Собрание сочинений в десяти томах. Том шестой. Романы и повести - Иоганн Гете

Проливая слезы, любезная супруга осыпала его нежнейшими упреками; заверила, что без него ей не знать ни одного светлого часа, но раз уж она не может его удержать и не вправе стеснять его свободу, то умоляет почаще вспоминать о ней, находясь вдали от дома.

Поговорив с женой о некоторых своих торговых и домашних делах, он, после недолгого молчания, сказал:

«У меня есть еще кое-что на сердце, и позволь мне быть с тобой откровенным, только я самым искренним образом тебя прошу не счесть мои слова за обиду, а увидеть и в самой моей тревоге вернейшее доказательство моей любви».

«Я догадываюсь, — отвечала красавица, — ты тревожишься за меня, ибо, как заведено у мужчин, считаешь наш пол слабым и беспомощным. Ты знал меня всегда молодой и веселой, а потому полагаешь, что в твое отсутствие я окажусь легкомысленной и поддамся соблазну. Я не порицаю тебя за подобный образ мыслей, так как он свойствен мужчинам, но я лучше знаю свое сердце и смею тебя заверить, что на меня не так-то легко сделать впечатление, и никакое впечатление не может воздействовать на меня столь сильно, чтобы совратить с пути, коим я шла до сих пор, — с пути любви и долга. Не тревожься: по возвращении ты найдешь свою жену такой же верной и нежной, какою находил ее по вечерам, когда после недолгой отлучки вновь возвращался в мои объятья».

«Я верю в искренность твоих чувств, — отвечал ей супруг, — и прошу тебя сохранять их и впредь. Но давай подумаем и о крайних случаях, почему бы нам с тобой их не предусмотреть? Ты знаешь, как сильно притягиваешь к себе своей красотой и грацией взоры молодых людей нашего города, в мое отсутствие они будут осаждать тебя еще настойчивей, всеми способами будут они пытаться приблизиться и даже понравиться тебе. Не всегда образ твоего супруга будет отгонять их от твоих дверей и твоего сердца, как ныне отгоняет его присутствие. Ты доброе и благородное дитя, но природа заявляет о себе требовательно и властно, ее притязания все время борются с нашим рассудком и обыкновенно одерживают над ним победу. Не перебивай меня. В мое отсутствие, даже сохраняя мне верность в душе, ты, несомненно, будешь испытывать вожделение, которым женщина привлекает к себе мужчину и которое влечет ее к нему. Какое-то время я буду составлять предмет твоих желаний, но кто знает, как сложатся обстоятельства, какой подвернется случай, и вот в действительности другой пожнет то, что в твоем воображении предназначалось мне. Имей терпение, прошу тебя, и выслушай меня.

Ежели случится такая оказия, хоть ты и отрицаешь ее возможность, а я отнюдь не стремлюсь ускорить, — когда ты не сможешь больше обходиться без общества мужчины и без утех любви, то обещай мне одно: что ты не выберешь моим заместителем кого-либо из этих вертопрахов, которые при всей своей привлекательности еще более опасны для чести женщины, чем для ее добродетели. Больше из тщеславия, нежели по влечению сердца, готовы они увиваться вокруг каждой, и для них нет ничего проще, чем бросить одну ради другой. Ежели ты почувствуешь склонность завести себе друга, то поищи человека, который был бы достоин этого имени и своею скромностью и молчанием умел бы упрочить радости любви благодетельной тайной».

Тут молодая женщина не могла больше скрывать обиду, которую до сих пор сдерживала, и слезы брызнули у нее из глаз.

«Что бы ты обо мне ни думал, — вскричала она, бросаясь ему на шею, — все же ничто мне так не чуждо, как преступление, каковое ты, видимо, считаешь неизбежным. Пусть земля разверзнется и поглотит меня и пусть я буду лишена всякой надежды на вечное блаженство, каковое сулит нам столь радостное продолжение нашего существования, если у меня хоть когда-нибудь возникнет и самая мысль о прелюбодеянии! Очисть свою душу от недоверия и оставь мне лишь незамутненную надежду вскорости вновь заключить тебя в мои объятия!»

Успокоив, как только мог, жену, наш купец на другое утра сел на корабль; плавание его было благополучным, и вскоре он прибыл в Александрию.

Тем временем жена его жила, наслаждаясь всеми благами и удобствами, кои дарует большое богатство, однако весьма уединенно и обыкновенно не виделась ни с кем, кроме своих родных и близких; меж тем как торговые дела мужа вели его верные слуги, сама она занимала большой дом и, расхаживая по его роскошно убранным комнатам, ежедневно с любовью и удовольствием вспоминала своего мужа.

