Философская теология: вариации, моменты, экспромты - Владимир Кириллович Шохин

это мало совместимо с вневременностью. Аргумент же (3) развертывается через рассуждение о том, что Бог, понимаемый нами как личностное начало, должен был бы быть способен к воспоминаниям, предвосхищениям, рефлексии, размышлениям, решениям, намерениям и прочим ментальным актам, каждый из которых является темпоральным, а потому, если мы признаем того Бога, о Котором свидетельствует Библия, мы должны признать и Его определенную темпоральность[318]. Однако Денг не приводит некоторых других. Например, У. Хаскер апеллировал и к литургическим текстам, из которых христиане знают, что Христос умер, воскрес и еще придет, а Бог вневременный всего этого знать не может[319].

Аргументы в пользу вневременности Бога сводятся преимущественно к (1) концепции Всесовершенного Существа, (2) концепции Божественного предведения, (3) апелляции к теории относительности. В позиции (1) акцент ставится на том, что если Бог есть Всесовершенное Существо, то Он должен обладать и самым совершенным способом существования, а любая темпоральность есть менее совершенный, чем вневременность, способ существования, поскольку она неизбежно связана с «приобретениями» и «потерями», а также с преходящестью, но также и на том, что вневременность необходимо связана с неизменностью, которая также относится к высшим модусам существования, подобающим Богу. В позиции (2) выдерживается идея, что полное знание будущих контингентных событий (а именно такое знание «делегируется» Богу классическим теизмом) невозможно, если Бог существует во времени. А в позиции (3) прежде всего отстаивается мысль, что, согласно теории относительности, все темпоральное должно быть и пространственным, тогда как нахождение Бога в пространстве мало кому придет в голову отстаивать.

Некоторые участники полемики признают убедительность позиции оппонентов, но и при этом считают свою позицию более убедительной. Так, Крейг признает, что допущение того, что существование во времени (даже бесконечном) – менее совершенный модус существования, чем существование вневременное – может иметь вес, но допускает и то, что сознание хода времени может не только отягчать (печалить) субъекта этого сознания (а именно это по его, и не только по его мнению, составляет едва ли не основную мотивацию атемпоралистов), но и обогащать его (наподобие восприятия музыки)[320]. А Хаскер готов допустить, что Бог действительно неизменен, но только в плане Его характера, любви и надежности в общении с нами. Изменения также необязательно должны быть к лучшему или к худшему, но могут быть нужны, с его точки зрения, «для поддержания неизменного состояния совершенства». И вообще, для того чтобы правильно понять, в каком смысле можно говорить здесь о темпоральности Бога, следует понять и то, что «время не есть независимо существующая реальность, с которой Богу следует иметь дело, но скорее оно – как изменяемая последовательность событий – внутренне присуще (inherent) природе Бога»[321].

Такова основная, притом, конечно, очень «укрупненная», карта диспозиций обеих сторон с соответствующей аргументацией. На каждого непредвзятого читателя представленная аргументация не может не произвести впечатления своей тщательностью и продуманностью, и, если мы скажем, что в некоторых (хотя и не во всех) случаях она относится не только к типичным, но и к очень хорошим образцам применения аналитического метода к метафизическим проблемам, вряд ли ошибемся. Притом, это в основном спор не ради победы над конкурентами и продвижения своей доктрины (что в той или иной степени имеет место в любой философской контроверсии), а ради понимания того, в какой мере и каким образом мы можем и в настоящее время отстаивать то понимание Бога (а потому в конечном счете и религиозной жизни), которое было добыто много столетий назад лучшими философскими умами через христианизацию платонизма.

Однако «результирующая картина» напоминает апоретическое положение дел во многих диалогах Платона, когда дилемма так и остается неразрешенной после многих трудов, затраченных на ее преодоление. А еще больше она напоминает вердикт Канта о паралогизмах чистого разума, в которые этот разум попадает в тех материях, которые превышают его возможности. В самом деле, участники дискуссии о Божественной (а)темпоральности так или иначе придерживаются того, что им все-таки достаточно открыт доступ к самÓй Божественной природе, и дело только в том, чтобы обеспечить этот доступ наиболее последовательными умозаключениями. А именно эта «доктрина» представляется проблематичной в самую первую очередь, во всяком случае для каждого (а таковы участники дискуссии), кто считает себя «аффилированным» не только чистым разумом, но еще и религиозным, поскольку без признания «зазора» между нашими когнитивными возможностями и божественной действительностью нет реальной религии. А потому мы бы предложили временно отказаться от претензий считать, что мы можем знать, имеется ли в Божественном существовании какая-либо «доза» темпоральности (пусть и другой, чем наша, о чем весьма интересно рассуждал Паджет – см. выше), каков ее «объем», или она отсутствует вовсе, и ограничиться тем, как последовательнее мыслить это в рамках определенного религиозного мировоззрения. Кант, конечно, был не совсем прав в том, что разум может познавать только то, что он производит сам, но совершенно очевидно, что когерентность понятий для него гораздо доступнее, чем «когерентность реальности», тем более божественной. Но и до него каппадокийцы в споре с евномианами также настаивали на том, что ортодоксия о Боге для нас гораздо доступнее, чем знание Бога[322].

А потому мы бы поставили прежде всего вопрос: какое представление о божественной (а)темпоральности больше соответствует реальному теизму в его отличии от других основных форм религиозного мировоззрения? И это будет оправданно уже потому, что подавляющее большинство участников вышеописанной метафизической дискуссии считают себя именно христианскими теистами.

Философия панентеизма и христианский теизм

Поставленный вопрос допускает довольно ясное решение. Доктрина божественной темпоральности вполне последовательна в рамках панентеистического мировоззрения, которое является прямой альтернативой теистическому. Данное мировоззрение известно во многих версиях, но его ядро соответствует тому представлению о Божественном Первоначале, согласно которому оно является не трансцендентным по отношению к миру, но так или иначе развивающимся в нем и через него[323]. Будь то теософия Бёме – Шеллинга – Бердяева, где оно эволюционирует через самосовершенствование, через свой «рост» из своей же темной первоосновы (Ungrund); динамический идеализм Гегеля, где оно постепенно достигает самоосознания и самоузнавания через инкарнирующий его человеческий разум; квазитеистический эволюционизм Тейяра де Шардена, при котором Логос мыслится не только как Бог и человек, но и как организующее и объединяющее (не только морально, но и физически) начало космоса; активный эманатизм Рамануджи, где оно мыслится как