Уникум (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Прибыли мы в Москву вечером, не солгали врачи, так что началась разгрузка. Я тоже вышел со своим сидором в левой руке. Вообще у меня их два. В одном мелочёвка что нужна пока в госпитале буду лежать. Там от бритвы до разных мелочей. К этому же сидору прицеплен тюк моей формы с сапогами. Форму ещё в медсанбате постирали и зашили. В петлицах по три кубаря. В удостоверении в штабе дивизии данные тоже исправили. Самое ценное в другом сидоре, его я и собирался передать Светлане. Ту я вскоре заметил в стороне. Разгружали нас на запасных путях, а не на перроне. Она одна тут с таким пузом, что заметно подрос. Обнялись мы осторожно. Отдав ей сидор, я сходил за вторым, тот что с формой и с которым я в госпиталь поеду. Он тоже под моим присмотром был пока нас везли. Вообще личные вещи при раненых были, многие их как подушки использовали. В госпитале их уже сдадут на склад, что-то из вещей в тумбочки уйдёт, а при выписке всё вернут. Мне так пояснили другие раненые, что уже бывали в госпитале, в Финскую. У меня это первый опыт. Война длинная, возможно и не последнее ранение. Этого не хочется. Не хватало чтобы к старости старые раны ныть начали. Вот так вернувшись к Светлане, положив вещи под ноги, пока вокруг суета царила, в машины и повозки грузили раненых, мы и пообщались. Я коротко описал что у меня было, та у себя. Света выполняла что я советовал, закупала припасы, сейчас усилив покупки, видела, что я был прав.

- В вещмешке мои вещи, и деньги. Трофеи с немцев. Деньги забери и используй. Знаешь для чего. У меня там оружие. Сможешь с таким животом подняться на чердак и убрать в тайник?

- Смогу, вчера поднималась.

- Тогда в тайник оружие убери, и… знаешь, мои награды и документы тоже. Туда где я свои вещи оставлял. Там сохраннее будут.

Что я попросил та купила, офицерские тетради в размере шести штук, раз решил снова всё написать, то стоит заиметь то где это писать буду. Да, и большие конверты та купила. Между прочим, большая редкость. Как бы не вычислили меня через Светлану. Так как руки у той были свободны, то она развязала горловину моего вещмешка и убрала мой заказ внутрь. На этом мы стали прощаться, несколько раз крепко поцеловавшись. После чего я направился к одной из машин, разгрузка заканчивалась. Кстати, знаете, как разгружали раненых? Носилки в тесных коридорах не пронести, так молодые девчата вставали на колени, им на спину клали раненых, и те так несли к выходу, сбивая колени и руки в кровь. А раненые-то разные, у многих на девичьи тела реакция. Кто-то наглый и за грудь щупает. Однако девчата не обижались и делали свою работу. Вот кого жаль было. Я и за этих девчат воевал и немцев бил. В кабине место было, так и поехал, а Светлана домой. Та обещала завтра навестить меня. В какой госпиталь меня направили, та уже в курсе была, уточнила у местных. Дальше стандартно, довезли, я сам пошёл, шатало конечно, но дошёл до командирской палаты где мне поставили седьмую койку, хотя палата была рассчитана на шесть. Часть вещей включая заказ в тумбочку убрал, я с соседом её теперь делю, после чего сдал сидор и форму кладовщику под роспись, теперь только при выписке выдадут. Вот документов у меня не было, они с моей лечебной картой ранбольного у военврача санитарного поезда были. Вот так меня и оформили, и уложили спать, я едва успел с парнями познакомится. Завтра обход, со своим лечащим врачом познакомлюсь. Как раненый средней силы тяжести я не требовал постоянного присмотра, что радовало. Дальше начались трудовые будни лечения.

