Отдел Химер - Анатолий Бурак

Удивительно, но нас никто не преследовал. Оказалось, что Старик, «зомбировавший» старшего группы, приказал свернуть операцию, и омоновцы отбыли восвояси. Вскоре на чердаке появился он сам, и, должен вам сказать, это было еще то зрелище. Занимаемое им пространство колыхалось, словно в горячем мареве, смутно очерчивая человеческие контуры. Выше меня на целую голову, по сравнению с Майей он казался просто огромным. И мы явственно ощущали подспудный страх, подобный тому, что испытывают нормальные люди, подвергаясь действию инфразвука.

Асмодей стоял над нами, и, не зная, что предпринять, мы невольно съежились, подобно двум зверькам, загнанным в угол. Да в сущности так оно и было. Впоследствии Майя призналась, что впервые за прошедший год почувствовала настоящий ужас. Ибо как мы, превосходящие на порядок простых смертных, смотрели на них чуть свысока, так и Старик возвышался над нами подобно всаднику Апокалипсиса.

ГЛАВА 24

Закончив инструктаж и сообщив, где будет стоять передвижной наблюдательный пункт, напичканный всевозможной техникой, Асмодей пожал нам с Майей руки и кивнул, давая понять, что мы свободны. Обнявшись, мы опять встали на плиту и через несколько минут вышли из магазина.

— Завтракал? — поинтересовалась Майя

— Угу.

Она вздохнула:

— А я еще нет.

— Так что, поохотимся?

Майя отрицательно покачала головой:

— Ты же знаешь, Дедушка за это голову оторвет. — Затрудняюсь сказать, почему к Асмодею приклеились «партийные клички». Но иначе как Старик или Дедушка мы его не называли. Чаще же просто — Асмодей.

Постояв над нами несколько минут, он отлучился, а вернувшись, сообщил, что квартира свободна. Через дыру, проломленную Майей во время бегства, мы втиснулись в спальню, но задерживаться Старик не дал и приказал скрыться у соседей. Словно по волшебству дверь распахнулась, и к списку наших грехов прибавилось несанкционированное проникновение в чужое жилище.

— Хозяева приходят с работы в пять вечера, — рокочущим голосом, идущим из пустоты, сообщил Асмодей. — Так что можете пока привести себя в порядок и отдохнуть.

Мы снова приняли душ, на этот раз вдвоем. Ощупав голову я обнаружил, что от раны не осталось и следа, и лишь спекшаяся в волосах кровь напоминала о пережитом.

— Кто это? — шепотом спросил я Майю, держа ее в объятиях.

— Не знаю. — Она фыркнула, обдав брызгами. — Да и какая сейчас разница?

Я неуверенно пожал плечами, ибо для меня важно иметь хотя бы минимальное представление о происходящем. Спрашивать же едва заметные колеблющиеся очертания было как-то неловко.

— Во всяком случае, раз это не убило нас сразу, значит, всё не так уж плохо, — принялся рассуждать я. Но Майя, обняв за шею, закрыла мне рот поцелуем.

— Хорошо, плохо… Ты жив, а это главное.

Что да — то да. Всё произошло так быстро, что я до сих пор не могу поверить, что какое-то время находился за чертой. Не укладывалось в голове, и всё тут. С момента встречи с Майей и практически мгновенного осознания того факта, что люблю ее, я часто воображал, как всё произойдет. Порой же, устав ждать, был готов разорвать отношения, сев в первый попавшийся поезд и навсегда вычеркнув эту необычную девчонку из своей жизни.

Но тогда, стоя под тугими струями и обнимая хрупкое тело, способное тем не менее выдержать нагрузки, не снившиеся ни одному из простых смертных, я чувствовал себя почти счастливым. Всё было плохо, даже, скорее, просто ужасно. На нас наехали власти, и мы потеряли практически всё — с таким трудом приобретенное жилье, счета в банке и работу, дающую какой-никакой, а доход. Будущее растворялось в тумане неизвестности, а мы любили друг друга в ванной самовольно занятой квартиры.

Спасшее нас существо появилось часа в четыре. Обнявшись, мы спали прямо на полу, и Старик осторожно потряс меня за плечо.

— Пора. Буди девушку, и спускайтесь вниз.

Не задавая лишних вопросов, я растолкал Майю.

— Уже? — Она сладко потянулась.

— Уже.

Наклонившись и поцеловав ее в шею, я рывком встал на ноги. Давал знать о себе голод, но, поскольку положение было и без того неясным, я решил потерпеть.

Заняв чье-то тело, Асмодей подогнал к подъезду машину, и, закрывшись от солнца, мы юркнули в салон.

— Куда едем? — Сдерживаться далее оказалось не в моих силах.

