Ревик - Дж. С. Андрижески

И всё же эта идея заставляла Дигойза нервничать.

Он знал, что склонен быть зрителем, когда сам Терри делал это. Это было непростым компромиссом, но Ревик научился с этим жить. По крайней мере, это сглаживало самые острые углы тех мыслей, что временами жили в нём, и не давало шагнуть за край, поддаться тёмным частям своего света.

Он не знал, чего именно боялся. Он даже не понимал происхождение тех тёмных чувств и уж тем более то, чего ему на самом деле хотелось.

Он знал, что эти желания вызывали интенсивную ненависть к себе самому.

Один лишь этот факт не давал ему воплощать их в жизнь.

Сейчас он пытался отбросить эти чувства, но не совсем добивался успеха.

Может, привлекать Терри к его проблемам с зеленоглазой видящей — всё же не лучшая идея. Терри слишком обожал ту тьму, что временами чувствовал в Ревике. Ревик не знал, то ли его друга манила сама эта тьма, то ли то, что он чувствовал за ней, то ли видящего с янтарными глазами так безумно интересовало прошлое Ревика, что он готов был проплыть через любое дерьмо, чтобы присмотреться к нему.

Что бы ни манило Терри, Ревику не особенно хотелось смотреть в эту бездну.

Сейчас мысли об этом напомнили ему тот другой день, образ фальшивого вьетконговца-видящего, которого он застрелил на месте встречи возле Баолока.

Тот видящий стоял в стороне и позволял безнаказанно насиловать и бить его сестёр-видящих, несмотря на их возраст. Более того, он застрелил их родных мужчин, когда те подняли шумиху. Мысль о том, чтобы поступить так с кем-то из его сородичей, вызывала ещё более сильную тошноту… такую тошноту, которую он вообще не мог вынести, особенно когда понял, что подумывал сделать такое с зеленоглазой видящей.

Даже идея человеческого раба не привлекала его.

Это определённо не манило его в той манере, которую подразумевал Териан… без согласия, если он правильно уловил намерения своего друга по его свету.

Нет, Ревик не станет это делать.

Он ничего из этого не станет делать.

Он вернётся в джунгли и больше никогда не увидит зеленоглазую видящую.

А после возвращения в Сайгон он, возможно, попросит Галейта перевести его отсюда, оставит позади Сайгон, джунгли, жару и всю эту чёртову войну.

Может, вместо этого он просто напьётся до коматозного состояния.

В любом случае, он её не увидит. Он будет держаться в стороне, пока её супруг не убедит её покинуть это место и вернуться домой… пока Ревик не сделал того, о чём будет жалеть всю жизнь. Если он напьётся достаточно сильно, то, возможно, даже не будет думать об этом до завтрашнего дня.

Если он выпьет достаточно, то может не протрезветь до тех пор, когда они уже будут идти по джунглям. Он сильно подозревал, что если оставит её здесь, то она уедет ко времени его возвращения.

Может, она уже уехала.

В любом случае, он попросит у Галейта небольшой отпуск. Если босс разрешит, он на какое-то время вернётся в Европу, приведёт себя в порядок. Возможно, он даже сделает и это тоже — в смысле, приведёт себя в порядок — если поедет один, без Рейвен или Териана.

Ему нужно время, чтобы собраться. Он слишком долго имел дело с этим дерьмом посреди войны. Ему нужна передышка. Ему надо протрезветь. Ему надо вернуться к цивилизации, перестать смотреть на шлюх, детей-видящих и трупы.

Ему надо вновь посмотреть на что-то прекрасное.

Ему нужно время, чтобы просто остановиться. Он хотел перестать думать, перестать постоянно искать бл*дские объяснения, перестать оправдывать в своих глазах собственные действия, перестать рассказывать себе неубедительные сказочки про всеобщее благо.

Может, он отправится в швейцарские Альпы или горы Баварии.

Может, он просто проведёт несколько бл*дских недель, не помогая Галейту переправлять рабов из Юго-Восточной Азии в Новый Свет.

Эта мысль ощущалась почти изменнической.

Достаточно изменнической, что он подавил её сразу же, как только она возникла в голове.

И всё же её интенсивность шокировала его свет, задержавшись достаточно надолго, чтобы испугать его. Он попытался решить, новое ли это чувство, испытывал ли он это ранее. Он попытался, всегда ли эти резкие, злые, как будто более ясные мысли присутствовали в нём, и он просто подавлял их до сих пор.

Что заставляло его думать таким образом? Почему сейчас?

Он думал, что верил в то, что его просили сделать здесь.

Раньше для него имело смысл то, что Организация захватит контроль над работорговлей, а не уничтожит её. Это было самым логичным подходом. Это не позволит червякам думать, будто они контролировали население видящих, вместе с тем давая лёгкий и относительно безопасный путь из оставшихся колоний видящих в ряды самой Организации.

Он одобрял этот подход, чёрт возьми.

Он был одним из немногих видящих, которых Галейт привлёк к сессии по определению и выстраиванию общей стратегии в Азии. Ревик сам предложил проследить за изначальным её воплощением. Его не призвали, он сам предложил, сказав Галейту, что с радостью займётся начальной работой на местах, пока всё не пойдёт по накатанной.

Вот почему он здесь, бл*дь.

При мысли об этом теперь то жёсткое чувство в его горле превращалось в нечто сродни ярости. Он едва видел коридор, пока шёл от лифта и силился контролировать свой свет, а тошнота усиливалась, превращаясь в кое-что похуже.

Та бл*дская пи*да совершенно выбила его из колеи.

Она сделала что-то с ним, как-то извратила его.

Стиснув челюсти и приблизившись к двери номера, он выудил ключ из кармана и не потрудился послать предупредительный сигнал тому, кто мог находиться внутри.

Он вставил ключ в замочную скважину, слыша, как внутри кто-то двигается, слыша голоса.

Он не потрудился прислушиваться к словам.

Вместо этого он просто вошёл, другой рукой повернув дверную ручку сразу после поворота ключа. Войдя в номер, он заметил два взгляда, но поскольку он всё ещё погрузился в свои мысли, то не сразу понял выражения на их лицах.

— Что? — рыкнул он.

Остановившись почти у порога, он настороженно переводил взгляд между Рейвен и Терианом.

Они не сидели на диване или креслах с обивкой из мятого бархата.

Вместо этого они стояли в центре комнаты, почти лицом друг к другу, словно находились в разгаре спора или какой-то распалённой дискуссии. Дигойз почти представлял, как они застыли на полуслове перед тем, как он толкнул дверь и вошёл в номер.

Теперь они оба уставились на него.

Их лица казались