Законы войны - Александр Маркьянов

Щелкнул замок двери.

Сашка не изволил. А сделал два шага вперед, от души дал пинка по открываемой двери. Прежде чем «военные юристы» сообразили, что к чему — он перекатился через низкий капот гражданской машины, на которой они приехали, ударил уже по пассажирской двери, перехватил руку второго «военюриста», в которой был пистолет.

— Ай…

Аскер нажал посильнее — и завладел пистолетом. Передернул затвор — вылетел патрон… ага, голубчики, военные юристы — а патрон в патроннике. Устав нарушили, однако, который и так никто не соблюдает, даже военные юристы, вот, оказывается… Пистолет — он направил на возящегося в салоне водителя

— Замри, стреляю!

Военный юрист — подумав, сделал самое лучшее в данной ситуации — медленно поднял руки, упершись ими в крышу.

— Ага, молодец. Так и держи…

— Сам понимаешь, что делаешь, парень?! — второй военюрист, не добившись своего силой, решает перейти к угрозам — на дизель[50] захотел?

— Свежо предание — Аскер сам видел совершенно секретный документ, подписанный Ее Высочеством, Ксенией Александровной, освобождающий их от любой ответственности за содеянное — ты, дядя, какой формы допуск[51] имеешь, а? Как бы тебе самому не загреметь.

И в последний момент — успевает отскочить с дороги машины. Ублюдок — водила, так и держа руки вверх — резко подает машину вперед, едва не сшибая его с ног.

— Стоять!

Второй военюрист, со сноровкой, совсем таки военюристу не приличествующий — ухитряется запрыгнуть в машину, уже двигающуюся. Боднув его ФИАТ, машина устремляется вперед. Пистолет в руках, предохранитель снят, три точки выровнены прямо на голове одного из «военюристов» — но не стрелять же по этим козлам? Они все же свои, не духи — пусть и воняет от их, и их удостоверений за километр. Но…

Свои же…

Моргнув стопами, машина сворачивает на улицу и исчезает из поля зрения.

— Твою же мать…

Сашка подозрительно огляделся по сторонам. Как они его вообще тут нашли — про это место никто не знает. Как узнали, что сегодня он будет здесь — он же никому…

Что вообще нахрен происходит?

Он подозрительно покосился на пистолет в руке — похож на табельный. Потерял табельный — борода, хотя может, это и не табельный. И военюристы из них — как из меня балерина…

И все это кажется сном — если бы не привычная тяжесть куска оружейной стали в руках. И башка опять разошлась…

И ехать надо…

В аэропорт — он добрался почти посветлу. До базы — еще добраться надо…

У одного из вспомогательных зданий — ворочались бронированные машины казаков. Одна смена — сдавалась, вторая — заступала на дежурство. Казаки — бывалые люди, упрямые и основательные, как и все землепащцы — готовились к короткому броску до базы, после чего — у них будет два дня приятного ничегонеделания, приятного настолько, насколько может быть приятным в Афганистане безделье.

Несмотря на поглощенность разговорами — его конечно заметили. В Афганистане — быстро учишься смотреть на собеседника вполглаза, слушать вполуха — а другую половину своего внимания употреблять на то, чтобы не погибнуть.

Кто-то вскинул автомат с красной лазерной точкой, потом включились сразу два фонаря, ослепив его.

— Дреш, фарери мекунам!

— Свои, русский… — привычно откликнулся Аскер

— Отбой, казаки… — пробасил кто-то

Фонари погасли. Аскер немного подождал, пока глаза начнут хоть что-то видеть, потом подошел ближе.

— Кто такой? Чего надо?

— До базы подбросите?

— Какой-такой базы? Ты мил человек путаешь чего.

— База «Ураган».

Название это — знал не каждый.

— Ураган, говоришь? Кто старший там?

— У вас — есаул Охрименко.

— У вас? А у тебя, мил человек?

— Отставить. Сосед, поди?

— Так точно…

Казаки и вправду называли подозрительных личностей, закопавшихся в грунт по соседству с их базой — соседями.

— А тут чо делаешь?

— Да я знаю его… — лениво сказал другой казак — он тут надысь по запретке шлялся. Из госпиталя дернул. Едва под выстрел не попал.

— Из госпиталя?

— ДокУменты я видел, порядок. Подбросим, сами, что ли в самоходы не ходили…

— Подбросим…

Появился кто-то из офицеров

— Цыть, чего взгакались как бабы? По коням!

Вместо коней — теперь были трехосные бронированные машины. Избитые афганскими дорогами, обваренные решетками, обложенные мешками с галькой и песком — они плохо держали подрыв на фугасе и потому — казаки часто ездили верхом, на крыше, распределяя меж собой сектора обстрела, чтобы мгновенно ответить.

