Тридцать первое июня (сборник юмористической фантастики) - Айзек Азимов

У мистера Бэйнбриджа было много друзей в Нью-Йорке. Он приезжал туда каждый месяц, останавливался в своем клубе и присматривался ко всему. Иногда он звонил какой-нибудь приятельнице и приглашал ее в театр и потом в ночной клуб. Иногда встречался со школьными друзьями: они выпивали на радостях и ехали смотреть бокс. Время от времени мистер Бэйнбридж заглядывал и в картинные галереи, где выставлялись академические картины, и любил изредка сходить в концерт. В то же время ему нравились и вечеринки с коктейлями — светская болтовня и множество хорошеньких девушек, которые не знают, как убить остаток вечера. Именно на такой вечеринке Бэйнбридж впервые столкнулся с судьбой.

Как-то на коктейле у Хоби Пакарда, биржевого маклера, он услышал о проблеме шести шимпанзе.

Шел седьмой час. Те, кто собирался выпить бокал и уйти, уже ушли, а те, кто хотел остаться до конца, подкреплялись не очень свежими бутербродами и оживленно болтали. В одном углу устроились парни с радио и актеры. Там горячо обсуждали, какими методами можно обмануть сборщика налогов. В другом углу группа биржевых маклеров болтала о самом великом из них — Гогене. Малышка Марция Люптон сидела с каким-то молодым человеком и очень искренне говорила ему:

— Сказать вам, чего мне больше всего хотелось бы добиться в жизни? Я хотела бы стать самой собой.

И Бэйнбридж тихо улыбнулся, вспомнив времена, когда Марция то же самое говорила ему. Вдруг до его ушей донесся голос Бернарда Вейса, критика:

— Да, он написал один хороший роман. Это не удивительно. В конце концов, известно, что если усадить шесть шимпанзе за шесть пишущих машинок и они станут наобум колотить по клавишам, то через миллион лет они напишут все книги, которые имеются в Британском музее.

Мистер Бэйнбридж подошел к Вейсу, познакомился с его собеседником — неким Ноблом.

— Что это вы тут говорили о миллионе шимпанзе, Вейс? — спросил он.

— Шести шимпанзе, — поправил Вейс. — Это известный математический пример. В школе всегда о нем говорят. Теория вероятностей. Шестерка шимпанзе, колотящих по клавишам, неизбежно должна напечатать все книги, когда-либо написанные людьми. Ведь на свете существует ограниченное количество сочетаний букв и цифр, и обезьяны рано или поздно воспроизведут все сочетания. Понятно? Конечно, они выдадут кучу чепухи, но при этом напечатают и книги. Все книги из библиотеки Британского музея.

Мистер Бэйнбридж наслаждался. Именно ради таких разговоров он и приезжал г. Нью-Йорк.

— Ну, послушайте, — сказал он, только чтобы поддержать дурашливый разговор. — А что, если один из шимпанзе в конце концов точно воспроизведет какую-нибудь книгу, а последнюю фразу в ней не напечатает. Это в счет или нет?

— Я думаю — нет. Возможно, шимпанзе еще раз напишет эту книгу, только целиком, и вставит это предложение.

— Чепуха, — не выдержал Нобл.

— Может быть, и чепуха, но Джеймс Джинс верит в нее, — с раздражением сказал Вейс. — Джинс[2] и Ланселот Хогбен.[3] Я совсем недавно где-то прочел об этом.

Это произвело впечатление на мистера Бэйнбриджа. Он читал довольно много научно-популярной литературы — и Джинс, и Хогбен были в его библиотеке.

— Вот оно что, — пробормотал Бэйнбридж, оставив шутливый тон. — А любопытно, кто-нибудь уже проверил это? Ну, я хочу сказать, пробовал кто-нибудь взять шесть обезьян, дать им по машинке и обеспечить неограниченным количеством бумаги?

Мистер Вейс бросил взгляд на пустой бокал в руках Бэйнбриджа и сухо сказал:

— Маловероятно…

Месяца два спустя, зимним вечером, Бэйнбридж сидел в своем кабинете с одним из друзей — Джеймсом Мэллардом, старшим преподавателем математики в Ныо-Хейвенском университете. Явно нервничая, он наполнил свой стакан и обратился к Мэлларду:

— Я просил вас заехать ко мне, Мэллард… Вам брэнди? Сигару?.. Да, так я просил вас заехать в связи с некоторыми обстоятельствами. Если помните, я писал вам недавно и спрашивал ваше мнение об одной математической гипотезе.

— Конечно, — деловито подтвердил Мэллард. — Прекрасно помню. Шесть шимпанзе и Британский музей. Я ответил тогда, что это вполне популярная иллюстрация научного принципа, известного каждому школьнику, который изучал теорию вероятностей.

