Жандарм 3 - Никита Васильевич Семин

— Да, намного, — выдохнул я.

— Тебе плечо прострелили, но сейчас господин лекарь применил малое заклинание регенерации. Тебе бы покушать, чтобы силы были.

— Обязательно, но не сейчас, — стал я пробовать подняться на ноги. — Что произошло, пока я валялся тут?

— Прибыли господин Синельников — начальник московского управления полиции, и граф Уваров — начальник московского отделения жандармерии. Его Высочество повелел всю Москву оцепить, а жандармам — вырвать эту заразу с корнем и схватить всех.

— Тогда мне стоит присоединиться к ним, — решил я.

— Гриш, ты чего? — испугалась Лида. — Ты же раненый! Чего там, без тебя что ли не разберутся? Ну что ты один там сможешь сделать?

Может она права? Чего я тут из огня да в полымя рвусь?

— Бологовского ко мне! — разнесся по залу чей-то зычный уверенный голос.

Игнорировать его я не стал и, оглядевшись, заметил стоящего около Великого князя мужчину лет пятидесяти. Седые бакенбарды обрамляли чисто выбритое лицо. На голове залысина от лба и до затылка. Волосы слегка растрепаны, а во взгляде — раздражение и злость.

— Граф Уваров, — проследила за моим взглядом Лида, представив мужчину.

Ну что ж. Заставлять ждать непосредственное начальство нельзя, тут даже если бы не захотел, пришлось бы идти.

Первые шаги дались с трудом, но постепенно боль в плече и особенно чувствовавшаяся при ходьбе — в бедре — проходила, и к графу я подошел уже вполне уверенным шагом.

— Григорий Бологовский, — встав во фрунт, представился я.

— Под чьим началом служите? — уставился на меня Уваров.

— Ротмистр Агапонов, ваше сиятельство!

— Хорошо. Ваша помощь в отражении нападения непременно будет отмечена, а сейчас поступаете под командование ротмистра Калужного, — отдал распоряжение граф. А после пробежался по мне взглядом и по-приятельски пояснил. — Сейчас всех в корпусе поднимают, и нужны люди для задержания подозреваемых в революционной деятельности преступников.

О как! Вроде как только подозреваемые, но уже преступники? Лихо граф завернул!

— Вы в состоянии принять участие в облаве господин корнет?

— Так точно!

— Но Григорий ранен! — вдруг раздалось из-за моей спины, и рядом со мной встала Лида. — Ему сейчас отлежаться надо!

— Милостивейшая сударыня, у меня сейчас каждый человек на счету, — поморщился Уваров. — Поэтому, раз он уверен в своих силах, он примет участие в облаве!

— А я давно говорил, что не нужно играться с этими «борцами за свободу», — раздраженно фыркнул Великий князь. — Выявили? Так в тюрьму их! А не ждать, пока те ударят.

— Я уже много раз говорил, — сдержанно вздохнул Уваров. — Хватать рядовых исполнителей — бесполезно. Нужно арестовывать главарей. А на них не выйти, если рядовые будут по тюрьмам сидеть.

— Это пустой спор, — отмахнулся князь. — Сейчас мне нужны имена — кто и для какой цели организовал это нападение. Действуйте, граф!

Глава 15

Перед тем, как отправиться участвовать в облаве, я решил съездить домой и переодеться. А то в таком наряде, как на мне, не преступников брать, а самому в камере сидеть. Костюм был порван, заляпан кровью и восстановлению не подлежал. Только деньги на ветер. Да и еще найти надо было ротмистра Калужного, которого упомянул граф Уваров. В поместье губернатора этого офицера не было, я первым делом это уточнил у бойцов роты быстрого реагирования, которые уже прибыли на место происшествия. Остается лишь одно место, где я смогу его найти — управление жандармерии. Поэтому и ничего страшного в небольшой задержке я не видел.

— Лида, — подошел я к девушке, чтобы попрощаться. — Извини, что не смогу проводить тебя домой. Мне нужно идти.

— Гриш, — прошептала она, обхватив мое лицо ладонями. — Ты... ты только береги себя. Не лезь в самое пекло. Обещаешь?

— Постараюсь, — выдавил я из себя.

Давать обещания, которые не смогу выполнить, не хотелось. Это же по моим глазам поняла и сама девушка. И тут же не сдержалась и жарко поцеловала меня.

На несколько секунд все вокруг для меня словно пропало. И суетящиеся люди, и необходимость куда-то идти, и даже небольшая оставшаяся после лечения боль в полученных ранах. Этот поцелуй отличался от нашего прошлого. Здесь было все: и страх за меня, и обещание ждать, и главное — теперь я чувствовал, что точно перестал быть для Лиды «одним из многочисленных ухажеров». С этого момента мы стали намного ближе.

Увы, это волшебное мгновение не продлилось долго.

— Лида!! — привел нас в чувство гневный окрик ее отца.

Девушка отстранилась, с неудовольствием посмотрела на родителя и, пожелав удачи, пошла к нему.

На выходе уже стояло плотное кольцо из городовых, что сдерживали столпившихся зевак. Изредка они пропускали только прибывающую помощь, да немногочисленные автомобили высоких чинов, предварительно досматривая их.

Когда я подошел к оцеплению, то полицейские как раз впускали большую машину в форме бочки с расчетом пожарных внутри.

— Вернитесь, ваше благородие, — остановил меня молодой рядовой, вежливо выставив передо мной руку. — Не велено никого выпускать.

— У меня распоряжение самого Великого князя, — показал я ему свое удостоверение жандарма.

Если оружие я с собой не брал, то вот эту бумажку не забывал никогда. Ведь неизвестно, в какой момент она может пригодиться. Вот как сейчас.

Самостоятельно рядовой полицейский все же не решился меня выпустить и отправил к старшему унтер-офицеру. А вот тот уже был в курсе о распоряжениях Романа Николаевича и графа Уварова и дал команду меня пропустить.

Но и на этом мои препятствия по выходу из поместья губернатора не закончились. Стоило мне пройти сквозь цепочку городовых, как ко мне тут же кинулся мужичок лет сорока, на ходу размахивая какой-то бумагой и как пулемет выплевывая один вопрос за другим.

— Милостивый сударь, расскажите, что произошло? Есть ли погибшие? Кто пострадал? Это действия революционеров? Уже известно, кто взял на себя ответственность за содеянное?

Я попробовал от него отмахнуться, но не тут-то было. Мужичок пристал как банный лист и ни в какую не хотел меня отпускать. Бумагой же оказалось подтверждение о том, что он работает в издательстве Морозова и имеет там должность журналиста. Только сославшись на приказ о нераспространении информации и уголовном преследовании не только тех, кто что-то расскажет, но и особенно тех, кто задает вопросы,