Аскеру — досталось место по центру. Вакантное.

— Ну, чего, как сходил? — спросил тот казак — али добавил чего? Тут гутарят, самогон виноградный дюже гарный, до кишок пробирает.

— А чего гутарят. Я и сам зараз знаю… — сказал кто-то еще в темноте, перекрикивая рев дизеля и шум от шин…

— Ты то знаешь. Тебе отработку из двигана слей, ты и то ее выжрешь…

— Э…

Один из казаков придвинулся поближе

— Не, казаки… — громогласно сообщил он — от него духами пахнет…

— Да ну…

Сашка был так зол со всего, что пихнул надоедливого казака так, что тот едва удержался.

— Э, э. Мы тебя подвезли, а ты, значит…

— А чего в душу лезешь?

Это было серьезным обвинением, и по казачьим меркам тоже.

— Ну, как знаешь…

На короткой дороге — ожидать можно было всего, что обстрела, что подрыва — но в этот раз Бог пронес, может быть — исчерпал Аскер на ближайшее время запас неприятностей. Доехали без происшествий и даже с ветерком.

На КП — бронемашины тормознулись, Сашка, улучив момент, соскочил, чтобы тихо пройти по своему «вездеходу». И нарвался — в заваленной по самую крышу каменистой землей и валунами пропускной — Араб о чем-то беседовал с казацким есаулом — и стоило ему шагнуть, они прервали беседу и уставились на него.

Звиздец…

— Потеряшка ваш? — сказал казак

— Ага. Он самый… — ответил Араб тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

Точка три

Утро 03 ноября 2016 года

— Военюристы значит?! — своим обычным, спокойным и даже равнодушным тоном спросил адмирал

— Ага.

— Не ага, а так точно, военный! — заорал Араб — агашки в кроватке закончились, б…ь! Ты совсем о…ел или как?! Не слышу?!

— Тихо, тихо… — сказал адмирал — тихо. Вспомни — они тебя как называли? Как сначала, как потом?

— Сначала — молодой человек — вспомнил Сашка — точно, так и говорили. Потом — назвали меня. По псевдониму и по званию.

— Молодой человек… Необычно. Настоящее не упоминали? Фирму, работу, что-то из этого?

— Никак нет. Господин адмирал — я через это и понял, что неладно что-то. Если бы они реально меня знали, так знали бы и это. А так… сразу понял, что неладно что-то.

— Ясно. А…

— Да куда уж яснее! — снова вспылил Араб — ты же купился! За мятый трешник! Подставился! И сам подставился, и товарищей подставил, говнюк поганый!

— Я вроде бы еще не закончил, господин полковник, нет?

— Прошу простить… — Араб, до этого нервно ходивший по «кабинету», сильно стуча каблуками — уселся на край стола.

— Дальше что делал? Как понял, что происходит что-то неладное?

— Они силу применить попытались. Я парировал, захватил у одного оружие, приказал второму не двигаться. Спросил — какой у них уровень допуска. А первый, что за рулем сидел — подал машину вперед. Неожиданно для меня — отскочить успел… а стрелять, извините, не стал. Свои же.

— Свои, свои… Дальше что?

— Решил, что дело неладно. Поехал сюда.

— Дурак, б…ь! — сказал, как припечатал Араб

Адмирал протянул руку

— Оружие. Пистолет.

Сашка — достал пистолет

— Да не свой, тот, что ты взял. Или выкинул по пути?

— Никак нет…

Адмирал осмотрел пистолет. Орел, заказной. Короткая, «командирская» рамка и полная рукоять, восемь патронов стандарт и девять — с удлинителем как здесь. Девять миллиметров Маузер — стандартный калибр на заказном оружии. Рукоять стесана сзади, чтобы не цеплялась — «бобтейл» называется.

— Заказной, строевой…

Пистолеты делятся на строевые и вне строевые. Строевые — тебе выдают, но если желаешь, есть список, очень короткий — можешь сам заказать, если стандарт чем не устраивает. Многие например заказывают полностью фрезерованный, он в три раза дороже, но до полумиллиона выстрелов живет. Зачем? А просто так, для форсу. Вне строя можно носить все что угодно, как вот они — носят Глоки и германские ЗИГи. А этот явно строевой.

Араб — слез со стола, на краю которого сидел

— Поехали.

— Куда, куда… Тащить кобылу из пруда! Я руками за узду, а ты — зубами за все другие части тела! В аэропорт заедем, потом к бабе твоей. Разберемся…