Смертельный выбор - Кэти Райх

Он вел себя очень нервно, как уж на сковородке, но означало ли такое поведение, что он виновен?

Мне вспомнился взгляд Дорси и то мгновение, когда маска на секунду приоткрыла его подлинное лицо.

Я дернула за рычаг передач, продвинула машину на несколько сантиметров, затем снова вернула рычаг в нейтральное положение.

Не взял ли Клодель неверный след?

Такое ведь и раньше случалось.

Я увидела машину «скорой помощи», медленно продвигавшуюся вперед по правой обочине, красные огни пульсировали на фоне бетонных стен.

Что скажет Клодель, когда узнает о моем визите в тюрьму?

Что ж, тут и гадать нечего.

Я с нетерпением барабанила пальцами по рулю.

Действительно ли Дорси обладает информацией о Саванне Оспрей?

Я включила передачу и сдвинула машину еще чуть-чуть.

Не пытался ли он, прикрываясь сделкой, просто спасти свою задницу, как и многие до него?

Неизвестно.

Перед глазами снова всплыло лицо Дорси, этакого крутого парня, презирающего всех и вся.

Бесспорно, этот человек вызывал отвращение. И тем не менее в ту единственную долю секунды мне довелось увидеть правду, я в этом нисколько не сомневалась. Можно ли ему верить? Следует ли ему доверять? Если он предоставит достоверную информацию о Саванне Оспрей в обмен на требование расширить круг подозреваемых в убийстве Чероки, что мы теряем? Но возможно ли сотрудничество? Безусловно, Клодель выступит против сделки.

Минут через сорок я наконец поравнялась с местом аварии. Одна машина перевернулась, вторая врезалась в стену туннеля, фары разбиты. Асфальт блестел от осколков стекла, полицейские и аварийные машины сгрудились вокруг обломков крушения, как обоз колонистов перед нападением индейцев. Наблюдая за тем, как спасатели просовывают в перевернутую машину «челюсти жизни» – пневматическое устройство, раздвигающее искореженные части, чтобы добраться до пострадавшего, – я гадала, не одно ли у нас с водителем было место назначения.

Наконец путь освободился. Я помчалась по туннелю, выехала у Де-Луримье и уже через несколько минут была в лаборатории. Выходя из лифта на двенадцатом этаже, я уже поняла: что-то неладно.

Стойка администратора пустовала, настойчиво звонил телефон. Пока я пересекала фойе, сосчитала звонки. Пять. Пауза, затем тишину разорвала новая трель.

Я вставила свой пропуск, стеклянные двери распахнулись. Рядом с женской уборной стояла наша женщина-администратор – глаза покраснели, в руках скомканная в тугой шарик салфетка. Секретарь успокаивала ее, обняв за плечи.

По всему помещению стояли, сбившись в небольшие группки, сотрудники и что-то обсуждали – приглушенные голоса, напряженные лица. Словно в комнате ожидания перед операционной.

В памяти внезапно всплыла другая сцена.

Пятнадцать лет назад. Я оставила Кэти на попечение своей сестры, а сама отправилась по делам. Сворачивая на свою улицу, попала в тиски такого же необъятного ужаса, ощутила тот же приток адреналина в крови.

Глаза выхватывали кусочки происходящего, в которых не было никакого смысла. Гарри и соседи, стоящие на дороге. Нелепость. Они же не знакомы. Лицо сестры: тушь растеклась по бледным щекам. Она обхватила себя руками.

Куда подевалась Кэти?

Я мысленно взмолилась: «Милосердный Боже, только не Кэти! Что угодно, но только не моя девочка!»

Глаза соседей, переполненные состраданием, наблюдающие, как я на шатких ногах выхожу из машины.

Макдафф сорвался с места и попал под колеса «бьюика». Собака погибла. Облегчение, запоздалая печаль. Ужасно, но я справлюсь. Мой пудель умер, но с дочерью все в порядке.

Теперь, при виде коллег, я чувствовала тот же страх.

Что здесь, черт возьми, случилось?

Сквозь вторые стеклянные двери я увидела Марселя Морена, что-то горестно обсуждавшего с Жаном Пелетье. Я набрала код и оказалась внутри.

Заслышав шаги, они резко замолчали и посмотрели в мою сторону.

– Что? – спросила я.

– Доктор Ламанш. – Глаза Морена лихорадочно блестели. – Он потерял сознание, когда проводил вскрытие Чероки Дежардена.

– В котором часу?

– Все ушли на обед, он остался работать один. Когда Лиза вернулась, обнаружила его лежащим на полу. Без сознания, едва дышал.

– Надежда есть?

Пелетье сдавленно прокашлялся.

Морен покачал головой:

– Все в руках Божьих.