Но, как ни скромно ока держалась и как ни уединенно жила, молодые люди в городе не теряли времени даром. Они не упускали случая пройтись взад-вперед под ее окнами, а по вечерам старались привлечь ее внимание музыкой и пением. Прекрасная отшельница вначале находила эти домогательства докучными и тягостными, однако вскоре к ним привыкла и в долгие вечера с превеликим удовольствием внимала серенадам, не заботясь о том, кто их исполняет, и нередко у нее при этом вырывался вздох тоски по уехавшему супругу.

Вместо того чтобы ее поклонники, как она надеялась, устав от напрасных трудов, понемногу отказывались от своих притязаний, они, напротив того, умножали свои усилия и запасались терпением. Теперь ей было уже нетрудно узнать одни и те же голоса и музыкальные инструменты, повторяющиеся из вечера в вечер мелодии, и она не могла больше сдержать своего любопытства, выяснить, кто же эти незнакомцы, и особенно, кто самые упорные из них. Могла же она для времяпрепровождения проявить такой интерес.

Поэтому она стала время от времени сквозь занавески и неплотно прикрытые ставни поглядывать на улицу, примечать прохожих, и в особенности мужчин, которые дольше других не спускали глаз с ее окон. Это были большею частью хорошо одетые молодые люди, однако в их поведении, да и во всем их облике замечалось столько же легкомыслия, сколько тщеславия. Похоже было на то, что своим пребыванием возле дома красавицы им больше хочется привлечь внимание к себе, нежели выказать ей свое восхищение.

«В самом деле, — с улыбкой говорила она себе время от времени, — у моего мужа явилась неглупая мысль! Условие, при котором он позволяет мне завести любовника, исключает всех тех, что сейчас увиваются вокруг меня и вполне могли бы мне понравиться. Он прекрасно знает, что ум, скромность и неразговорчивость — суть свойства более спокойного возраста, и хотя разум наш воздает им должное, они не могут ни всколыхнуть наше воображение, ни затронуть наши чувства. Что касается тех, кто осаждает мой дом своими учтивостями, то я уверена, что они не вызывают доверия, а тех, кого я могла бы удостоить своим доверием, я ни в малейшей степени не нахожу привлекательными».

Убаюкивая себя этими мыслями, она все смелее предавалась удовольствию внимать музыке и глядеть на проходивших мимо юношей, и незаметно для нее самой в ее груди стало расти беспокойное желание, но слишком поздно вздумала она ему противиться. Одиночество и праздность, покойная, удобная жизнь при полном достатке были той питательной средой, в которой и должна была зародиться безрассудная страсть, — еще прежде, чем милая девочка успела об этом подумать.

Она теперь все больше восхищалась, хотя и тихо вздыхала про себя, достоинствами своего супруга, присущим ему знанием света и людей и особенно женского сердца. «Значит, то, что я так горячо оспаривала, все же оказалось возможным, — говорила она себе, — и значит, все же было необходимо присоветовать мне на подобный случай осторожность и благоразумие! Но что могут осторожность и благоразумие поделать там, где немилосердный случай словно бы играет с нашими смутными желаниями? Как могу я избрать человека, если я его не знаю, и разве более близкое знакомство оставляет возможность выбора?»

Этими и сотнями подобных мыслей красавица лишь усугубляла зло, которое уже пустило корни в ее душе. Напрасно пыталась она рассеяться, — все приятное возбуждало в ней чувства, а чувства даже в полном одиночестве вызывали в ее воображении прельстительные картины.

В таком состоянии находилась она, когда наряду с другими городскими новостями узнала от родных, что некий молодой правовед, учившийся в университете в Болонье, только что возвратился в свой родной город. Им просто не могли нахвалиться. Обладая выдающимися познаниями, он выказывал ум и искусство, обычно не свойственные таким молодым людям, и при весьма привлекательной наружности — величайшую скромность. Сделавшись прокуратором, он вскоре снискал доверие граждан и уважение судей. Он ежедневно являлся в ратушу, чтобы заниматься там своими делами и бумагами.

Красавица слушала описание столь совершенного человека, и в ней зарождалось желание свести с ним знакомство поближе и затаенная надежда найти в нем того, кому она, согласно предписанию мужа, могла бы отдать свое сердце. Как встрепенулась сна, услыхав, что он ежедневно ходит мимо ее дома, и как старалась не пропустить тот час, когда я ратуше начиналось присутствие. Не без волнения увидела она, как он наконец идет мимо, но если его молодость и красота имели для нее несомненную притягательную силу, то, с другой стороны, его скромность наводила ее на размышления.