Принцесса разыскивает горошину - Елена Яковлева

— А если мне предложат личный досмотр? — канючила я Димычу на ухо. — Что тогда? А туалет? В какой мне идти туалет? Мужской или женский?

— Да чепуха это все, — как мог, успокаивал меня Димыч, усиленно озираясь по сторонам, — в случае чего скажешь, что ты трансвестит.

— Трансвестит или трансвеститка? — повисла я на нем в полном изнеможении.

Димыч в задумчивости остановился посреди зала, оторопело похлопал глазами:

— Ты меня совсем запутала, Надюха из Чугуновска. У трансвестита нет определенного пола, он как бы посредине. И мужчина, и женщина одновременно.

— Но-о…

— Никаких обсуждений, разберемся в Берлине, — грозно зашикал на меня Димыч. — Видишь, вон наша делегация? Мы ничем не должны от них отличаться. И знаешь, что? Ты это… Лучше молчи, или открывай рот только в крайнем случае. Я буду говорить за тебя.

Спасибо, Димыч, удружил. Я теперь, оказывается, еще и глухонемая. Тьфу ты черт, глухонемой. Глухонемой трансвестит из делегации сексменьшинств, отбывающей в Берлин по обмену опытом. Рехнуться можно!

— Все, идем вливаться в коллектив. — Димыч более чем панибратски обхватил меня пониже талии и подволок к разношерстной компании. И разнополой. По крайней мере на первый и не самый искушенный взгляд. При этом предположительные женщины парадоксальным образом выглядели чересчур мужественно, а предположительные мужчины — чересчур женственно.

Я открыла было рот, чтобы поинтересоваться у всезнающего Димыча, не трансвеститы ли они все поголовно, но только сдавленно охнула. А все потому что этот поганец чуть все ребра мне не переломал своими граблями!

Тут еще, как назло, от делегации отделилась какая-то бледная особь без явных признаков пола, подлетела к нам на всех парах и деловито осведомилась:

— Это вы делегаты от Ханты-Мансийского округа?

У меня челюсть отвисла, а Димыч преспокойненько подтвердил:

— Да, это мы.

— Наконец-то все в сборе, — удовлетворенно отметил Он-Она и дал «делегатам» отмашку организованно выдвигаться к стойке регистрации пассажиров берлинского рейса.

Мы с Димычем тут же пристроились за двумя крепкими парнями с альпинистскими рюкзаками за плечами, которые трогательно держались за руки, как будто боялись потеряться. Димыч, глядя на них, тут же вновь обхватил меня пониже талии. Я пару раз лягнула его, старясь делать это как можно более незаметно и даже игриво, а потом со всей силы наступила ему на ногу.

— Ай! — лязгнул он зубами. — Ты чего?

— Убери свои клешни, придурок, — вежливо попросила я его, старательно сохраняя улыбку на лице, — мы пока еще не на Лав-параде.

— Да не больно-то и хотелось! — вяло огрызнулся Димыч, однако же угомонился. И больше уже до самого самолета не цапал меня за филейные части, им же, между прочим, буквально накануне подвергнутые незаслуженному остракизму.

Как бы там ни было, а регистрацию билетов и проверку багажа мы прошли благополучно. Всем «коллективом». Вот только рожи работников аэропорта надо было видеть, когда возглавляющий нашу делегацию Он-Она подробно и дотошно излагал цель нашего визита в Берлин, причем даже когда его об этом никто и не спрашивал.

А вот перед пограничным контролем я сильно перепугалась. И паспорт в окошко просовывала отнимающейся рукой, находясь на последней грани нервного срыва. Ну, думаю, сейчас выяснится, какой я трансвестит. Но пограничник бегло пролистнул страницы, полюбовался на шенгенскую визу, сличил фото с оригиналом и дежурным тоном пожелал мне счастливого пути. Я тупо его поблагодарила и заковыляла вслед за Димычем.

— Что, и это все?

— А ты бы чего хотела? Чтобы сводный оркестр сыграл тебе «Прощание славянки»? — Димыч, конечно же, не упустил возможности лишний раз поиздеваться надо мной.

— Не хотела, а хотел, — процедила я сквозь зубы, предусмотрительно обходя его с фланга.

Глава 27

БОЛЬШАЯ НЕТРАДИЦИОННАЯ ЛЮБОВЬ

До Берлина мы летели три часа. Без особенных приключений, если не считать того препаскудного момента, когда самолет оторвался от земли. Вы бы видели, что тут началось! Наши сексменьшинства как с цепи сорвались. И ну давай гоготать и лобызаться. Уж не знаю, что на них наехало. То ли свободу почувствовали, то ли перепугались.

