Разведчики и резиденты ГРУ - Валерий Кочик

Положение изменилось в 1942 году. После провала бельгийской, а затем французской групп «Красной капеллы» немцы, захватившие шифры, смогли прочитать часть сообщений «Красной тройки» (так они называли три швейцарских передатчика) и пришли в ужас, обнаружив, что через Швейцарию идет утечка информации из высшего командования вермахта. Теперь немецкая радиослужба сосредоточилась на «Красной тройке», а VI управление Главного управления государственной безопасности (РСХА) — на группе Радо в Швейцарии. К лету 1943г. бюро «Ф» составило список возможных членов швейцарской группы. Но что делать дальше? Ведь организация работала на территории нейтрального государства.

Немецкое правительство на официальном уровне требовало от швейцарского правительства ареста Радо, при этом каждый раз предоставляя огромное количество обвинительных материалов. Только в 1943 году это требование повторялось пять раз. Еще 8 сентября 1942 года начальник VI Управления РСХА Шелленберг посетил Швейцарию и встретился с начальником швейцарских спецслужб, бригадным полковником Роже Массоном, который обещал «принять меры», но ничего не сделал. В марте 1943 года Шелленберг встретился с ним и с начальником швейцарской полиции Маурером и намекнул, что, если они и дальше будут тянуть время, то это может серьезно испортить немецко-швейцарские отношения. Под нажимом Германии швейцарские спецслужбы всерьез взялись за «Красную тройку».

Операция началась 9 сентября и продолжалась 34 дня — за это время полицейская служба пеленгации сумела выяснить расположение двух из трех радиопередатчиков группы. 14 октября радисты были арестованы, а 20 ноября был схвачен и последний из радистов — Александр Фут. Узнав об арестах, Радо перешел на нелегальное положение, скрываясь в Берне, у друзей.

На допросах радистам показывали фотографию Радо, называли его фамилию и псевдоним «Дора», говорили, что он — руководитель организации. Ясно было, что эти сведения швейцарская полиция получила от немцев. Однако арестованные полностью отрицали работу на советскую разведку, Радо «не узнавали». Не было никакой возможности привлечь их к радиоигре. Тогда швейцарская контрразведка попыталась начать игру самостоятельно, но сделала это чрезвычайно грубо и неумело. Естественно, в Центре тут же обо всем догадались и, в свою очередь, начали игру со швейцарцами, которая продолжалась некоторое время, пока те не догадались о происходящем. Эта возня с радиоиграми на некоторое время задержала следующую волну арестов.

После арестов и ухода Радо в подполье во главе агентурной сети встали те, кто остался на свободе — Рашель Дюбендорфер и Пауль Бётхер. Арест был «верхушечным» — сама сеть осталась почти не затронутой, но у оставшихся на свободе разведчиков не было связи и совершенно не было денег. 19 апреля 1944 года Дюбендорфер, Бётхер и Шнейдер были арестованы, вскоре арестовали и Рёсслера. Полковник Массон, безусловно, сделал бы все возможное, чтобы уберечь своего самого ценного сотрудника от ареста — но это, к сожалению, было невозможно. На допросе заговорил Христиан Шнейдер, дело получило огласку, хотя и в узких кругах, и информация о том, кто снабжал русских сведениями из высших эшелонов Третьего Рейха, наверняка дошла бы до гестапо. Так что самым безопасным местом для «Люци» была швейцарская тюрьма.

Суд над советскими разведчиками состоялся 22-23 октября 1945 года, уже после капитуляции нацистской Германии. Причем на суде присутствовали только двое из четверых обвиняемых. Ни Пауль Бётхер, ни Рашель Дюбендорфер на суд не явились, приговор им вынесли заочно. Бётхер был приговорен к двум годам тюрьмы, денежному штрафу в размере 10.000 тысяч швейцарских франков и 15 годам изгнания из страны. Дюбендорфер — к двум годам тюрьмы, поражению в правах на пять лет и денежному штрафу в той же сумме. Рудольфа Рёсслера признали виновным, но, поскольку он оказал большие услуги Швейцарии, то наказан он не был. Итоговый суд состоялся в октябре 1947 года в Лозанне. Радо, также заочно, получил три года тюрьмы, его жена — один год, плюс к тому денежные штрафы и поражения в правах. Несколько иначе все было в России…

После арестов дальнейшее пребывание Радо в Швейцарии стало бессмысленным. 16 сентября 1944 года с помощью французских партизан Шандор и его жена перешли французскую границу и 24 сентября были уже в освобожденном Париже. Там Радо нашел представителей ГРУ и сообщил подробности разгрома резидентуры. Вскоре опытный разведчик по неуловимым особенностям поведения представителей Центра догадался, что ему не доверяют и что в Москве его ждет, скорее всего, не отдых и награды, а совсем-совсем другое.

