наказание: «Жителей Эдессы мы убеждаем воздерживаться от всяких мятежей и раздоров. А то как бы вы, возбудив против себя наше человеколюбие, не потерпели за учиняемые вами общественные беспорядки наказание мечом, огнём и изгнанием»[313].

Мало того, стали привычными случаи отказов судов принимать жалобы (!) христиан на насильственные действия третирующих их язычников. Конечно, мотивация, используемая «благочестивыми» судьями, не могла родиться случайно, хотя бы просто в силу своего «богословского» толкования и повторяемости из суда в суд. Она гласила, что поскольку Спаситель предлагал подставить левую щеку, когда бьют по правой, то, следовательно, христианам не на что жаловаться, а предлагалось терпеть. Попутно Юлиан привлёк весь свой интеллект и знание Священного Писания, чтобы нравственно оскорбить Христа, называя Его последователей «безумцами» и «глупцами»[314].

Потакаемые властями проявления жестокости в отношении христиан вскоре привели к первым жертвам. В городе Гелиополисе, расположенном в Келесирии между Ливаном и Антиливаном издавна существовал храм Венеры с развратным культом. Во времена св. Константина Великого храм был закрыт, но среди черни культ этой богини ещё имел своих многочисленных сторонников. Как только вышло распоряжение Юлиана о возобновлении языческих культов, толпа приверженцев Венеры схватила диакона св. Кирилла, известного борца с идолопоклонством ещё во времена равноапостольного императора, пытала его и предала страшной казни. А христианских девушек, посвятивших себя Богу, выставляли обнажёнными на публичное обозрение, а потом с них живых снимали кожу. Не меньшие жестокости случались в городе Арефузы, в Сирии, где язычники жаждали отомстить другому борцу с идолами — епископу св. Марку[315].

В палестинских городах Аскалоне и Газе «они схватили удостоенных священства мужей и давших обет девственной жизни жён, разорвали им утробы и, наполнив их ячменем, бросили страдальцев в пищу свиньям. В Севастии, главном городе провинции того же имени, они открыли гробницу Иоанна Крестителя, предали огню кости его и развеяли прах их». А в знатном фракийском городе Доростоле начальник всей Фракии Капитолии сжёг на воина-христианина Эмилиана[316]. Словом, кровавый шабаш к безудержному восторгу Юлиана шёл по всей территории Империи.

Желая повсеместно истребить христиан, Отступник строго наказывал чиновников, пресекавших этот самосуд и открытые казни над невинными людьми. Он едва не казнил префекта города Газа за подобное «преступление», в последнюю минуту сменив смертную казнь тюрьмой. Очень смело и благородно действовал префект Саллюстий, неоднократно обращавшийся к императору, зная, конечно, ответную реакцию, с просьбами освободить арестованных христиан. Атмосфера была такова, что даже давний кумир Юлиана софист Ливаний требовал от него прекращения гонений: «Если христиане думают о богах иначе, нежели ты, в таком случае это заблуждение приносит вред им одним и не должно служить причиной к их преследованию». Но эти просьбы были тщетны, террор в отношении Церкви продолжался и принимал широкие масштабы[317].

В августе 362 г. Юлиан принимает закон, запрещающий христианам обучаться эллинским наукам, поскольку опасался аргументированной и обстоятельной критики, которую вожди христиан, воспитанные на греческой философии, высказывали против столь любимых им культов[318]. Мотив принятия такого закона ясен — для Отступника христиане всегда ассоциировались с чернью, которую он искренне не любил. Он считал, что если кто-то хочет оставаться христианином в ущерб разуму, то пусть питается той духовной пищей, какая и потребна для таких «неучей». Попутно другим эдиктом Юлиан запретил христианам преподавать в школах, вследствие чего все христианские школы были вскоре закрыты[319].

Как полководец, Юлиан волновался относительно настроений армии. После многих удачных походов солдаты любили его, но далеко не все горели желанием немедленно отказаться от Христа в угоду царю. Тогда Юлиан пошёл на нестандартный шаг — в день выдачи денежного довольствия легионерам он сам приходил к ним и требовал, чтобы, получив деньги из рук императора, солдат бросал щепотку фимиама на жертвенный алтарь. Многие, надо признать, без дальней мысли шли на это, не очень раздумывая над последствиями, другие сознательно отрекались от Спасителя, наконец, находились мученики, не пожелавшие пройти эту унизительную для христианина процедуру. Таких солдат Юлиан обыкновенно не щадил, предавая их казни за нарушение воинской дисциплины (!).

Для остальных в это время устраивались богатые пиршества, носившие часто религиозный характер[320]. Такими мерами Юлиану удалось склонить в язычество большую часть войска. Но многие военачальники продолжали сохранять верность своей вере, часть из них пошла на эшафот, других Юлиан сослал в дальние провинции. Среди пострадавших, к слову сказать, оказались три будущих императора Рима — Иовиан, Валентиан и Валент. Последних двоих Юлиан сослал, пощадив одного Иовиана, которого он взял с собой в Персидский поход[321]. Казням и издевательствам, казалось, не будет конца.

Глава 3. Персидский поход

Пробыв более полугода в Константинополе, в 362 г. Юлиан переехал в Антиохию, которая, впервые увидав нового царя, радостно приветствовала его. Но, прячась за свою улыбку, василевс продолжал уничтожать всех, кто не переметнулся от Констанция к нему в недавние месяцы противостояния и сохранил хотя бы остатки честности и верности слову. Нотарий Гауденций и викарий Африки Юлиан были привезены в Антиохию в оковах и преданы казни. Вслед за ними был убит бывший дукс Египта Артемий, после был казнён сын магистра конницы и пехоты Марцелла. Подстрекаемые агентами царя, александрийцы убили своего епископа Георгия, а сам Юлиан отправил в ссылку трибунов Романа и Винценция. Вместе с другими были убиты начальник монетного двора Драконций и комит Диодор, которых толпа волокла по улицам, связав ноги жертвам верёвками. Юлиан сделал вид, что все эти события разгневали его, и даже издал указ о недопустимости подобных злодеяний. Но никто из самоуправцев не был привлечён к ответственности[322]. По свидетельству же св. Григория Богослова, помимо открытых процессов были и негласные, вследствие чего многие другие верные чиновники Констанция также были тайно казнены слугами Юлиана.