Димыч, чтобы не выделяться и не вызывать подозрения, тоже полез ко мне с поцелуями, а меня мутит — просто не передать словами. Причем не столько от Димыча, сколько оттого, что укачало. В общем, стала я от него отбиваться, а он прилип, как маньяк какой-то, и зудит мне прямо в ухо:

— Спокойно, Надюха, спокойно… Не забывай, что у нас с тобой большая нетрадиционная любовь!

Не знаю, каким усилием воли я выдержала эту пытку нетрадиционной любовью и какие скрытые резервы проснулись в моем ослабленном испытаниями организме, но Димыча я не заблевала только чудом. А надо бы, чтоб в другой раз неповадно было! Потом уже, когда самолет перестал набирать высоту и мне полегчало, я хотела ему рассказать, чего он так счастливо избежал, да передумала. Решила, что подходящий случай еще как пить дать представится.

Однако уже через полчаса я освоилась и почувствовала себя неплохо. Даже от предложенного обеда и напитков не отказалась, хотя и налегать особенно не стала.

Зато Димыч отвязался на полную катушку. Развалился в кресле и ну подавать заявки. Бедные стюардессы с ним прямо умаялись. Того и гляди, звезду с неба затребует. Только и успокоился, когда ему целую тележку газет и журналов доставили. С умным видом погрузился в чтение и вдруг как подскочит:

— Вот! Вот оно!

Потом затих-затаился, я даже носом клевать стала, а он опять разошелся, и пуще прежнего. Даже по проходу от возбуждения забегал. Сексменьшинства и те прекратили лобызаться и начали испуганно переглядываться. Не иначе приняли нас за террористов.

— Чего ты носишься? — Я ухватила его за рубаху и после непродолжительной борьбы вернула в кресло.

— Да этот гаденыш Брызжейкин такого написал! — Димыч швырнул под ноги изрядно помятую газету да еще и потоптался на ней.

Я ее подняла, разгладила на коленках. Выяснилось, что это свежайший номер небезызвестных «Московских хроник». «Страшная тайна Власты. Наш корреспондент в руках бандитов» — сразу бросился мне в глаза заголовок. А еще бы он не бросился, буквы-то были аршинные, к тому же красные.

Что касается содержания супероперативной статейки уже знакомого нам папарацци, то оно не выдерживало никакой критики. Хотя бы потому, что нас с Димычем он изобразил в ней сущими головорезами, которым загубить невинную душу все равно что высморкаться. По его словам выходило, что мы не на бульваре с ним встречались, а вероломно заманили в западню. С завязанными глазами увезли в неизвестном направлении, избили до полусмерти и бросили в непроходимых брянских лесах.

И про Властиного ребенка мы опять же не сами ему выложили, а проболтались в процессе зверского избиения. Дескать, были уверены, что неустрашимый Брызжейкин навеки сгинет в чащобе. Да не тут-то было. Не на того нарвались, злодеи. Наш несгибаемый папарацци и не из таких переделок выходил. Вот и на этот раз, несмотря на сотрясение мозга и открытые переломы конечностей, он мужественно добрел до ближайшего лесничества, а уже оттуда связался с родной редакцией. Ибо сотовый телефон героя, наряду с полутора тысячами долларов (!!!), случайно завалявшимися у него в кармане, бандиты, как и полагается, прикарманили.

Отдельно остановлюсь на описании преступников, которых, как они ни прикрывались масками, Брызжейкин рассмотрел во всех деталях. Особенно мне понравился следующий пассаж: «…Здоровый мордоворот криминального вида, весь в татуировках был немногословен. Может, потому что привык изъясняться исключительно с помощью кулаков. Его сообщница, которую он называл Надюхой, недалеко ушла от него. Грубая бабища с повадками бывалой зэчки выглядела еще опасней своего напарника. Нервная, непредсказуемая, наверняка наркоманка со стажем, она все время повторяла: «Что ты с ним возишься? Вышиби ему мозги — и все дела».

А теперь вам, конечно, интересно узнать, за что «татуированный мордоворот» и «бывалая зэчка» так взъелись на честного журналиста? Тут все предельно просто. А чтоб «не писал, чего не просят». Чтоб не разоблачал всякую там подоплеку. И про Власту в том числе. А то ишь ты, разошелся, статейки всякие печатает без разрешения.

— А чего ты хотел? — Я повернулась к негодующему Димычу. — Ты же сам, кажется, этого добивался? Вот он и изложил все, что ты ему поведал в задушевной беседе. Разве что приукрасил немного, так на то он и творческий человек…

— Ни хрена себе приукрасил! — Злющий Димыч в клочья изорвал желтую газетенку. — Да он же нас обвинил в грабеже и покушении на убийство! Как минимум. А все ты… Зачем ты у него эти несчастные сто баксов взяла?