8 января 1945 года Радо, вместе с другими собравшимися в Париже разведчиками-нелегалами, вылетел на самолете в Москву. Война в Центральной Европе еще продолжалась, и самолет летел кружным путем, через Триполи, Каир, Анкару и Тегеран. Пассажиры понимали, что их ожидают в Москве проверки НКВД, которые многим из них, особенно руководителям провалившихся резидентур, ничего хорошего не обещают. Радо, кроме того, находился в депрессии после полученных из Венгрии известий о гибели всех родных.

В Каире самолет задержался на сутки. Пассажиров разместили в гостинице. Радо сказал, что у него ангина и утром пошел к врачу, оставив в номере пальто, шляпу и чемодан. Но ко времени отправления в аэропорт он не вернулся, не приехал он и в сам аэропорт. Самолет улетел без него. Сам же он в это время находился в английском посольстве с просьбой о политическом убежище.

Если бы Радо смог более толково объяснить англичанам, кто он такой, то, вероятно, его дальнейшая судьба сложилась бы иначе. Но он имел документы на имя Игнатия Кулишера, бывшего военнопленного, которые ему вручили перед отлетом, и англичане посчитали, что он не представляет для них интереса. Тогда Радо пытался покончить с собой, но и тут потерпел неудачу. Его поместили в госпиталь, а потом — в лагерь для интернированных.

Тем временем руководство ГРУ разыскивало своего исчезнувшего резидента. Советский посол в Египте заявил, что Игнатий Кулишер совершил убийство в СССР, потребовал его выдачи, и египетские власти выдали Радо. В августе 1945 года его привезли в Москву и в декабре 1946 года он был осужден Особым совещанием на 10 лет тюремного заключения «за шпионаж». Такие же сроки получили Рашель Дюбердорфер и Пауль Бётхер.

В 1954 году Радо был освобожден из заключения и в июле 1955 года уехал в Венгрию. По иронии судьбы, годы, проведенные в лагерях, спасли его во время венгерского восстания в 1956 году. Он был занесен восставшими в списки коммунистов, и к его дому явилась разъяренная толпа — а с коммунистами в те дни не церемонились! Но кто-то из руководства восстания объяснил, что этот человек тоже пострадал от рук НКВД, и его оставили в покое. Так Шандор Радо, который формально не был на стороне восставших, уцелел.

Из Франции к нему в Будапешт приехала жена. Правда, прожила она на родине всего три года — до своей смерти в 1958 году. На ее могиле на почетном кладбище Керепеш написано: «Член Коммунистической партии Германии с момента основания». Сыновья Радо, выросшие в Швейцарии и десять лет прожившие во Франции, к тому времени успели освоиться в этой стране, женились там и возвращаться в незнакомую им Венгрию не пожелали.

Радо покончил с разведработой и занялся своей любимой картографией, сумев внести значительный вклад в науку. Он был избран членом ряда иностранных академий, много участвовал во всевозможных конференциях и симпозиумах, руководил государственным управлением геодезии и картографии, географическим комитетом Академии наук, был награжден орденами ГДР, Венгрии и Советского Союза. Судьбу одной из советских наград выяснить так и не удалось. 7 ноября 1942 года «Директор» сообщил «Доре», что он награжден орденом Ленина. После реабилитации 27 июня 1956 года (определением Военной коллегии Верховного суда СССР) Радо обращался по этому поводу в Верховный Совет СССР, но никаких следов той награды не было обнаружено. В 1972 году ему от имени ГРУ принесли извинения за неправильную оценку его деятельности в Швейцарии, а потом он был награжден орденами Отечественной войны I-й степени и Дружбы народов.

Михаил Мильштейн, который в годы Великой Отечественной войны был заместителем начальника Агентурного управления ГРУ Генштаба Красной Армии, а в октябре 1940 года встречался с Шандором Радо в Белграде для передачи ему денег, вспоминал:

«В облике Радо, его характере, поведении, взглядах не было ничего, что выдавало бы в нем крупного разведчика. Наоборот, на вид он был типичным ученым: невысокого роста в очках, застенчивый, очень вежливый человек. Таким он навечно остался в моей памяти.

Как же ему удалось создать столь успешно действовавшую, эффективную разведывательную организацию, которой могла бы гордиться любая разведка в мире? Объясняется этот феномен несколькими причинами.