— Вот именно. Так видите ли, Мэллард, я решился… Мне было не так уж трудно, поскольку, что бы там, в Белом доме, ни придумывали, я еще в состоянии немного помогать каждый год Музею естественной истории, ну, и там, конечно, всегда рады оказать мне услугу… В конце концов, единственное, чем непосвященный может помочь развитию науки, — это скучным, но необходимым экспериментаторством… Короче говоря, я…

— Короче говоря, вы хотите сказать, что добыли шесть шимпанзе и засадили их за работу, чтобы посмотреть, напишут ли они в конце концов все книги Британского музея. Так?

— Именно так, — подтвердил Бэйнбридж. — До чего же вы сообразительны, Мэллард. Шестерка отличных молодых самцов в превосходном состоянии. Я им выстроил, ну, общежитие, что ли, во дворе за конюшней. Машинки стоят в оранжерее. Там много света и воздуха, а большую часть растений я велел вынести. Мистер Норт, владелец цирка, весьма любезно позволил мне нанять одного из своих лучших дрессировщиков. Право же, это было не так трудно.

Профессор Мэллард снисходительно улыбнулся.

— В конце концов, мне уже приходилось слышать нечто подобное, — сказал он. — Мне помнится, что кто-то в каком-то университете заставил студентов кидать монетки, чтобы проверить, поровну ли выпадают орел и решка. Оказалось, что поровну.

Бэйнбридж как-то очень странно посмотрел на твоего друга.

— Итак, вы верите, что любой из принципов теории вероятностей может быть подтвержден экспериментально.

— Конечно!

— Взгляните тогда лучше сами.

Мистер Бэйнбридж повел профессора Мэлларда вниз по лестнице, по коридору и через заброшенную музыкальную комнату в обширную оранжерею. Середина помещения была очищена от растений, и там рядком стояло шесть специальных столов и на каждом — накрытая чехлом машинка. Слева от каждой машинки лежала аккуратная стопка желтоватой бумаги. Под каждым столом — пустая корзина для бумаг. Стулья — жесткие, с пружинными спинками, того типа, который предпочитают опытные стенографистки. В одном углу висела большая гроздь спелых бананов, в другом стоял «грейт бэр» — прибор для охлаждения воды и подставка с бумажными стаканчиками. На импровизированной полке расположились в ряд шесть стопок отпечатанного текста, каждая около фута толщиной. Бэйнбридж не без усилия поднял одну из стопок и положил ее перед профессором Мэллардом.

— Результат деятельности шимпанзе А, которого мы зовем Биллом, — сказал он просто.

«Оливер Твист», сочинение Чарлза Диккенса, — увидел профессор Мэллард. Он прочитал первую страницу рукописи. Потом вторую. Потом лихорадочно перелистал всю рукопись до конца.

— Вы хотите сказать, — спросил он, — что этот шимпанзе написал…

— Слово в слово и запятая в запятую, — ответил Бэйнбридж. — Янг, мой дворецкий, и я сверили ее с изданием, которое есть в моей библиотеке. Как только Билл кончил, он сразу начал печатать социологические труды итальянца Вильфредо Парето. Если он и дальше будет работать в таком темпе, к концу месяца закончит и это.

— И все шимпанзе… — с трудом произнес побледневший профессор Мэллард. — И все они…

— О да, все они пишут книги, которые, по моим расчетам, должны быть в Британском музее. Проза Джона Донна, кое-что из Анатоля Франса, Конан Дойль, Гален, избранные пьесы Сомерсета Моэма, Марсель Пруст, мемуары покойной Марри Румынской и еще монография какого-то доктора Вилея о болотных травах Мэна и Массачусетса. Я могу подвести итог, Мэллард: с тех пор как четыре недели назад я начал этот эксперимент, ни один из шимпанзе не испортил буквально ни одного листа бумаги.

Профессор Мэллард выпрямился, стер пот со лба и глотнул воздух.

— Прошу прощения за слабость, — произнес он. — Эксперимент просто потряс меня своей неожиданностью. Конечно, если посмотреть на него с научной точки зрения — надеюсь, что я не совсем лишен этой способности, — ничего поразительного в такой ситуации нет. Данные шимпанзе или несколько поколений подобных групп шимпанзе за миллион лет напишут все книги из Британского музея. Я уже говорил вам об этом и верил в свои слова. Почему же моя уверенность должна пошатнуться из-за того, что они напечатали некоторые из книг в самом начале? В конце концов, я бы ничуть не удивился, если бы раз сто подбросил монету и она каждый раз падала бы орлом. Я знаю, если бы это длилось достаточно долго, пропорция сократилась бы точно до пятидесяти процентов. Будьте уверены, скоро шимпанзе начнут сочинять чепуху. Это непременно случится. Так утверждает наука. Я советую вам до поры до времени держать эксперимент в тайне. Несведущие люди создадут сенсацию, если узнают об этом.