— Хочу познакомить вас кое с кем.

— А вы спросили, хотим ли мы этого? — вскинулся было я.

— Помолчи, умник, — прервал мои потуги отстоять самостоятельность Старик. — Только недоумки считают, что существуют в абсолютном вакууме. Вы же живете в стране с достаточно сильной централизованной властью. — Я огорченно вздохнул, а он, повернувшись, посмотрел на меня долгим взглядом. — Нет, пожалуйста, я вас не держу. Можете идти на все четыре стороны. Но, попав в поле зрения сильных мира сего, вы волей-неволей вынуждены примкнуть к кому-то, если не столь же сильному, то, по крайней мере, имеющему минимальную инфраструктуру и располагающему возможностью сделать новые документы. То есть либо работаете на организацию, которую представляю я, либо будете поставлены перед необходимостью просить защиты у теперешнего работодателя. Конечно, если хотите жить как люди, — поправился он. — Ведь при желании можно существовать и на положении нелегалов. Но это создаст некоторые… мм… неудобства, как вам, так и мне.

Да уж… Проблема легализации, чтоб ее. О том, чтобы проводить дни, скрываясь по чердакам и подвалам, не могло быть и речи. Да и обращаться за помощью к Папе не очень хотелось. Слишком независимо мы себя вели в последнее время, чтобы у него не возникло желания отыграться.

Можно, конечно, уехать в другой город и попытаться начать всё сначала, но, ограниченные ночным образом жизни, связанные по рукам и ногам гемоглобиновой зависимостью, мы рисковали выродиться в карикатурных киношных вампиров, спящих в гробах и пахнущих мертвечиной. И, если честно, просто не хотелось повторяться. Майя жила подобной жизнью уже год, и по тяжелым вздохам, то и дело вырывающимся из ее груди, я делал вывод, что такое положение вещей ей не очень нравится.

В конце концов, несмотря на случившееся, мы по-прежнему оставались людьми, во всяком случае, сапиенсами, чей удел не останавливаться на достигнутом и уж ни в коем случае не поворачивать вспять…

Немного смущало, что нигде не упоминалось о работе таких, как мы, на любую организацию. Но ведь и жизнь не стоит на месте. Она ежедневно, ежесекундно идет вперед, и одновременно всё на свете устаревает. Мало ли существовало у древних хороших придумок? Кареты, Евклидова геометрия, парусные суда. И всё же рано или поздно им на смену пришли новые, более современные изобретения. В том числе и в сфере человеческих взаимоотношений.

Мы еще не въехали в этот чистенький поселок, а удивление так и запросилось наружу. Остановив машину и велев нам выметаться, Асмодей привел донора в чувство, и автомобиль скрылся за поворотом. Мы миновали забор и через арку вступили на территорию. Одно— и двухэтажные здания, стоящие прямо в сосновом бору, занимали огромное пространство. Еле заметно мерцая впереди, Старик указывал путь, и, никем не остановленные, мы поднялись на второй этаж и вошли в кабинет.

Чья-то сущность с гораздо более мощной аурой занимала часть помещения. По-видимому, какое-то время шел обмен репликами в неслышном для нас диапазоне. Мы тихо сидели, и минут через пятнадцать хозяин кабинета вдруг испарился. Старик же, создав звуковые колебания, произнес:.

— Поздравляю, молодые люди. Вы приняты с испытательным сроком.

«Прощай, свобода», — понуро переглянувшись, одновременно подумали мы с Майей.

— Но-но мне! — повысил голос вербовщик. — Отставить похоронный вид.

И окинув нас грозным, как мне показалось, взглядом, он приказал следовать за собой.

Первым нашим совместным делом стало участие в операции по экстрадиции из страны «ближнего зарубежья» одного шибко ретивого товарища. Выходец из южной республики, в свое время хорошенько торганувший оружием, он перебрался от греха подальше на историческую родину. И, заделавшись депутатом парламента, чувствовал себя более чем уверенно. Фигура государственного масштаба, так сказать. Собственно, брать за известное место в таких случаях полагается сразу, но, сами понимаете, число рук в соответствующих ведомствах ограничено. К тому же политическую ситуацию учитывать приходится.

В общем, через два дня, отведенных нам Стариком на адаптацию и прихождение в себя, он зашел в гости. Мы спали, обнявшись, и, едва разлепив глаза, первое, что увидели, было наше ненаглядное начальство. Столь лестным эпитетом награждаю Асмодея потому, что стоило мне или Майе перейти в «нормальный» режим, и он пропадал. То есть исчезал совершенно. Но, как правило, такому убогому состоянию мы предпочитали естественные для ночных зверей чувства.