***

Две недели с момента прибытия в Москву пролетели как миг. Светлана порадовала, вчера приобрела такой же аккордеон в том же магазине, можно руку потихоньку разрабатывать. Копия инструмента, сгоревшего в танке, даже привыкать к нему не нужно. Кстати, до сих пор не понимаю, почему Аверин все мои вещи со мной не отправил в тыл, а решил оставить. Боялся, что пропадут, решил лично вернуть? Вполне может быть. Как бы то ни было, используя левую руку я всё же успел одну тетрадь заполнить по начальному этапу войны до средины сорок второго года. Да, у меня на это ушло аж две недели, а причина в малом личном времени, что удалось выгадать. Хорошо госпиталь был настоящий, военный, и тут имелась своя небольшая библиотека. Там в основном и писал. Конверты что Светлана купила, использовать я не стал, склеил из обёрточной бумаги и написал адрес. Сегодня я решил отправить. Я уже второй день как получил разрешение на лёгкие прогулки в саду госпиталя. Вот взял форму у соседа, ему были разрешены прогулки в город, и покинул территорию госпиталя. Кстати, в библиотеке были подшивки газет за последнее время, я их все просмотрел и обнаружил что первые воззвания от товарища Иванова пошли тринадцатого июня. Всего двенадцать таких сообщений в разных печатных изданиях. Последняя в конце июня. В некоторых даже были просьбы позвонить и указан телефон. Причём всё так написано, что казалось, как будто этот товарищ Иванов потерял портфель с важными документами и просит их вернуть. Хорошо воззвание замаскировано.

Отойдя от госпиталя, я уверенным шагом направился прочь, размышляя. Это ещё не всё, о моих подвигах, как их называли, писалось в газетах. Евстигнеев не в пять, как рассчитывал, а аж в восемь статей смог всё развернуть, с многочленными фотографиями, так что я в госпитале был пациентом известным. Даже пионеры ближайшей школы взяли надо мной шефство. Точнее над нашей палатой. И да, представление на Золотую Звезду Героя Советского Союза было подписано, и два дня назад меня возили в Кремль, где и вручили награду, с орденом «Ленина» что шёл первой с Золотой медалью. Так как я за неделю узнал о награждении, специальный сотрудник курировал это, то Светлана принесла мои ордена и медаль, всё же я должен был быть при полном параде, и в парадной форме, без косынки. Вот так я и побывал в Кремле. Сталина видел, но награждал не он. Кстати, встретил там Кубаева, его тоже к Герою представили. Майором стал. Мы осторожно обнялись, тот о моём ранении из газет узнал, пообщались хорошо, мне там дальше плохо стало, из-за духоты, поэтому попрощались и меня отвезли обратно в госпиталь. А там засада, пришлось награды главврачу сдать, в сейф, Светлане не успел передать. Так что получу их только перед выпиской. Единственно что порадовало, перед награждением в Кремле я посетил студию фотографа, мы у него уже были. Сопровождающий ожидал снаружи, Светлана уже тут была, так что мы сделали общий снимок, я в форме старшего лейтенанта бронетанковых войск с орденами, но пока без Золотой Звезды, и та на стуле сидела, положив руки на живот. Это было моё решение сделать памятный снимок. Позже после выписки при всех регалиях сделаем.

Это ещё не всё. Мои фотографии конечно же привлекли внимание бывшей семьи Глеба. Пусть имя и фамилия другие, но не узнать те меня не могли. Ладно бы ещё это, папаша Глеба тут же в госпитале главным хирургом служит. Вот это засада. Ну и началось паломничество, даже эта гнида пришла, старший брат Глеба, пытался что-то там мямлить, вроде как прощения просил. Всем я отвечал, что они ошиблись, я просто похож на их брата, сирота. Просил больше не приходить. А папашу матами покрыл. Этот понятливый, больше не появлялся. Правда, моя тайна сначала в палате, потом и в госпитале недолго продержалась. Вскоре все знали почему я от семьи отказался и сменил фамилию. Причём рассказывал сам, а то от папаши можно разного ждать, всё так вывернет что я же виноватым окажусь. Поэтому по госпиталю гуляла моя версия, правильная, и что уж говорить, правдивая. Парни из палаты спрашивали не знаю ли я что с теми утырками стало, вот и ответил с кривой усмешкой:

- Приходил следователь что вёл это дело, пытался поговорить, но я его послал. Это он смотрел пока бывший папаша меня избивал и ничего не делал. Там другому следователю дело передали, а этого уволили, от него кое-что и узнал. Вы думаете детей высоких чиновников арестуют? Ошибаетесь. Их в армии спрятали, в военные училища отправили, и не выдали. Так что всё ещё учатся или воюют где-то. А зная их подлые душонки, уверен, скорее давно в плен сдались и немцам помогают.