22

В пятницу первым делом я позвонила в больницу. Состояние Ламанша стабилизировалось, но он по-прежнему оставался в отделении интенсивной терапии, и посетителей к нему не впускали. Из медсестры удалось вытянуть только это.

Как никогда чувствуя собственную беспомощность, я заказала цветы, потом приняла душ и оделась.

Дверь в комнату Кита оставалась закрытой. Я не разговаривала с ним со среды и даже не могла сказать наверняка, где он провел предыдущую ночь. Приехав домой, я нашла на холодильнике записку. Он придет поздно. Мне не стоит его дожидаться.

Я и не стала.

Заваривая кофе, я напомнила себе, что следует позвонить Гарри. Хотя моему племяннику уже исполнилось девятнадцать и период неусыпного контроля остался позади, мне все-таки хотелось выяснить, насколько сильно, по мнению родителей, мне надлежит опекать Кита. И как долго.

Кит медленно, но верно завоевывал пространство. Холодильник ломился от замороженной пиццы, сэндвичей с постной говядиной, хот-догов, жестянок с тушеной фасолью и банок с содовой. Сырные палочки, чипсы «Начо» в сыре и перечном соусе, пончики, упаковки всевозможных сухих завтраков выстроились шеренгами на кухонных полках.

В гостиной мой телевизор превратился в игровую приставку, по полу змеились провода, напоминая запутанные спагетти. Диски громоздились на полках и валялись по всему дому. Мятые джинсы, носки и велосипедные шорты грудой возлежали на одном кресле, с ручки второго свешивалась ковбойская шляпа. В прихожей две пары тяжелых ботинок лежали на самом проходе.

Мой дом выглядел так, словно здесь поселился Гарт Брукс[21] собственной персоной.

Я повесила вместо записки Кита свою, в которой говорилось, что я приеду домой к пяти и буду рада лицезреть своего дражайшего племянника за ужином. После чего отправилась на работу.

В лаборатории царила такая же мрачная атмосфера, как и накануне. На утренней планерке Морен объявил, что разговаривал с женой Ламанша. По ее словам, муж все еще в коме, но основные показатели организма стабильны. Врачи считают, что кома вызвана кардиогенным шоком. Она позвонит, если наметятся какие-либо изменения. Обсуждение дневных заданий прошло быстро и деловито, без обычного подшучивания.

В Даллар-де-Ормо человека раздавило упавшее дерево. В Пуант-о-Трамбл обнаружены в собственной постели мертвые муж и жена. Нет сомнений, что это самоубийство. На берег Ривьер-де-Прери вынесло женское тело.

Антрополог не требуется. Превосходно. Смогу спокойно просмотреть одолженный мне Кейт Брофи материал. Если Жак Рой на месте, то смотаюсь в штаб-квартиру «Росомахи» и выясню, что он думает.

После окончания планерки, прихватив кружку, я отправилась за кофе. Рональд Жильбер стоял у стойки, беседуя с новым экспертом, прикрепленным к его отделу. Хотя имя этого парня было мне неизвестно, я узнала его. Он помогал Жильберу с пятнами крови в квартире Чероки.

Пока я дожидалась своей очереди, до меня донеслись обрывки их разговора. Они обсуждали убийство Чероки. Я даже дышать перестала, вся превратившись в слух.

– Нет, боже упаси. Они не все такие сложные. Просто тебе повезло в самый первый раз нарваться на крупную рыбу.

– Да уж, новичкам везет!

– Хотелось бы переговорить с глазу на глаз с Ламаншем, перед тем как сдать отчет. Но думаю, не удастся.

– Как он?

Жильбер пожал плечами, задумчиво помешал кофе, затем положил деревянную палочку на поднос.

Они отошли, а я вспомнила квартиру Чероки и снова почувствовала укол беспокойства. Никому и в голову не приходит, что это убийство не вписывается в обычную схему. Почему же мне так неспокойно? В чем причина такой подозрительности? Ответов на свои вопросы я пока не получила.

Я налила кофе в кружку, добавила сливок и вернулась в кабинет. Закинув ноги на подоконник и отпивая напиток маленькими глотками, погрузилась в размышления; глаза неотступно следовали за медлительной баржей, плывущей вверх по реке.

Что не так с тем местом, где нашли труп Чероки? Никаких следов насильственного проникновения? Значит, Дежарден был уверен, что ему ничего не грозит. Тогда что? В подобной самоуверенности нет ничего необычного. Неумелый поджог? Тут, пожалуй, прав Шарбонно. Что-то спутало преступнику карты, и он поспешно скрылся с места преступления. Даже безупречные планы могут сорваться по вине дилетантов. Взять, к примеру, Уотергейтское дело.

Я сделала маленький глоток.

Что Жильбер имел в виду, когда говорил о «крупной рыбе»?

Отпила еще кофе.

Что именно вызвало затруднения у экспертов?